Я зацепился взглядом за эту фразу на билборде и чуть не поцеловался с красной «Хондой», вылетев на встречную полосу. Я еще успел увидеть здоровенный янтарь — целый булыжник — на руке дамочки из «Хонды». Бросив руль, она закрыла лицо руками и орала. Думаю, что орала, а не пела. Я видел ее распяленный в крике рот, как у золотой рыбки в аквариуме. «Разевает рыба рот, но не слышно,что поет». Я успел вспомнить и этот стишок, и еще отметил, что дамочка ничего себе. И все это я успел в ту секунду, когда моя «Ауди» вылетела на встречную, извернулась, пролетел в миллиметре от «Хонды» и выскочила на скошенное поле. Кто-то отчаянно сигналил, кто-то крутил пальцем у виска. А я сидел, вцепившись в руль, как в спасательный круг. И не мог разжать пальцы. Свело! А все из-за этой дурацкой фразы. Я сидел так чертовски долго. Приходил в себя. Потом вышел из машины и, спотыкаясь о жесткие пожнивные остатки, — то ли кукурузы, то ли подсолнуха — выбрался на трассу, побрел по обочине. Мне надо было увидеть эту фразу еще раз. И я увидел: ярко-красные буквы, игривый шрифт, улыбающуюся девицу в откровенном декольте. Холеным пальчиком она тыкала в буковки: «Ремонт любовных отношений» - вот, что было написано на стенде. «Что за чушь!» - подумал я. Оглянулся, словно надеялся увидеть кого-то, кто объяснит мне, что происходит. Но никого не было вокруг, только машины проносились мимо, да ветер гудел в проводах. Стрелка на билборде указывала в сторону, аккурат на узкую бетонку, уходившую в даль полей. На горизонте виднелись крошечные домики, вышка сотовой связи, редкие деревца.
Я вернулся в машину, выбрался на трассу и решительно свернул на бетонку. Я должен был убедиться, увидеть своими глазами, что и как там ремонтируют. Через десять минут я въехал в поселочек с одной единственной улицей. Я ехал, не торопясь, осматривая коттеджи за неприступными заборами, которые более напоминали крепостные стены в ожидании осады, чем мирные ограды мирного поселка. Выехал на маленькую площадь с голым облезлым постаментом в окружении чахлых пыльных кустиков. Видимо, когда-то здесь, как и повсюду, возвышалась фигура революционного вождя с указующей в светлое будущее рукой. Но вождя, следуя велению новых времен, отправили на свалку истории, а новым вождем не заменили. Похоже, поселковые власти пребывали в растерянности, какой политической фигурой украсить постамент.
Однако, где же располагается этот «Ремонт»? Я огляделся. Между магазинчиком и почтой увидел металлическую дверь с покосившейся табличкой. Оно! Я не видел,что написано на табличке, но интуитивно почувствовал — это тот самый «Ремонт...» Интуиция не подвела, и через минуту я уже сидел в крохотной приемной в очень низком неудобном кресле и чувствовал себя не лучшим образом. Трудно чувствовать себя уверенно, если твои колени чуть ли не упираются в твой подбородок. Секретарша — унылая девица с красными слезящимися глазами — беспрерывно шмыгала носом, чихала в скомканный платочек, вздыхала и что-то беззвучно шептала. Чихнув, она испуганно косилась в мою сторону и скороговоркой просила прощения. Я наливался тупой злобой. Меня раздражало уродское кресло, превращавшее посетителя в беспомощного эмбриона, раздражал красный нос секретарши и ее навязчивая вежливость. На каждый чих девицы и ее писклявое: «Простите», я бормотал что-то извинительное. «Какого черта я вообще здесь делаю? - размышлял я. - Что я хочу узнать? Зачем я сюда приехал? Неужели меня всерьез заинтересовала возможность отремонтировать свои отношения с Юлей? Слово-то какое нелепое — отремонтировать! Чушь! Бред!» Я даже потряс головой, словно надеялся, что это нехитрое физическое действо вернет мне разум. Секретарша в очередной раз чихнула, вежливо пискнула и, сорвавшись с места, исчезла в кабинете начальника. Да, забыл сказать: за фигуристой деревянной дверью скрывался некий Полиенко Семен Борисович, о чем извещала скромная табличка. Именно он в этом сомнительном заведении занимался ремонтом — придумают же! - любовных отношений.
