А девочке хотелось любви. Она мечтала о том, что когда-нибудь мама подойдет и обнимет ее. Просто так. Как обнимали ее подружек их мамы. Или радостно чмокнет в щеку, только потому, что она ее дочь. Но мать устранилась от воспитания. Помногу часов подряд она вязала, сидя в огромном плюшевом кресле, под монотонное бормотание телевизора. Девочка сидела на полу в своей комнате, и из-за приоткрытой двери серое кресло казалось ей страшным чудовищем, которое вот-вот проглотит ее маму, а потом доберется и до нее.
Девочка чувствовала отчуждение и даже неприязнь, но все же тянулась к маме. Ей так хотелось любви.
Они были разные. Шустрая, подвижная девочка, легко занимавшая призовые места на разных спортивных состязаниях, и ее неторопливая, всегда пессимистично настроенная мать. Все детство девочка пыталась доказать матери, что достояна любви. Приносила из школы хорошие отметки, грамот и дипломов за всякое-разное к окончанию школы накопилась пухлая папка. Но только папке они и были нужны. Мать лишь мельком смотрела на них и уходила на кухню. Там она в очередной раз читала «Трех мушкетеров» Александра Дюма или готовила ужин отцу. «Трех мушкетеров» девочка ненавидела и даже, став взрослой, не смогла притронуться к толстому тому. Эта книга всегда ассоциировалась у нее с маминым отчуждением.
Отца девочка любила. Она только боялась, когда он, еле держась на ногах после выпитой водки, приходил в ее комнату, садился возле кровати, когда она засыпала и что-то неразборчиво бормотал. Пространство наполнялось перегаром, но сказать что-либо поперек девочка не могла. Мать в это время слушала телевизор. В такие минуты девочка не верила, что это тот человек, что вчера учил ее играть в шахматы и помогал решать трудную задачку по физике, а в прошлые выходные водил в парк на аттракционы.
Были еще дедушка с бабушкой. Они жили неподалеку и принимали в воспитании внучки непосредственное участие. Дедушка любил. Любил искренне и безусловно. Любил всепрощающе. Бабушке хотелось вырастить из внучки человека. Под «человеком» она подразумевала аккуратную хозяйку, умеющую и пироги постряпать и носки заштопать будущему супругу. «Ну ты же девочка!» - часто говорила она. А девочка чуралась иголки, а полы мыла лишь потому, что деваться от этого занятия было просто некуда.
Еще была любимая тетушка. Своих детей ей Бог не послал, и все нерастраченные материнские чувства она пыталась выплеснуть на племянницу. Однако мать быстро заметила это и постаралась свести общение дочери и сестры к минимуму.
Вдруг закончилось детство, и девочка стала взрослой. Ей повезло. Она встретила замечательного человека и родила от него двоих детей. И радовалась тому, что они есть такие, какие есть.
С рождением внуков мать вроде бы встрепенулась и какое-то время ездила к дочери в гости, катала по двору коляску, помогала стирать пеленки. Но ее пыл вскоре угас. Очередное чудовище кресло поглотило ее, она снова запуталась в паутине своего вязания под монотонное бормотание телевизора.
Кстати, выросшая девочка, так и не полюбила вязать, а телевизор у нее пылился на верхней полке шкафа…
Продолжение следует… http://www.proza.ru/2012/06/14/772