Такая жизнь. Глава 14

Людмила Волкова
               
                Хирургия уже спала, когда к приемному покою, где  скучал на боевом посту Игорь Иванович, подъехала «скорая». По графику  сегодня ночью клиническая больница  номер один была дежурной. Что привезли больного, которого нужно было сразу отправлять либо в больницу Скорой помощи, либо на операционный стол  своего же отделения, растерявшийся Игорь Иванович  все-таки сообразил. Походило на прободную язву. Пока он суетился возле больного, «скорая», подсунув ему бумажку, где он расписался, шустро исчезла. Вот тогда  доктор запаниковал и кинулся звонить  заведующему, Дине Семеновне и Марии Денисовне. Все  они и столкнулись у входа в  приемный покой.
                – А вы тут зачем, Григорий Осипович? – удивилась и даже расстроилась Дина Семеновна.– Я сама справлюсь!  Это Игорек вас поднял на ноги среди ночи?
                – Он, любимый! Я ему говорю: поставил диагноз на глазок – прободная язва,  передавай в «Скорую».  А он: так уехали же сразу! Смылись, короче! И где я возьму среди ночи анестезиолога?  А кровь? Сейчас осмотрю. Может, никакая там не прободная.
                Тревога оказалась не ложной.
                – Ну, молодец, хоть это научился  определять – диагноз на скорую руку. Марусечка, звони девочкам.  Поздно в «скорую» перевозить. Игорек, бери мою машину, тащи сюда обеих!
                «Девочки», то есть  трансфузиолог Ванда и  анестезиолог Дарья Боярская,  были доставлены, пациента спасли, оставили при нем в реанимации Игорька и Марию Денисовну. Остальные буквально расползлись  ранним утром по домам.
                Игорек еще долго оправдывался перед завом – почему не отправил в «скорую» такого сложного больного.
                – Так его жена пристала: хочу только к Григорию Осиповичу! Ему только верю!
                Марии Денисовне он позднее признался:
                – Понимаете, боюсь я за сложное браться…сам. Вот аппендикс удалить…неусложненный – это пожалуйста. 
                – Успокойся, всему свое время, научишься.   Жаль, что эта жена  уехала домой,  с нами не повидавшись. Хоть расспросил ее, что там в анамнезе?
                – Да я уже докладывал  Осиповичу. Только про диабет забыл сказать.
                – Ка-ак?!  Даже Дарье?!  Он же мог под наркозом умереть, Игорь!
                – Она не спросила – я не сказал. Говорю же: забыл.
Мария Денисовна  с ужасом уставилась в лицо Игорю.
                –  Но он же не умер! Значит – угадали! – успокоил ее тот.
                – Вот именно! С одним угадали, а с другим… Если у него перитонит начнется – беда. В больнице Скорой помощи  хоть есть гнойное отделение! У них опыт, понимаешь, Игорек?
                Игорек лишь затравленно  смотрел на нее.
                …Им даже удалось по очереди вздремнуть. Аппаратура, хоть и  не новенькая, но работала исправно. Когда их в полдень сменили,  парень  уже  пришел в себя,  сказал несколько слов, поводя мутным взглядом  по  незнакомым предметам.
                В  полдень   все сошлись в кабинете заведующего. Здесь Игорь Иванович и набрался храбрости – сказал о диабете. Григорий Осипович  успел только испепелить   гневным взором   Игорька,  подбирая такие слова, чтобы тот не побежал сразу топиться. И тут дверь открылась, и сестра из реанимации  крикнула:
                – Этот,  с  прободной… умирает!
                Всех как ветром сдуло, один Игорь Иванович,  словно нашкодивший кот,  пятясь  в сторону ординаторской, исчез.
                … Это уже потом,  через несколько часов,    после вскрытия,  узнали, что  причиной смерти была… аневризма мозга. И эти несколько часов стали ужасными  для всех, кто стоял  ночью  в операционной. Подозревали  перитонит как следствие диабета, из-за которого организм не хотел бороться за жизнь.
                О смерти в отделении обычно узнают  быстро, как ни пытаются   это скрыть от больных. И третья палата узнала, пришла в некоторое уныние. Каждый невольно примерял это событие на себя. Лена вслух  прогнозировала будущее своих деток без нее,  Резникова  представляла жуткую картину – одиночество и беспомощность своего мужа после ее смерти. Вера Ефимовна  Глущенко, которую на сей раз смерть обошла сторонкой,  думала о том, что ее доченьки перегрызутся  из-за квартиры.  И хорошо, что это случится не сейчас. Но все равно – пакостно на душе. Говорят, парень умерший был молодым. Не повезло, бедняге…
