В последний свой приезд в Дрозды я решила остаться там ночевать. Первый раз после смерти Леры. В моей комнате поставили новый диван, на стене модного горчичного цвета огромный пост: фрагмент орхидеи на чёрном фоне, вместо светильников – мертвенный свет из-под плинтусов по всему периметру. Да уж…. Если это считается верхом дизайнерской мысли, то я безнадежно отстала и нахожусь просто в прошлом веке. Что, впрочем, соответствует действительности. Остаётся только улыбаться.
Огородники устроили комнату по своему вкусу: кровать Леры, старый её комод, круглый дубовый стол и венские стулья. На стене – иконы, которые жили в доме с его основания. Элен всегда кривилась, когда смотрела на это «барахло», но терпела. На эту территорию ей хода не было. Пока.
Прибыла я последней электричкой. В начале июня, когда лес питают снежные ушедшие воды, зелень особенно буйная, трава по колено, белые стволы берёз так нежны и прозрачны, что хочется молиться и говорить Богу особые слова благодарности за эту тишину и красоту. Птицы ведут свою бесконечную перекличку, лес напоен запахами прошедшего летнего дня. До сумерек ещё есть время. Я иду медленно, ни о чём не хочется думать.
Вдали показалась кирпичная громада дома. Когда Лёша задумал строительство, отец поставил условие: дом в один этаж, с хозяйственными постройками, и никаких излишеств. Но нужно было знать Алексея Сергеевича. Он привык всё делать с размахом. Ежели возводить дом, то непременно – лучше всех. Пока шла стройка, сын родителей на участок не допускал, видно, чувствовал, что ничем хорошим показ не кончится. Объяснял, что хочет сделать сюрприз. Так оно примерно и вышло: отец, увидев особняк, год с Алексеем не разговаривал. И ни в какую не хотел переезжать из городской квартиры. Но, как известно, вода камень точит: Лере удалось его уговорить.
А потом привык, пообвыкся. Правда, на третий этаж нога его не ступала, а на втором располагалась спальня и огромная терраса, где Сергей Иванович привык проводить вечера в любимом кресле-качалке и с неизменной газетой в руках. Весной Валерия приспосабливала террасу для лотков с рассадой, и муж ворчал, отвоёвывая себе привычное место. Сергей Иванович страдал диабетом, медленно набирал вес, всё труднее становилось подниматься на второй этаж, и последние годы спал в гостиной внизу, а Лера в каминной комнате поставила себе широкую кровать, чтобы быть рядом с мужем.
Сейчас в этой комнате жили Огородники, в гостиной всё оставалось по-прежнему, только ни разу я не замечала, чтобы они включали телевизор, расположившись на диване. В этот раз я застала их за просмотром странной передачи: шёл, видимо, какой-то чемпионат по неведомым для меня японским единоборствам, когда мужики в халатах с поясами машут ногами и молотят руками. Фёдор сидел на стуле, спиной ко мне, а Таточка – вполоборота, и я заметила, как напряжённо она всматривалась в экран. Левая её рука лежала на колене, она изредка хлопала ей, и сразу вслед за этим раздавались бурные крики и аплодисменты болельщиков в телевизоре. Она опережала реакцию зала – на секунды, словно отмечая какие-то необыкновенно удачные удары. А для меня эти прыжки и повороты казались сплошным мельтешеньем. Таточка обернулась, увидела меня, встала и пошла на кухню, сказав:
- Смешно, правда? Как будто танцуют….. Славные эти японцы. Жаль, что мы ничего в этом не понимаем. И всё-таки не люблю, когда люди бьют друг друга. Даже если это называется спортом. Пойдёмте лучше чай пить.
Я вспоминала об этом, устроившись на веранде у Виктории и предвкушая утро, которое наступит завтра. Встану часов в шесть, пойду к озеру и наплаваюсь всласть. Вика постелила мне, потом зарделась и сказала тихо:
- Ты не против, если Коленька придёт, и мы немного пошалим?
- Виктория, скажи по-человечески: я собираюсь всю ночь трахаться с любовником. Который моложе меня на тридцать лет.
- Ида, что с тобой? Откуда в твоём лексиконе подобные слова?
- Телевизор смотрю. Уровень образования повышаю.
- Ладно, не ворчи. Ты же меня знаешь….
Конечно, знаю. И кто, если не я? Кто поймёт и простит эту сумасшедшую, которая в свои семьдесят чувствует себя женщиной и хочет любви? Место только выбрала неподходящее: в деревне всё на виду, каждый шаг обсудят, да и приговор вынесут. Слышала уже я сегодня за спиной шепоток в сельмаге, как по привычке называли магазин местные жители:
- Это к нашей шалаве из города приехала…..
- Тоже поди такая. Совсем старухи сдурели.
- Точно. Гляди-ка, в шляпе….
