Наташа лежала на спине и смотрела на потолок, так что мне виден был только профиль и слеза, стекавшая по щеке. Дрожащими пальцами я стёр её с лица. Как назло, ни одного утешительного слова не приходило в голову, мой дар ушёл вместе с гармонией. Теперь я был пуст и наполнялся исключительно дрянью, от которой не мог никак избавиться, словно ведро с помоями, другого сравнения не нахожу.
Сделав над собой усилие (я хорошо это видел), Наташа повернулась ко мне. В полумраке её лицо казалось лунным бликом в светлых серо-голубых тонах.
- Ты ещё любишь меня, Эрик?
- Что значит "ещё"? Я всегда буду любить только тебя одну.
- Агнешка показала мне всё, что между вами было. И в Париже, тоже...
Пауза затянулась под нервные удары моего сердца.
- Ты так изменился!
- Да, - я не знал, что ещё ответить.
Её трепещущие пальцы пробежали по моему лицу, вызвав во мне боль и радость одновременно.
- Что бы ни случилось, помни, что я люблю тебя! - она попыталась прижаться ко мне, а меня как кипятком окатило.
- Наташенька, не надо, прошу! - я чуть не взвыл раненым зверем.
- Что с тобой?! - она инстинктивно отодвинулась и посмотрела мне в глаза.
- Я не могу сейчас... Не имею права.
- Ты можешь объяснить, что происходит?! Агнешка сказала, тебе сейчас плохо и тяжело, ты взял на себя часть её проклятья. Но я ничего не понимаю, при чём здесь наша любовь? Я ждала тебя и хочу помочь! Но ты отталкиваешь меня всякий раз, как только я проявляю нежность, - слёзы вновь навернулись на глаза её.
- Я не могу тебя испачкать.
- Чем, Эрик? Ты чист! Ты только что мылся битый час. Что изменилось между нами?
Резко поднявшись, я сел, всё вскипело внутри и хотелось причинить ей боль, растоптать, унизить.
- Я не дотронусь до тебя с такими желаниями!
- Какими, Боже мой?
- Иметь всё, что движется, не ради любви, а ради похоти, звериной страсти переполняющей душу. Изодрать на тебе рубашку и изнасиловать в самой грубой форме. Ты это хочешь?! - я был полон гнева, меня всего колотило, будто оборотня перед изменением.
В её глазах отразился ужас.
- Вот, - я сглотнул ядовитую слюну, - того, кого ты любила, больше не существует.
- Не говори так, прошу тебя, умоляю! - она бросилась мне на грудь и, крепко обняв, зарыдала.
Я был жесток к той, кого любил больше всего на свете. Опять мучительно захотелось умереть, удавить себя собственными руками. В окно смотрела бледная Луна, безразлично, как немой участник преступления. Наташины слёзы капали мне на плечо и казались святой водой, шипящей на раскалённой сковороде. Обнял её, испытывая муки совести.
- Прости меня! Ради Бога, прости! Мне никто не нужен, кроме тебя. Дай мне только время, я справлюсь, вот увидишь, не может быть иначе!
- Чем я могу тебе помочь, Эрик, скажи, я всё сделаю для тебя!
- Не знаю пока, наберись терпения, мне нужно переболеть, я уже испробовал, что только мог. Пойду завтра к отцу Филиппу, может он подскажет...
- Только не отталкивай меня, прошу! Позволь быть рядом с тобой, что бы ни случилось! Я всё пойму и прощу.
Я поцеловал её в лоб, обхватив лицо ладонями, вытер губами слёзы, солёные на вкус, как морская вода.
- Мне иногда невыносимо тяжело справляться с собой. Я не хочу тебя обидеть, но...
- Только так и можно победить, если бы мы были рядом, ничего бы этого не случилось. Ты долго был один, возможно просто нужна разрядка. Позволь мне помочь!
- Я бы всё равно поступил так же, как только бы понял, какие силы управляют мной. Нельзя очиститься, потакая порокам. Прости, но я ни о чём не жалею.
- Знаю. Ты бы умер за неё и тогда, и сейчас.
- Из-за меня Эделину прокляли и сожгли живьём на костре.
- Как ты сказал? Эделина? - глаза Наташи, чистые как лесные озера, отразились в моей душе. - Красивое имя, необычное. В какой стране, когда это было?
- Трудно сказать. Да, это и неважно.
- Вы расстались на много веков, чтобы встретиться вновь, - она представляла это, как романтическую историю, разрисовывая её воображением в яркие цвета. - Интересно, а когда мы с тобой встретились?
- Во второй средней школе, класс "Б".
- Я имею в виду не сейчас, - Наташа улыбнулась. - Как думаешь, Эрик, у нас тоже была с тобою когда-то история?
- Не знаю, родная... - я прижал её голову к себе и глубоко вздохнул.
Мне внезапно стало легче от того, что мы откровенно поговорили, и Наташины руки обвили меня с любовью, без отвращения и обиды, будто Ангел коснулся меня своим чистым крылом. Я закрыл глаза и благодарил Бога за неё.
"Кем бы я был без твоей любви?!"
Продолжение: http://www.proza.ru/2012/12/01/1020