                А Инна на скамеечке во дворе пугала Яшу:
– Фиброма не рак, но есть опасность, что где-то опухоль оставила клеточки, и они могут превратиться в злокачественные. Вот как у нашей Анюты получилось.
                Яша заглядывал в глаза, говорил восхищенно:
                – Какая ты у меня умная,   котенок!
                Раз он решил, что женится, как только Инну выпишут,  то теперь надо  не вилять в сторону, думал Яша, мыслишки о Таньке выбросить из башки. Даже такая Инна, с дефектом, ему нужнее этой дуры, оставшейся в коммуналке. Пусть ищет себе принца. А он нашел свою…не королеву, конечно, но капризную, как дворянка – это точно. Вот завтра ее выпишут, и они заживут! Лишь бы Инка прописала его, не тянула с этим делом!
                Не могли женщины успокоиться, узнав кое-какие подробности о смерти еще молодого мужчины. Откуда они просачивались, Марии Денисовне стало ясно, когда она увидела  в опустевшей столовой  медсестру Надю с раздатчицей. Те шушукались за перегородкой, но довольно громко. «Такого парня угробить!» – расслышала Марья Денисовна – и не могла промолчать.
                – Надь, а пойди сюда, – позвала она сдержанно.
                Та  с недовольной миной протиснулась к ней, буркнула:
                – Ну, что еще?
                – Сядь. Ты куда  после училища пойдешь? В медицинский?
                – А что? Куда надо, туда и пойду.
                – Ясно. Не советую в медицинский. Тебе эта  профессия противопоказана. Ты вон не знаешь даже, что в больницах люди иногда умирают. Как и везде.
                – А его зарезали на столе, – дерзко улыбнулась Надежда.
                – И ты видела? И эпикриз  из анатомички читала? И на совещании у зава была,  все слышала? А теперь разносишь ложь…злобную,  по всему отделению, людей пугаешь? С удовольствием, смотрю. А у парня была аневризма в мозгу, слышала о такой? Он мог умереть на день раньше, позже – неважно. Его как раз спасли от прободной язвы. А о таком понятии как врачебная тайна – слышала?
                Мария Денисовна смотрела на раскрасневшееся лицо медсестры, но не замечала в нем ни капли раскаяния, а потому добавила – уже жестко:
                – Слушай меня: я человек тут маленький, но  завтра же подниму вопрос о твоем…отчислении. Если сама не уйдешь. Правда,  еще вздумаешь устроиться в другую клинику, и там народ мутить…
                – Не ваше собачье дело, – прошипела Надежда, порываясь к двери.
                Мария Денисовна еще какое-то время посидела в столовой, успокаиваясь.
                Раздатчица зыркала на нее  вопросительно из-за своей перегородки, одновременно моя посуду после ужина, потом  кинула в окошко:
                – Поганая девка, злая.
                В палате номер три, как всегда перед сном, женщины не могли успокоиться.
                Мария Денисовна заглянула к ним, спросила, что кому нужно, пожелала спокойной ночи, но Лена тут же заторопилась сказать, удерживая ее:
                – Мы о Боге говорим. – Вы как думаете – он все-все слышит?
                – Леночка, детка, о Боге нужно в церкви  говорить. Или наедине с ним и с собой.
                – Так вы верите, верите в него? – обрадовалась Лена.
                Сначала все услышали вздох, потом Мария Денисовна ответила  уклончиво:
                – Если и есть он, то у меня к нему много вопросов.
                И быстро перевела стрелки на тему, более интересную для всех,  – кто  как себя чувствует после операции.
                Получалось, что «везучие»  – Инна, Зинаида Кирилловна  и Вера Ефимовна,  которым оставалось лежать совсем немного,  имели кучу претензий. У них болело, они плохо спали,  почти все в отделении сестры им не нравились,  а Дина Семеновна  была врушей, утверждая,  что все у них нормально. Зато  «невезучие» в один голос утверждали, что им гораздо лучше, и они хотят домой. А на перевязки можно ходить из дому, и на химию – тоже.
Мария Денисовна смотрела на толстую Резникову, такую  мужественную во все  тяжелые моменты  пребывания здесь,  на юную Анечку, ждущую свадьбы, веселую Лену,  все время срывающуюся помогать другим, и грустно думала: «Ну, почему так? Почему судьба распорядилась именно так?»

Продолжение  http://www.proza.ru/2012/06/23/736