20. Воспитание боксом. БМД мчит на нас. Землетрясения.
После отбоя большинство командиров исчезало в своей общаге, что располагалась метрах в ста от солдатских палаток, и вряд ли кто знал, что творится ночью в батальоне. Но некоторые офицеры всё же интересовались жизнью солдат в неурочное время. Тот же лейтенант Кулешов иной раз допоздна пел под гитару вместе со своими бойцами.
Служил у него в роте челябинец Игорь Останин. Вот они с ним в две гитары и наяривали. Грянут, бывало, ночью в соседней палатке: «Бродяга Байкал переехал…», а мы лежим и слушаем их пение. Здорово у них получалось.
Много позже я сочинил четверостишие:
"В Афгане, помню, тоже было дело,
Когда пески скрипели на зубах.
По вечерам в палатке рота пела -
Про снег, любовь и редко... о боях".
Наш ротный, боксёр-разрядник применял свой метод воспитания и наказания провинившихся солдат. У него имелось две пары боксёрских перчаток. Вечерком старлей вызывал проштрафившегося бойца к себе. Уводил его куда-нибудь от посторонних глаз и предлагал поединок. Сильно солдат не избивал, но наносил несколько ощутимых ударов, после чего отпускал.
Как-то провинился Коля Морозов (потомственный охотник из Калмыкии, крепкий паренек), и ротный вызвал его на «вечернее рандеву». Когда Николай вернулся, то рассказал, что комроты, как обычно, надел боксёрские перчатки на руки. Вторую пару перчаток получил Николай.
Старлей провёл несколько ударов, что только раззадорило Морозова. Он выбрал момент и нанёс сильный удар ротному в голову, отчего того закачало. Поединок был прекращён досрочно…
Вообще-то, в Баграме имелась гарнизонная гауптвахта, куда и направляли провинившихся военнослужащих для отбывания наказания. «Губа» была далеко непростым испытанием. Перед входом на её территорию как будто висела невидимая табличка с печально известным лозунгом: «Оставь надежду всяк сюда входящий».
Гауптвахта ничего хорошего представлять не может. Это же самое настоящее место лишения свободы. Пусть и краткосрочное. Если наблюдать со стороны.
В Афганистане, где люди постоянно рисковали жизнью, порядки на «губе» были особо жестокие. Понятно, делалось это для того, чтобы военный, побывавший под арестом, стремился хоть в бой, хоть на верную смерть, только бы не на гауптвахту.
Мне есть с чем сравнивать. Пару раз я дежурил на свердловской гарнизонной гауптвахте (аккурат напротив нашей учебки связи располагалась).
Офицеры там на своём небольшом плацу в течение дня занимались строевой подготовкой - часами шагали по периметру.
Солдаты тоже, на другом плацу. И это считалось пыткой.
Но кому-то везло и их забирали на работы.
Разок я конвоировал (со штык-ножом на ремне) проштрафившихся в тепличный совхоз, где выращивали первые огурцы.
Все жалели солдатиков и до отвала кормили их огурчиками, а работали они лишь для виду.
Это лафа и для простого вояки из части.
На баграмской «губе» солдат гоняли по плацу до потери сознания, если не было какой-нибудь работы. Конечно, не весь день бегом по кругу. Арестованным находили занятие. И много времени они проводили в камерах.
Не любил я этот наряд, и нёс службу всегда или на входе в комендатуру, или непосредственно у камер. А кому-то, напротив, по душе было выступать в роли капо.
Однажды, когда наша рота несла службу в карауле на гауптвахте, с КПП при въезде в Баграм позвонили дежурные и сообщили, что в нашу сторону движется группа пьяных десантников на БМД. На КПП их не хотели пропускать в Баграм без наличия соответствующих документов.
Десантники избили постовых и проехали самовольно. Нам сказали, что это, скорее всего, наши десантники и есть, а не переодетые душманы. Поэтому просили БМД не подбивать, а попытаться остановить и выяснить, в чём дело.
Начальник караула прапорщик Кожарский поставил нас, нескольких бойцов, цепью поперёк дороги. Все с оружием наперевес.
Вскоре впереди показались огни БМД. Перед нами бронемашина остановилась. Кожарский лично влез на броню и открыл верхний люк. Тут мы окончательно уверились, что внутри наши, раз уж они не заперлись изнутри.
«Приказываю всем покинуть БМД!» - скомандовал прапорщик. Никто не отвечал ему. Кожарский, слегка поддатый, ещё несколько раз повторил приказание, обильно снабжая речь матом, а потом крикнул: «Если сейчас же не подчинитесь – брошу гранату!» После небольшой паузы из бронемашины стали вылезать десантники. Все пьяные.
Задержанных восемь человек поместили в одиночную камеру. Другие были заняты. Поместились там все, но дышать скоро им стало нечем, и начальник караула против существующих правил разрешил дверь в камере десантуры держать открытой. Бойцы выглядели, как подводники, в залегшей на дно субмарине. В обильном поту, а форму хоть выжимай. Десантники матерились, просили отпустить их. Говорили, завтра им в рейд.
Утром приехал подполковник из десантной части. Его бойцы стояли перед ним на плацу, вытянувшись и низко опустив головы, а командир говорил: «Сегодня ваши товарищи пойдут в бой, а вы будете отсиживаться в безопасности!» Солдаты умоляли взять их на боевые действия, но подполковник объявил им по несколько суток ареста.
Затем он обратился к начальнику караула: «Пусть они у вас тут ни минуты не стоят без дела». «Да вы не беспокойтесь, здесь у нас строго», - сказал прапорщик.
А подполковник прямо закипал: «Нет, их надо наказать капитально. Пускай разгильдяи, - подполковник стал озираться по сторонам, и взгляд его упал на старый неисправный БТР-152 (как у прапорщика Малыша), стоящий в углу двора. - Пусть они таскают этот БТР на руках по плацу!» - удовлетворённо воскликнул командир и покинул «губу».
С броневиком десантники, конечно, не упражнялись. Но они довольно долго строили каменную стену вокруг «губы». Арест им периодически продляли. Позже, после ощутимого подземного толчка часть той стены развалилась, о чём я сообщал выше.
Таким образом, частично пропал их "скорбный труд".
Мне пришлось наблюдать то самое сильное землетрясение за период моей службы.
Я ночью стоял на посту. Хлестал дождь. Раздался звук взлетающего самолета. Аэродром совсем близко, поэтому я не удивился. Тем более, самолеты летали в любую погоду. И вдруг резкий толчок, ударивший снизу - и всё утихло. Тут уж понял, что земля тряханула. Произошло так называемое землетрясение с подземным гулом.
На следующий день в доставленных свежих газетах мы прочли, что эпицентр природного катаклизма находился в Союзе, недалеко от г. Душанбе.
А сколько мы наблюдали небольших подобных явлений природы…
Один раз прямо во время вечернего киносеанса в десантной части.
Несколько человек из нашей части сидели на тёплом песке и смотрели фильм.
Вдруг деревянная конструкция, на которой укрепляли экран, заскрипела, зашаталась из стороны в сторону. Поднялась пыль. Мы почувствовали, как наши тела раскачивает взад-вперёд. Стало смешно. Солдаты, как ни в чем не бывало смотрят на экран. Лишь один произнес: "Мужики, землетрясение". И все. А «качка» довольно быстро прекратилась. Многие даже не заметили или не поняли что произошло. Действие фильма увлекало сильнее.
На верхнем фото крайний справа "боксёр поневоле" - Н.Морозов;
На нижнем прапорщики Мощняга и Кожарский (справа).
Продолжение: http://www.proza.ru/2011/04/07/1802