Да, шляпы – моё слабое место. Досталась эта страсть от тёти Эвы, сводной маминой сестры. Когда бабушка вышла второй раз замуж за обрусевшего поляка Влада Шептицкого, у того была дочка десяти лет от первого брака. А когда родилась мама, Эве уже исполнилось четырнадцать, и она считалась первой красавицей маленького городка. И хотя мать свою никогда не видела, та умерла родами, гены панночки-дворянки давали о себе знать: врождённое изящество и вкус у Эвы проявились с детства. Помню, что в редкие её визиты, когда тётушка навещала нас после очередного вояжа за границу, я смотрела на неё, как на чудо, и внимала поучениям, открыв рот. Эва говорила: «Запомни, детка, главное в образе женщины – духи, чулки и шляпа. Если ты будешь держать это в голове, то станешь – лучшей».
Эти заповеди больше подходили Виктории, и я подарила их ей. А сама стала лучшей для одного-единственного мужчины. Иногда думаю, что если бы Бог дал нам с Виктором больше времени, то мы стали бы именно такими, как Огородники, в чьих отношениях так видна потаённая нежность друг к другу. Может быть, меня потому так тянет к ним, что чувствую своё – несбывшееся?
Уснуть невозможно. В соседней комнате скрипит старый диван, слышится сдавленный шёпот, изредка – тихий счастливый смех Виктории. Я не завидую, просто принимаю эту ненормальную историю как часть нашей общей с ней жизни, где случалось всякое. Коленьку я так и не увидела: он проскользнул в дом после полуночи, а ранним утром уже растворился в тумане, наступавшем с озера.
Виктория была свежа и цвела, как майская роза:
- Ты выспалась? Воздух – чудо…. Правда?
- Это ты чудо. Специально что ли свидание подгадала?
- Ты что, Ида! Просто у него жена к дочери в город уехала. Не так уж часто случается. Ты прости…
- Да ладно. Я за тебя рада. Только предупреждаю: деревня уже в курсе, что он у тебя ночевал. Здесь ничего не скроешь, учти.
- Не бойся. Скоро лето кончится, уеду домой, всё стихнет. И вообще – доживём ли мы до следующего лета?
Виктория вздохнула, поставила на стол розетки с мёдом, вокруг которых сразу начала метаться пчела, достала запотевший кувшин с молоком и плошку сметаны.
- Вот это пир! Вика, у тебя тут рай.
- Да, если бы я придумала рай, то он был бы точно такой. Сейчас на озеро пойдём!
Это был замечательный день. Медленно плавилось солнце, вода прогрелась до дна, обнимала тело, и казалось, что именно таким должно быть счастье. Слева озеро загораживала берёзовая роща, а на противоположном берегу прямо к воде спускались огромные дубы. И полное безлюдье, хотя рядом, в двух километрах, деревня. Ребятишек там можно по пальцам пересчитать, они на речку бегают. Раньше старикам внуков привозили, а теперь всё больше на море, по курортам и заграничным путёвкам отдыхают. Молодёжь по-прежнему бежит из деревни, доживают свой век здесь те, кто не подался вовремя за иной долей.
Мы лежали под кустом ивы, Виктория продолжила вчерашний разговор:
- Судя по твоим словам, Лёшенька Волков попал в крепкие руки.
- Наверное, так. Ведь какой волевой мужик был, просто кремень. А тут, как телёнок, право слово….
- Ну, ещё бы. Двадцать лет разницы, не баран чихал. Надо соответствовать. Ревнует поди. Бедный.
- Слишком богатый. Вот тебе и каламбур. Но она актёрка ещё та. Так бабушка моя говорила: актёрка. Представляешь, едут они отдыхать, всем семейством. Сначала в Испанию, оттуда, по-моему, в Италию. Но это неважно. В аэропорту оказывается, что у младшего сыночка неправильно оформлены документы, и пропустить его не могут. Что тут начинается! Слёзы, заламывание рук, истерика…. Хотя сама Элен – владелица туристического бюро. Странно, согласись? В конце-концов, Эллочка с Петенькой возвращаются, Алексей с приёмным сыном, тестем и тёщей отправляются дальше. А наша дамочка получает неделю свободы, но при этом – в роли страдалицы, муж в качестве компенсации привозит кучу подарков и утешает «бедную девочку».
- Да уж…. Битый небитого везёт. Но он ведь сам выбрал такую жизнь, иного ему не надо.
- Жизнь. А вот Лера была уверена, что выбрал он – смерть. Может и к лучшему, что она раньше ушла. Не увидит развязки.
- Ну что ты каркаешь! Это тебя Валерия завела, настроила. И скорее всего, всё не так. Эх, как нам Марго не хватает! Разложила бы сейчас карты, и всё как на ладони….
Продолжение http://www.proza.ru/2011/06/02/784