... Кап-кап-кап-кап... Доносилось до меня, как из тумана. Я не могла понять, что произошло. Голова горела так, будто в неё залили расплавленный свинец. С трудом я попробовала приподнять голову и оглядеться. Стараюсь открыть глаза, но ничего не получается. С пятой попытки до меня доходит, что я в кромешной темноте. Я тупо повертела головой, вглядываясь, в надежде усмотреть хоть какой-нибудь солнечный (или хотя бы электрический) свет. Всё тщетно. Правый висок нудно дергался. Я дотронулась, и на пальцах почувствовалась клейкая жидкость. Кровь.
Эти самые «кап-кап» раздавались где-то рядом, и было слышно, как по трубам течёт вода. Стеная и охая, я поднялась на ноги в поисках стены. Ведь логично: где стены, там должна быть и дверь. Если это комната, а не подвал или погреб. Протянув вперед руки, я сделала несколько шагов, споткнулась о что-то железное (видимо об эту самую трубу) и пролетела вперёд пару метров. Приземлилась в лужу и громко выругалась. В гулкой темноте мой голос прозвучал как что-то чересчур громкое и сверхъестественное. Я приняла сидячую позу и потрогала ладони – разодраны. Тут я вспомнила о подруге и сделала совершенную глупость. Позвала её.
- Люська, ты меня слышишь? – Тишина. – Эй. Отзовись если ты здесь, не молчи.
Но мне никто не ответил. И если честно, то слава Богу; даже представить не могу, что было бы со мной, ответь мне кто.
В последующие пять минут я услышала громкие и тяжелые шаги слева. Видимо мои ругательства были услышаны. Я повернулась в том направлении и стала прислушиваться. Звон ключей, повороты в замке и отворилась дверь. Свет, проникший сюда, резко заставил зажмуриться. Кто-то очень огромный, словно циклоп, подошел ко мне и хрипло сказал:
- Ну что, очухалась? Поднимайся. – Он сгорбастал меня за шиворот и встряхнул словно куклу. – Иди. – Приказал он и тыкнул в спину чем-то холодным. Соображала я ещё туговато. Наверное это был пистолет. Спрашивать «где я?» и «кто вы?» мне мигом расхотелось.
Мы вышли в коридор с приглушенным светом и пошли прямо.
- Стой, - приказал мой конвоир, обошел меня и подошел к ближайшей двери. Всунул голову внутрь, сказал «привёл» и повернулся ко мне: - Пошла.
Я неохотно вошла в дверь. Комната больше напоминала заброшенный склад. Да и вид изнутри подтверждал это. Старые прогнившие мешки в углах, деревянные бочки. На одной из таких бочек сидел Шумков и лучезарно мне улыбался. «Вот ведь гад!»
- Здравствуй, радость моя. – Противно пропел он. – Соскучилась?
Закончив полный осмотр комнаты и поняв, что выбраться отсюда не получиться, я решила играть пока по его правилам.
- Не-а. Времени всё как-то не было. – Ответила я.
Он продолжал расточать улыбки. Моему сторожу не понравился ответ, и он больно ударил в грудь. Я упала на колени и стала хватать ртом воздух.
- Ну, какой же ты после этого джентльмен? – притворно ахнул Шумков. Подошёл ко мне, намотал мои волосы на руку и подтянул моё лицо к своему: - Что, сучка, допрыгалась? Куда же ты сразу исчезла после нашего вечера? Что, с любовничком отбыли? Ах да, - ахнул он: – я и забыл. Любовник-то, тю-тю. Обчистил он нашу красавицу и свинтил. Вот ведь незадача, не правда ли?..
- Не волнуйся, я как-нибудь переживу это.
Шумков яростно засмеялся и откинул меня. Сам устроился на своё прежнее место.
- А я и не переживаю... Хреново выглядишь. Что, больше не хочется играть в мужские игры, когда рядом нет защитника? – Я промолчала. – И что же мне с тобой делать? – С улыбкой спросил он. – Какую ты предпочитаешь смерть: быструю или медленную?.. Нет-нет, не говори, я сам отвечу. Медленную, да? Чтоб резать тебя на маленькие кусочки и получать удовольствие от твоих криков... Жаль только, мне приказано тебя не трогать, не то я бы употребил твой дерзкий ротик куда более выгодно. Раньше так получалось, что твой драгоценный братик тебя защищал, а сейчас ты одна... Даже любовник бросил... Скажи, каково это, быть в роли мусора, который использовали, а затем выбросили? Ну, чего молчишь?
- Какая же ты сволочь, Коленька. – Процедила я. – А как же тебе в роли бандитской подстилки, о которую вытирают ноги и отдают приказания? Вроде тех, чтобы привезти меня в целости и сохранности по месту назначения.
