Начало на http://www.proza.ru/2012/04/16/1856
Сестры Рясновы. Гл.2. Никифор Пимонович
Как уже упоминалось, Никифор Пимонович долго был на воинской службе. Эта фотография моего деда хранилась в нашей семье и, начиная с детства, периодически попадалась мне в руки. Но особо рассматривать мама не давала, выговаривая, что это единственное фото её отца. Кто из этих двух бойцов мой дедушка я особенно не задумывался, так как мама овалом и некоторыми чертами лица была похожа на бойца справа.
После смерти мамы фотография осталась в моем альбоме и лежала до того времени как я начал заниматься родословием и писать историю семьи. И тогда я попытался изучить её подробнее. На обороте оказалась надпись: «Никифор Пимонович Ряснов с товарищем». Почерк надписи похож на мамин. Но ни дата, ни место фотографирования не указаны. Фото сделано, видимо, во время действительной службы, летом, на фоне стены и деревьев. Судя по военной форме и шашке, служил он в кавалерии. В правой руке шашка, левая рука прижимает ножны к бедру или ноге.
Сапоги: пятки вместе, носки врозь, острие шашки воткнуто в землю между носками сапог. У каждого на свой фасон заломлена фуражка. Но гимнастерки у бойцов разные. Если у Никифора Пимоновича пуговицы застегивались слева на плече (отворот слева), то у его товарища гимнастерка застегивалась прямо на груди. Ни кокарда, ни погоны подробно не просматриваются. Было предположение, что дед Никифор был казаком и служил в кавалерийской части.
Угличский краевед Алексей Викторович Кулагин при анализе фотографии установил: бойцы одеты в полевую форму. При этом Никифор Пимонович одет в гимнастическую косоворотку, на фуражке кокарда низших чинов: возможно, что это кавалерия и тогда звание урядник, или же артиллерия – тогда фельдфебель (установлено по едва заметной полосе на пагоне); в руках они держат драгунские шашки, так как имеются темляки (кисточки).
Но такой анализ меня не очень устроил, и я искал возможность повторить исследование фото. О возможности сделать это с помощью Интернета я тогда не знал. Во время поездки на родину я познакомился местным краеведом Г.Ф.Широковой, которая впоследствии передала копию фотографии сведущему человеку. Им оказался писарь при атамане Хоперского округа Сивогривов В.Н.
В своем письме он написал: «На снимке якобы казака Ряснова Н. П. запечатлены два солдата регулярной кавалерии русской Императорской армии в униформе образца 1912 года. Поясняю:
На левобортной гимнастёрке «казака» четко виден обшлаг рукава, шитый «мыском». Такие гимнастёрки выдавались кавалеристам.
На обоих «казаках» одношпильковые кожаные пояса - обязательный атрибут формы кавчастей.
Брюки темного сукна и узкого кроя - одежда солдат регулярной кавалерии.
Пагон без шифровки.
Шашки - драгунки размерами не соответствуют росту владельца. Особенно у «казака», стоящего справа. Казаки покупали шашку за свой счёт и только по своему росту. Шашка, и казачьи, и драгунская, да и офицерские последних образцов, имели пять размеров, в современном измерении - это от 90 до 105 см.
Вывод:
Рядовые казаки Хопёрского округа служили только в казачьих частях иррегулярной кавалерии, казачьей артиллерии и, во время войны 1914 - 1918 гг., в отдельных пластунских батальонах кавказского фронта. В регулярную кавалерию не призывались.
На фотографии может быть запёчатлён кто-то из жителей Хопёрского округа, но не казачьего сословья, как переписали казачий народ в 1864 году. Сословно - это либо из «донских», либо «иногородних» крестьян, так как мещане и купцы, в силу образованности, шли в армию вольноопределяющимися. Форма последних отличается от формы рядового состава.
Можно утешить хозяина фото фактом неказачьего происхождения Будённого. Семён Михайлович был «иногородним крестьянином», родившимся на землях Платовской станицы. 13 лет он прослужил в драгунском полку. На сверхсрочной дослужился до чина вахмистра, а в войну стал полным Георгиевским кавалером. Женат был на дочери казака, ставшей после брака, естественно, «крестьянкой», а вот сам казаком никогда не был, хоть в конце 1917 года, возвращаясь с фронта, и нарядился в казачью форму. С уважением, Сивогривов.»
Таким образом это письмо полностью разъяснило ситуацию, что Никифор Пимонович служил в царской армии в регулярной кавалерии. Да и Екатерина Никифоровна позже четко уточнила, что семья Рясновых казачей не была.
