С отцом Филиппом мы встретились перед утренней мессой. Первым делом я исповедовался. Это было трудно, но необходимо. Отпустив мне грехи, он долго молчал, поглаживая коротко подстриженную бородку (проделки матушки, как он говорит, улыбаясь). В его глазах растерянность и глубокое сочувствие.
- А может всё-таки в монастырь, какое-то время уйдёшь от мира, оно и уляжется?..
- Прошу тебя, отец, проведи надо мной отчитку. Если во мне что-то сидит, оно проявит себя, если нет, то нет. У меня нет сейчас возможности уединиться, да и кто гарантирует, что по возвращении моём всё дурное снова не проснётся? Наташа и так слишком долго ждала...
- Эрик, а если я не справлюсь один, вспомни Ирэн, мы втроём еле укротили бесовское отродье!
- Она уже была буйная, и не думала сдаваться, я же держу контроль и пока справляюсь, иду на это добровольно. На всякий случай, ты меня привяжешь.
- Если оно проявится, а я не смогу избавить тебя, не хватит сил или умения, ты можешь пострадать, Эрик, всё что угодно может случиться, вплоть до кровоизлияния в мозг, я читал о подобном!
- Лучше так, чем жить со всем этим.
- Ну да ладно, будь по-твоему, только как и где?
- Привяжи меня здесь к стулу.
- Боже упаси, раскачаешь, свалишься и расшибёшься ещё, чего доброго. Надо что-то прочнее и лучше лёжа. Погоди, матушка с детьми поехала в деревню. Пойдём к нам после службы.
Других вариантов не было, у нас дом полон людей. Отец живёт неподалёку от церкви, буквально в трёх шагах. Мы зашли в спальню: железная двуспальная кровать, то, что надо.
- Семейное ложе не оскверню? - я посмотрел на отца Филиппа со стыдом.
- Если осквернишь, вместе освящать будем.
- Ищи верёвки, отец, да попрочнее!..
Пока его не было, я убрал постельное бельё, оставив один матрац. Перекрестился у иконы Казанской Богоматери с младенцем Иисусом.
Всё здесь благоухало чистотой и умиротворённостью. В окно через светлый кружевной тюль заглядывало солнце, покой и тишина окружали всё какой-то искрящейся благодатью. Даже цветы на подоконниках говорили о том, как им здесь хорошо и уютно. И вдруг прихожу я, со своими проблемами, как чёрт в рай, даже совестно стало. Вернулся Филипп с бельевыми верёвками и каким-то тёплым одеялом. Я снял носки, обнажив стопы, мы оба посмотрели друг на друга в какой-то нерешительности.
- Ты уверен в том, что просишь? - ещё раз спросил он.
- Пусть вся ответственность будет на мне, даже если что-то пойдёт не так, не переживай, я сам так решил.
- Помолимся!
Читая молитвы и псалмы вместе с ним, я лёг буквой "Х", руки и ноги надёжно привязали. Я был готов к самому страшному, в голове стоял сплошной ор, как в аду. Отец окропил меня святой водой с головы до пят и дошёл до основной части молитвы:
- Боже вечный, избавляющий человеческий род от плена дьявола!
Освободи твоего раба Эрика
От всякого действия нечистых духов,
Повели злым и нечистым духам и демонам
Отступить от души и тела раба твоего,
Не находиться и не скрываться в нём.
Да удалятся они от создания рук Твоих
Во имя твоё святое и единородного Твоего Сына
И животворящего Твоего Духа.
Чтобы раб твой, очистившись от всякого демонского действия,
Пожил честно, правдиво и благочестиво,
Удостаиваясь Пречистых тайн
Единородного Сына Твоего и Бога нашего,
С которым благословен и православен
Ты вместе с Пресвятым Всеблагим
Животворящим Твоим Духом
Ныне и всегда, во веки веков.
Аминь.
Я закрыл глаза в ожидании борения, но ничего не случилось. Елей тоже не вызвал сопротивления. Отец прочёл, всё что только можно, я вторил его молитвам. Ничего. Только руки и ноги затекли. Развязав верёвки, отец накинул мне на плечи одеяло.
- Согрейся, замёрз совсем.
- Это ничего, пройдёт.
- Пойдём, чаю горячего налью, с мёдом. Я размял кисти рук, надел носки на заледеневшие ноги. Чайник запыхтел, и запахло свежезаваренными травами. Сделав всего несколько глотков, я еле успел добежать до туалета, как начало меня полоскать с удвоенной силой, хуже чем в самолёте.
Когда вышел, еле волоча ноги, Филипп меня ободрил:
- Это хорошо, мой друг, выходит из тебя нечистое, сила молитвы двух священников велика! Нету в тебе никого, но кровь ты себе попортил, тут уж некого винить. Ты справишься, Эрик, я верю: всё будет хорошо. Бог допускает такие испытания только тем, в ком Он уверен. Помни это, и будь стоек и мужественен. После тяжёлых испытаний приходят большие дары. Попей ещё святой воды, пусть омоет от скверны.
Его добрые отцовские руки придали мне сил, а сострадание согрело душу: мелодия Милосердия вновь зазвучала в сердце.
- Тебе нужно отдохнуть. Ложись, поспи, а то своим видом домашних напугаешь. Матушка вернётся только к вечеру, а мне делами заняться пора. Помолюсь за тебя, раб Божий! Ключ, когда будешь уходить, брось в почтовый ящик.
Я был так признателен ему за всё, но даже говорить было трудно. Сил совсем не осталось, зато ясность ума на время одержала победу. Спал крепко, всё время сильно потел, так что одеяло, в которое я укутался, стало мокрым. Проспал часа четыре, прежде чем вернулся Филипп и не один, с Наташей.
- Как ты?
- Спасибо, отец, гораздо лучше, только одеяло Вам испортил, мокрое всё.
- Не беда, главное, что тебе полегчало. Наташа вот беспокоилась, помолились за твоё здоровье. Вон, погляди, и щёки порозовели, жить будет, слава Богу за всё!
Мы вместе навели порядок, собрали постель и, поблагодарив хозяина дома, ушли. На улице тепло, лето подходит к концу, но ещё радует погожими деньками. Жизнь продолжается: земной шар по-прежнему вершит своё плавное движение, времена года сменяют друг друга, день и ночь играют в догонялки, а моё сердце продолжает стучать, перекачивая кровь, в которой появилась чуждая мне энергия, но со временем, и я это точно теперь знаю, она растворится и перестанет беспокоить меня. Нужно только набраться терпения и верить, что Бог не оставляет нас никогда.
Продолжение: http://www.proza.ru/2012/12/02/612