- Заткнись, шлюха! – Рассвирепел он, а я рассмеялась.
- Что, Коленька, правда глаза колит?
Он резко кивнул верзиле, что за моей спиной, и тот с силой пнул меня в спину. Я врезалась лицом в бетонный пол, но продолжала смеяться. Ещё громче, чтобы не выдать боль. Две минуты я словно сумасшедшая смеялась так, что все, включая и верзилу, поёжились. Немного успокоившись, стала подниматься на колени.
- Знаешь, с каким удовольствием я нажал на кнопку... Мои люди скрыли факт о взрыве, выдав это за автокатастрофу. – Сказал он, с ненавистью глядя на меня. Я уже поняла, о чем речь, и резанула по нему взглядом. – Что, задевает, да? Да, тебе больно. Я вижу тебя насквозь; ты – это сплошная желчь и язва. Но даже у такой твари как ты есть что-то любимое и обожаемое. Твой братец, к примеру. Я прав? Ну, скажи мне, я прав? Прав, я прав. – Заржал он, но резко прервался: - Он получил по заслугам. Знаешь, сколько он убил людей? Знаешь, сколько у него крови на руках? Он самый хладнокровный и расчётливый сукин сын из всех, каких я знал. Нет-нет, - озверело подскочил он ко мне, влепил затрещину, схватил за волосы и с силой рванул вверх. Я стиснула зубы, но слёзы предательски хлынули от невыносимой боли. – Не отворачивайся. Я хочу видеть, как тебя сжигает собственная боль.
- Если это ты... – Начала я, но он перебил:
- Взорвал его? Я. И получил такое колоссальное удовольствие, что тебе и не снилось. Какое зрелище ты пропустила! Он взлетел на воздух миллионами кусочков, а я смотрел и наслаждался, как этот ублюдок пачкает асфальт...
В эти минуты он выглядел абсолютно одержимым. Да что одержимым, сколько бы я не храбрилась, а у меня поджилки от страха тряслись.
- Чего молчишь, лапуля?
- Слушай сюда, выродок! Я убью тебя! Слышишь?! Сначала, я прострелю тебе правое колено, потом левое. Отстрелю тебе яйца, а затем пущу тебе в голову всю обойму. Какая твоя любимая песня, я буду её петь над твоим изуродованным трупом?
Воцарилась минутная тишина. Кто-то заёрзал в углу. Охранник наконец-то выдохнул. Шумков смотрел мне в глаза, затем плюнул в лицо и отшвырнул к ногам охранника.
- Вывезите эту дрянь, пока я не выпустил ей кишки...
Верзила подобрал меня и под руки потащил в коридор. В комнате сразу стали проявляться движения.
- Что ты вытворяешь, твою мать?! – Послышался резкий приказной тон.
Говорившего я не видела, но чувствовала его присутствие... там... в углу комнаты.
- Грузин, если бы я сорвался... – Начал оправдываться Шумков, а у меня вихрем в голове отозвалось «Грузин... Грузин?»
- Остановись! – Крикнула я циклопу, вырываясь из его цепких рук.
- Тебе что, мало? – Почему-то обиженно спросил он.
Мы удалялись в глубь по коридору, а голова раскалывалась на тысячи частиц... «Я убил»... «взлетел на воздух миллионами кусочков»... «он получил по заслугам»... «Грузин... он здесь»
Мы вышли из здания. Уже прилично стемнело. У дверей стоял серебристый джип. Возле него стояли двое ребят и курили. Увидев нас, откинули окурки и стали ждать, когда мы приблизимся.
- Забирайте, - сказал циклоп. Один из парней, с мерзкой улыбкой на лице, скрутил мне руки за спиной и швырнул на заднее сидение. Здесь сидел ещё один из таких же верзил и весело скалился. Если бы здесь сидела Люська, она непременно бы констатировала его так: «Уверенность в завтрашнем дне подобна чувству юмора: если она есть, то это уже повод для смеха». Скорее всего, я бы с ней согласилась, потому что он выглядел чересчур счастливым.
- Что зубы сушишь, придурок? – Разозлилась я. Эта противная боль в голове мне просто осточертела. Я потерла своими содранными ладонями лицо, приводя себя в состояние.
Он ничего не сказал, а заулыбался ещё шире, что невозможно, по логике, у него уже должны лопнуть щеки.
В машине их было трое: один сидел со мной сзади и двое (которые курили) спереди. Ехали мы в молчании. И это мои последние минуты жизни... Вот так и умру, ни сказав ни слова... Н-да, моя жизнь не только обрела новые качества, но и стала невыносимой. «Жить хочется лучше, а приходится веселее» - как-то сказала подруга и была права.
