Глава вторая
Моя ладонь лежала на красной кнопке, но я почему-то медлил. Мне приходилось видеть развалины сожженных городов, где уровень радиации был опасен даже для нас, имеющих стойкий иммунитет к этому воздействию. Это было жуткое зрелище: расплавленные камни, потрескавшаяся земля и кучки пепла вместо людей. Сейчас я сотворю тоже самое. Возможно, на месте моих взрывов возникнут новые Светящиеся Облака со всеми вытекающими последствиями. Впрочем, долой сантименты! Пора!
- Подожди немного, Прозаиг, не делай пока этого. Я хочу поговорить с тобой, – неожиданно раздался тихий, но неизъяснимо проникновенный голос. Убрав палец с кнопки, я оглянулся.
Непонятным видением в углу стоял призрачный старец в белых одеждах со светящимся нимбом над головой, похожем на крохотную частичку Светящегося Облака. Его речь странным образом прозвучал как бы внутри меня:
- В твоих руках сейчас страшная сила. А ты уверен, что делаешь правильно? Стоит ли уподобляться людям, устроившим третью Мировую Войну? Ты ведь совсем не такой…
Зло всегда порождает зло, а добро порождает добро. Чем меньше будет зла, тем скорее победит добро.
Вдумавшись в эти простые слова, я вдруг почувствовал себя маленьким, брошенным всеми ребёнком. В памяти всплыли давние детские воспоминания о том, как я бреду по какому-то темному и огромному тоннелю, полному зловещих теней, а сердце сжимается от страха и непонятной тоски. На душе горькое сожаление о том, что наш огромный мир так плохо устроен и в нём есть такие жуткие для маленьких мальчиков места. Я помню радость от лучика солнечного света, внезапно появившегося в этой тьме, и слёзы радости, когда меня подхватили сильные и добрые руки Учителя.
От нахлынувших чувств я неожиданно для себя расплакался. Вместе со слезами из моей души почти осязаемо начала выходить чернота, похожая на гниль.
Старец присел рядом и стал беседовать со мной. Этот разговор плохо сохранился в памяти. Помню только, что рассказывал он мне о Сыне Божьем, распятом на кресте во искупление всех грехов человеческих. Рассказывал о его учении и об учениках предавших своего Учителя, о чудесном воскрешении и о любви ко всем людям…
Потом старец исчез, а я остался сидеть, находясь в какой-то странной прострации. Вся прошлая жизнь представилась мне в самом непривлекательном виде. Ради ложных идеалов и тщеславия я бил и убивал, предавал и был предан. Всё это было неправильно, как неправильно и то, что я хотел сейчас сотворить. Никакие самые благие цели не могут оправдать напрасных человеческих мук и убийства. Только Бог вправе распоряжаться человеческими жизнями и судьбами. Только Он может судить и наказывать за грехи…
Теперь я знал что делать. Первым делом вскрыл пульт управления пуском ракет и осторожно вырезал куски проводов, ведущие к красным кнопкам и, на всякий случай, закинул их подальше. Этого было мало. В оружейке нашёл с десяток ручных гранат и связал их в один пучок. Из одной гранаты выдернул предохранительную чеку и закрепил спусковой рычаг с помощью кусочка сахара. Расчет был прост – когда вода попадёт сюда, то сахар, растаяв, освободит пружину взрывателя и вся боевая рубка будет уничтожена. А без сложной электроники пуск ракет невозможен. Больше никто и никогда не будет мечтать уничтожить или захватить мир.
Первым делом я заглушил атомный реактор. Потом отыскал на плане подводной лодки место, где находятся кингстоны – специальные люки для затопления судна, и направился вниз. Пришлось долго повозиться, прежде чем удалось открыть один из них. Оставив двери в водонепронимаемых переборках открытыми, я поспешил прочь.
Мы сидели с Головном на причале и подкреплялись супом из мясных консервов, найденных на базе. Я угостил своего верного спутника кружкой кофе и он с наслаждением смаковал диковинный напиток. Похвастался, что может притащить целый ящик такого вкусного порошка, найденного на одном из складов.
Подводная лодка медленно погружалась на дно, если судить по специальным меткам, неизвестно для чего нанесённым на корпусе. Через несколько часов грохнет взрыв в боевой рубке, превратив это удивительное сооружение в безжизненный кусок металла. Того, что могут сдетонировать ядерные боеголовки, я не опасался – судя по описаниям и инструкциям, прочитанным на командном пункте, это было невозможно. Конструкторы, придумавшие их, в первую очередь позаботились о том, чтобы не произошло случайного пуска или взрыва.
Незаходящее заполярное солнце ненадолго спряталось за склоны сопок, растянув их длинные тени по водной глади. Иногда по воде пробегала лёгкая рябь, хотя воздух над бухтой был совершенно неподвижен.
Неизвестно откуда взявшиеся чайки плавно спланировали на тонущую подлодку и рядком уселась на палубе. Мне вспомнилось поверье о том, что в них вселяются души погибших моряков. Встав на колени, лицом на восток, мы с Голованом прочитали молитву об упокоении всех усопших. Удивительно, но скорбные слова сами возникали у нас в сознании, словно посылались откуда-то сверху.
На душе было светло и грустно, так, как всегда бывает накануне больших перемен. Грустно расставаться с прошлым и светло оттого, что впереди ждёт совсем иная, новая правильная жизнь.
Окончание романа: http://www.proza.ru/2011/03/04/236