На цыпочках выпорхнула секретарша, махнула рукой: «Заходите!» И я зашел. За письменным столом, крытым зеленым сукном, побитым молью, восседал упитанный пухлощекий мужчина в костюме тройка фасона девятьсот затертого года. Розовое лицо его лучилось приветливостью, сочные красные губы сложились в сладенькую улыбку. Розовую лысину обрамлял кудрявый венчик седых волос. Этакий пожилой херувимчик. Я сразу внутренне встопорщился. Розовый болван не вызывал у меня доверия. То же мне, ремонтер нашелся! Очередной лохотрон для наивной деревенщины. Но со мной эти штучки не пройдут. Я уселся в жесткое с высокой спинкой кресло для посетителей и уставился прямо в хитренькие глазки Семена Борисовича.
– Слушаю вас, - благожелательно улыбнулся тот, - не смущайтесь, рассказывайте.
– О чем?
– О вашей проблеме. Вас же к нам, - он противно хихикнул и облизнул губы, - привела нужда, так сказать.
– Нет, просто любопытство. Мне стало интересно, как можно отремонтировать любовные отношения? Как отремонтировать мотор или утюг я знаю. А вот... - я замолчал, насмешливо улыбаясь.
– Понимаю, понимаю, - закивал Семен Борисович.Он поерзал, устраиваясь в кресле поудобней. В отличие от клиентского, его кресло, обитое зеленым бархатом, было мягким и на вид очень комфортным.
– Я вас понимаю, дорогой мой, вы одержимы духом противоречия и неверия. Это вполне естественно. Но! - он поднял вверх указательный палец, привлекая мое внимание. Я уставился на палец, украшенный перстнем с гигантским, точно булыжник, янтарем. Только сейчас я обратил внимание на этот янтарь вульгарно огромный, как у той дамочки из «Хонды».
– Но! - повторил Семен Борисович. - Как же в таком случае быть с Юленькой, ее неумеренным транжирством, любовью к джин-тонику и тренеру по верховой езде? Помнится, ваш последний скандал по поводу слишком близкого общения с тренером закончился дракой? Кажется, этот неприятный инцидент случился в прошедший вторник? Поправьте меня, дорогой Игорь Викторович, если я ошибся. И вы, любезнейший, впервые ударили свою супругу. Ай-ай-ай! Разве можно так не уважать себя?
Я онемел. Нет, не так. Это слово совершенно не передает того, что случилось со мной. Я не просто онемел, я остолбенел, превратился в соляной столб, как любопытная жена Лота, окаменел, обалдел, офигел. Наверное, я разинул рот и выпучил глаза. Потому что Семен Борисович хихикнул и добродушно произнес:
– Ну-ну, батенька, не надо так нервничать. Успокойтесь. Уверяю вас, вы пришли по адресу. Я именно тот, кто вам нужен.
И он подмигнул мне. Эдак затейливо подмигнул, словно у нас появилась общая и главное — не очень приличная тайна. Во мне лихорадочно бился один вопрос: откуда?! Откуда этот розовый хлыщ с фатовским перстнем мог знать о Юле, о наших запутанных отношениях? Откуда? Я тысячу раз задал себе этот вопрос, но так и не нашел убедительного ответа. Не говоря уже о том, откуда ему стало известно мое имя. Я не представлялся, документов не предъявлял. Что это? Куда я попал? Может, я брежу? И ведь он прав, прав, каналья! Я чувствовал: то нежное и трепетное, что связывало нас с Юлей в первый год, уходит, почти ушло. Меня стало раздражать буквально все: как она улыбается, как смешно морщит нос, как протяжно произносит мое имя, по-детски коверкая его: Иголе-е-к! Тетке сороковник уже, а она все маленькую девочку из себя корчит. И этот мерзавец-тренер трется около нее последние полгода. Все верно. Но откуда, откуда этот чертов Борисыч это узнал?! Мое решение приехать сюда было спонтанным, значит, собрать информацию обо мне никак не могли. И все же информация у этого Борисыча есть. Откуда, черт возьми?!