До войны Никифор Пимонович работал сторожем в МТМ, а днем подрабатывал – сапожничал. Был он симпатичным, высоким мужчиной. Заметно было это рядом с братом Александром Пименовичем, который ему был до плеча. А мачеха, которая была маленького роста, рядом с ним казалась очень маленькой. Каких то конкретных привычек и особенностей ни тетя Катя, ни тетя Лена не запомнили. Особого достатка в семье не было, жили так, чтобы только не ходить голыми: не в чести были богатые и зажиточные. К выпивке, по воспоминаниям дочерей, склонен не был, пьяным не напивался.
В 1941 году ему было 45 или 47 лет и, по некоторым сведениям, он не попадал под призывной возраст. Но он был призван осенью (22 октября) на фронт или сам ушел добровольцем. Запомнилось тете Кате то, что после призыва песик Букет, с которым дедушка ходил на дежурство в МТМ, ушел из дома и больше не вернулся (пропал). Часть их формировали не в Панфилово, а в Новоаннинке.
Итак в октябре 1941 года Никифор Пимонович снова надел солдатскую форму. Призванный в рабочий батальон он вероятнее всего оказался в списках 15-й Донской казачей кавалерийской дивизии, сформированной на основе корпуса народного ополчения в Сталинградской области. А точнее, по материалам от земляка-краеведа Тараненко А.Ф., эту добровольческую казачью кавалерийскую дивизию формировали в Михайловке, а 33-й полк этой дивизии - в Филоново, куда вошли наши панфиловцы и новокиевцы. Да и по воспоминаниям дочерей Никифора Пимоновича после призыва он сначала находился в Новоаннинском. После боев на Кавказе осенью 1942 года дивизия была переименована в 11-ю гвардейскую Донскую казачью кавалерийскую дивизию. Но эти данные еще требуют более качественной проверки.
В сентябре 2007 года мною оформлен запрос о его судьбе в Центральный архив Министерства обороны, но ответ был получен только в январе 2009 года. И именно эта воинская часть, 11-я гвардейская Донскую казачья кавалерийская дивизия, указана в ответе из Центрального архива Министерства обороны. Сделано это по указанному в Книге Памяти номеру полевой почты 48435»В», откуда приходили его письма. А 33-й полк впоследствии стал 39-м гвардейским кавалерийским, в нем сражалась и наша кавалерия, в том числе бывшая панфиловская сотня добровольцев из старших возрастов.
По воспоминаниям его дочерей воевал он на разных фронтах. По каким-то сведениям запомнилось тете Кате, что служил он в известном кавалерийском корпусе генерала Плиева, якобы в обозе. Впоследствии Екатерина Никифоровна по военной и исторической литературе смотрела путь движения частей Плиева и получается, что вроде бы путь службы Никифора Пименовича совпадает. Он регулярно писал домой письма, и они хранились в нашей семье. Осенью 1942 года его часть была на обороне северокавказских рубежей, и егерские части немцев отрезали их от основных сил. Часть была в окружении и поэтому долго (три или четыре месяца) от него не было писем. Как раз в это время мачеха бросила девочек одних и ушла жить к деду Лугонину.
Но потом письма стали приходить снова, и Никифор Пименович сообщил, что выжил, и что теперь будет писать часто. В своих письмах с Украины он писал, что ему нравятся те места, и что после войны можно будет переехать сюда жить.
Одно время письма с того же фронта присылала тетя Лена. То есть они могли быть рядом на Курской дуге. Мама сообщила ему номер полевой почты тети Лены, и он писал потом в письме дочери, что они могли встретиться в Егорлыке. Ну а тетя Лена говорила в свое время сестре Кате, что хотела перевести его служить в свой госпиталь, в хозяйственный взвод. Но видимо у нее это не получилось.
Мой дед казаком не был, но судьба солдатская связала его навечно с 11-й гвардейской казачей кавалерийской дивизией, входившей в состав 5-го гвардейского Донского казачего кавалерийского корпуса, ибо пропал он без вести в октябре-ноябре 1943 года в боях за Левобережную Украину.
Сначала с фронта пришел треугольник-письмо, написанное карандашом. Боец-сослуживец сообщал, что Никифор Пименович во время бомбежки был тяжело ранен, потерял ноги и перед смертью просил сообщить детям, чтобы его не ждали. Екатерина Никифоровна долго помнила фамилию этого бойца (Заворокин, Заволокин), но забыла несколько лет назад (увы, годы). И был похоронен он в хуторе (селе) Малая Маячка (Малые Маяки) Цюрупинского района Херсонской области. Но никаких официальных документов из воинской части на него не поступало.
