Лохматый
Повесть
1.
Он родился в темном подвале. Пахло кошками, и было сыро.
Его мать, старая помойная дворняга, долго искала место для логова, где бы она могла освободиться от тяжести в брюхе. Эта тяжесть, особенно в последние дни, стала невыносимой.
На улице днём сияла весна. Таял снег, потоки мутной воды неслись к решёткам канализации и, не успевая стечь в утробу города, разливались голубыми лужами по асфальту. Машины колёсами поднимали фонтаны брызг, и в них, то тут, то там, вспыхивали мимолётные радуги. Им далеко ещё до летних, в полнеба, уходящих за горизонт, ярких; но и такие уже радовали людей.
Дворняга убегала всё дальше и дальше от центра - инстинкт и опыт подсказывали, что надо пробираться к окраине города.
Ночью слегка подмораживало. Лужи и остатки крупитчатого снега покрывались корочкой льда, и, проваливаясь, собака резала себе лапы.
И всё-таки ночью передвигаться спокойней. Не мчались мимо громыхающие машины; не толклись на тротуарах люди; мальчишки, ни с того ни с сего, не гоняли её, бросая камни и палки; мрачноватые мусорщики не замахивались лопатами и не увозили пахучие зелёные ящики с пищей.
Ночью дворнягу освещали фонари. Она трусИла по середине проезжей дороги, где посуше. Вместе с ней двигалась и тень – то удлиняясь до самого тротуара, то, когда она пробегала мимо фонаря, сокращаясь, путалась под ногами.
Только к утру она добралась до окраины. Она знала, что дальше бежать бессмысленно – там начинался другой город, стоило лишь перебежать ужасную дорогу, по которой днем и ночью непрерывным потоком текли машины, как она оказалась бы в новом, огромном, и ещё более в её теперешнем состоянии, враждебном.
Дворняга присела на обочине. В этот ранний час машин ехало меньше, но и те, проезжая мимо, обдавали отвратительным запахом, а грохот выворачивал нутро. Это казалось особенно неприятным, ибо ТАМ у неё и так всё время что-то шевелилось и толкалось.
Задрав морду и переступая передними лапами, она заскулила, но в пустом небе - ни луны, ни солнца, и пожаловаться было некому. Недолго отдохнув, она направилась к виднеющимся неподалеку домам.
Трёхэтажные, послевоенной постройки, добротные, среди дощатых бараков, тёплые, странной архитектуры, они понастроены по всей России пленными немцами. Немцы
хотели сделать дома похожими на русские, но башенки, мансардочки, островерхие крыши все-таки напоминали Германию. Так и стояли эти дома памятниками немецкой тоске по родине.
Старая дворняга знала, что в таких домах есть подвалы. Большие, глубокие, с множеством закоулков, но заняты они, как правило, кошками. Не беда – вонючек она умела поставить на место!
Обежав дом и обнюхав углы, которые на её счастье оказались помечены множеством запахов, и значит, - дом не принадлежал никому, дворняга нашла разбитое окно в подвал и пролезла, оставив клочки рыжей шерсти на переплетах. Внизу её охватила сырость погреба, но в дальнем темном закоулке нашлось и сухое место – площадка на двух отопительных трубах.
Дворняга собрала по подвалу ветоши, сухой травы, разодрала на кусочки картонную коробку и устроила логово. Двухдневный переход, весенняя промозглость, полуголодная бродяжья жизнь утомили её, и теперь, завершив, как ей казалось, необходимое и важное, она уснула в тепле…
Через несколько дней появились щенята. Сначала всего трое. Она уже решила, что всё – вот эти трое и есть её нынешние дети, однако внутри ещё что-то беспокоило и тянуло. Дворняга, поскуливая, напряглась и попыталась выдавить из себя мешающее. Наконец маленький, значительно меньше предыдущих, замотанный вокруг пуповиной, из неё вывалился в мешочке четвертый.
Облизав его, она поняла, что он не такой, какими появились трое раньше... Лохматый. Мать долго согревала новорожденного языком, потом, чистого и теплого перенесла к остальным. Легла и сама, накрыв малышей набухшими коричневыми соскАми.
Иллюстрация взята из:
За нее моя благодарность Нине Роженко Верба.
Продолжение:
http://www.proza.ru/2012/10/25/797