– Ну, что вы так перепугались, Игорек? А, может, вам больше нравится Иголе-е-к? Можно мне так называть вас по- свойски, по-стариковски? – и он опять подмигнул мне как сообщнику.
Я тупо кивнул.
– Видите ли, голубчик, ваш приезд в нашу фирму был, как бы это точнее выразиться, неизбежен. И мы вам, конечно, поможем. Ремонт любовных отношений — это наш профиль. Мое, так сказать, ноу хау. Все до смешного просто. Что делаем мы, если . некая деталь сломается хм...хм...в утюге или моторе?
Поскольку я продолжал тупо молчать, мой собеседник продолжил:
– Мы заменяем сломанную деталь новой. Не открою вам Америки, но в человеческих отношениях действует тот же принцип. Ваши с Юленькой разногласия дошли до критической точки. Значит, что? Значит, требуется, грубо говоря, замена сломанной детали. Вы меня понимаете?
Я отрицательно качнул головой.
– Но это же просто, батенька! Попробуем заменить Юленьку. Заметьте, вы и сами в глубине души подумывали о таком варианте, но вас удерживали природная ленность вашего характера, природная же трусливость и в некотором роде соображения морали. Кстати, возможен и другой вариант: вы уж не обессудьте, любезный, можно заменить вас..
– Да как вы смеете?
– Смею, батенька, смею, - мой визави противно причмокнул сочными красными губами и рассмеялся противным, каким-то неприлично сальным смехом. - Я очень многое смею.
На долю секунды улыбка исчезла с его лица, оно все как-то подобралось, посуровело. Добрячок исчез. Передо мной сидел хищник. Не могу сказать, что мне стало страшно. Я не из пугливых. Но как-то не по себе — уж точно. Впрочем, Семен Борисович уже опять премило улыбался и подмигивал.
– Ну, что? Решились? Решайтесь. В конце концов, что вы теряете? Отнеситесь ко всему происходящему, как к забавному приключению.
Я оглядел кабинет, более похожий на лавку старьевщика. Высокий шкаф с золотыми корешками неких фолиантов за пыльными стеклами. Круглый столик на драконьей трехпалой лапе, покрытый белой вязаной скатертью. Банкетка, обитая гобеленовой тканью в полинявших изумрудных цветах. Никто нигде не обставлял рабочие кабинеты подобным образом. Но ведь никто и не угадывал прошлое столь детально. Куда я попал? И чем я рискую? Жизнью? Вряд ли. Деньгами? Да и хрен с ними. Но я должен узнать все и пройти до конца,- вдруг подумалось мне.
– Ладно! - произнес я вслух. - Бог не выдаст свинья не съест.
Почему-то эта сомнительная поговорка, точного смысла которой я никогда не понимал, совершенно успокоила меня, и я с нетерпением поторопил хозяина кабинета:
– Я готов.Что делать?
Хозяин засуетился, выскочил из-за стола и резво, несмотря на свою полноту, подбежал ко мне.
– Позвольте! - он подхватил меня под руку. - Вот в эту дверцу пожалуйте.
Между банкеткой и столиком за плотной шторой обнаружилась еще одна дверь. Узкая металлическая дверь с круглой ручкой.
– Но, дорогой Игорь Викторович! Прошу вас не принимать поспешных решений. Что бы вы ни увидели ТАМ, не торопитесь, дорогой мой, все взвесьте. Об оплате поговорим позже...
Но я уже не слушал его. Меня манила неизвестность. И я торопливо шагнул в темный коридорчик, сделал несколько шагов. Дверь за моей спиной щелкнула замком. Но я не придал значения этому факту. Я спешил вперед, туда, где виднелась полуоткрытая дверь на улицу. Я выбежал и остановился ошеломленный...
Продолжение: http://www.proza.ru/2011/09/15/557
Картинку взяла здесь http://terralight.ucoz.ru/index/0-2