Уже в шестидесятые или семидесятые годы она обращалась в школу к красным следопытам того района или села. Но письмо вернулось обратно нераспечатанным с припиской – уточните адрес. Вероятно, кто-то просто не захотел заниматься этим письмом. Ну а вскоре в газете «Красная Звезда» она прочитала о том, что на границе Николаевской и Херсонской областей после тех кровопролитных боев числится около 150 тысяч безымянных могил. И вполне вероятно, что в одной из таких могил похоронен Никифор Пименович. Ну а как получилось, что при живом свидетеле его гибели он оказался в списках пропавших без вести – уже никто не ответит.
Я сам по каким-то отрывочным воспоминаниям помню, как будто говорили, что он погиб где-то в Николаевской области. И что у мамы было письмо от сослуживца, который описывал, как погиб Никифор Пименович и где он похоронен. Но во время переезда из Полтаво-Звонаревки в Новокиевку в 1967 году письма были утеряны (в суматохе переезда были забыты и остались на чердаке школы). Позднее (когда школу закрыли в 1975 году) дом разобрали и вывезли в Филоново. А письма Никифора Пименовича вместе с другими щкольными бумагами летали по Звонарям. Мама об этих письмах потом очень сильно жалела и плакала.
Где-то в моей детской памяти есть воспоминание о том, что мама что-то делала на чердаке (возможно лук сушила) а я крутился рядом и нашел небольшую пачку солдатских треугольников, перевязанную ниткой или шнурком. Кажется что, эта пачка лежала в посылочном ящике с другими бумагами. Мне было сказано – положить на место и больше не трогать. Теперь я понимаю, что это были именно письма деда Никифора. Насколько достоверно – не знаю, но тогда говорили, что вроде бы дедушка служил в обозе при лошадях и погиб при артиллерийском обстреле.
Но тетя Лена вспоминает, что мама будто бы писала ей на фронт о том, что он погиб где-то в Прикавказском районе. И как будто бы один из односельчан (председатель колхоза в Новокиевке Бутко), воевал вместе с ним и когда вернулся с фронта, все рассказал семье о его гибели. А до этого времени семья надеялась, что он все-таки жив и вернется с фронта.
В Книге Памяти Новоаннинского района Волгоградской области (1994 года выпуска) есть запись: Ряснов Никифор Пименович. Р.1896 , х. Новокиевка, кр-ц, пп 48435, стрелок. Пропал без вести 11.1943.
В феврале 2008 года в Интернете на сайте о безвозвратных потерях в Великой Отечественной войне была найдена информация о Никифоре Пимоновиче, в послевоенных документах уточняющих потери. Карточку-анкету на невернувшегося с войны Ряснова Н.П. в Калининском райвоенкомате в 1946 году оформлял старший лейтенант Селиверстов. Через несколько лет, в 1949…50 годах, с ним, уже капитаном, работала в призывной комиссии Екатерина Никифоровна. В карточке военкомом сделано заключение – считать погибшим. Но в Управлении по учету безвозвратных потерь Наркомата обороны приняли другое решение – считать пропавшим без вести. Такое решение видимо было принято из-за отсутствия подтверждающих документов о гибели.
Просматривая соседние страницы сайта с документами по другим бойцам, я установил, что погибшими тогда признавали тех, чьи семьи могли представить оригиналы писем с фронтов об убитых. Такие письма прилагались к карточке-анкете и высылались в Наркомат обороны, хранятся там, а теперь они отсканированы на этом сайте. Видимо мама или её мачеха не отдали упомянутое выше письмо в военкомат.
Других документов по Никифору Пимоновичу пока не обнаружено. Однажды была найдена информация о захоронении в городе Орехов Запорожской области рядового Ряснова, который погиб 7 ноября 1943 года под деревней Малая Токмачка. Здесь совпадает примерная дата гибели, созвучно название населенного пункта, но не совпадают инициалы: в братской могиле похоронен Ряснов Л.Ф. Но такое сочетание инициалов не совпадает ни с одними из общего списках погибших Рясновых. Но пока ответа из Ореховского военкомата не получено. Так что поиски продолжаются. Тем более, что этот город также освобождал 5-й кавалерийский корпус. Остаётся надеяться на успех.
Продолжение смотри на http://www.proza.ru/2012/04/20/787