Всё время я пялилась в окно и проклинала весь белый свет. Если жизнь – это и есть сказка, то я оказалась в ней Иванушкой-дураком.
- Да не трясись ты, - подбадривающее сказал мой сосед и криво оскалился. Я подумала, выдала подобие улыбки в ответ и нерешительно спросила:
- А моя подруга?..
- Жива. Дома, наверное. Отдыхает.
Я кивнула и снова уставилась в окно в надежде что-либо разглядеть. Куда меня везут, оставалось загадкой, потому что я и не знала, где мы находимся сейчас. Даже философские рассуждения о жизни меня покинули, и я просто согласилась плыть по течению.
- Чёрт, - через время выругался водитель, достал телефон и стал кому-то звонить. Его напарники переглянулись, огляделись и стали серее туч. Даже мой соседушка помрачнел, чему я злорадно порадовалась. – За нами хвост. Две. Что делать? Понял. – Он отбросил телефон на панель и передал приказания: - С девчонки глаз не спускать. Эти за ней.
Я задумалась над его двусмысленной фразой и повернула голову: сзади, словно приклеенные, ехали «Лексус» и «Ауди». То, что они нас преследуют, было очевидно, но при чем тут я? Что им понадобилось? И вообще, кто они такие? Что-то мне не очень верится, что Люська вооружилась до зубов, наняла банду головорезов и отправилась за мной. Максимум что может подруга, это поднять на дыбы всю городскую милицию, задействовать своих знакомых из ФСБ, и... ну и позвонить Вальке. Хотя нет, Вальке она звонить на вряд ли будет. Не знаю. Я стала прикидывать, кому я понадобилась ещё, но ничего не выгадала. Так далеко зайдя в своих рассуждениях, я даже не заметила, как нас подрезал «Лексус» и мы остановились. Сзади пристроилась «Ауди». Нас окружили. Из машин высыпали ребят, которые сильно смахивали на моих перевозчиков. Только если у моих лица были зверские, то у этих лица были просто дикими. Как у разъярённых горилл. Тем более что и по параметрам они точно походили на своих сородичей. Мой сосед громко выругался:
- Ё-моё. Это же Змей. Вот влипли-то, а?.. – К кому именно он обратился, я не поняла, но те парни, уже подошли к машине и открыли дверь с моей стороны. – Э-э, мужики. Вы чё делаете? – Ошалело спросил он.
Те ему не ответили, схватили меня за шкирку и выволокли из машины как куклу.
- Руки убери, - постаралась я сопротивляться.
- Пасть захлопни, - последовал ответ и я уже совсем отчаялась. Уже сегодня я живу так, как никому не пожелаешь жить завтра.
Тут мои перевозчики поспешили вмешаться. Мой соседушка впрыгнул из машины и стал палить во все стороны. Напарники его поддержали, и тут началось. Палили, казалось, отовсюду. Меня забросили за машину и стали отстреливаться. Сама не зная, на чей я стороне: на той, которая меня везла, или на этой, которая забирает, я стала просто молиться, чтоб они друг друга перестреляли, а меня наконец-то отпустили. На мой изощрённый ум не замедлила явиться песня «Врагам не сдаётся наш гордый “Варяг”...», и я лишь сплюнула от досады. Ну и где же спрашивается наши стражи порядка? Где их носит, когда две бандитские группировки, посреди улицы устраивают смертельный тир? Скорее всего, вопросы риторические.
Свист пуль скоро утихомирился. Парень, сидевший рядом, тяжело дышал, повернулся ко мне и сказал:
- Бегом в машину.
Спорить не хотелось. Я открыла заднюю дверь, проползла в салон и плюхнулась между сидений. Парень пролез на водительское кресло, скинул труп водителя на асфальт и завел мотор. Только мы стали отъезжать, снова послышались выстрелы; теперь мишенью были мы. Я сильнее, на сколько это возможно, вжалась в пол и перестала подавать признаки жизни. «Помереть что ли?» - спросила я себя.
- Эй, ты цела? – через минуту спросил мой новый автомедон, когда выстрелы стихли. Отвечать не хотелось, но я промычала. – Слава богу. – Выдохнул он. Через десять минут сказал: - Приехали.
Он повел меня к небольшому трехэтажному зданию из красного кирпича. Здание больше напоминало некий охраняемый объект, если не тюрьму. Колючая проволока, натянутая над забором, камеры слежения, люди в спецовках с винтовками в руках и собаки. Мы прошли по дорожке из плитки под мрамор, остановились возле двери, подождали, когда нам откроют, и вошли внутрь. Он повел меня винтовой лестницей на третий этаж, остановился перед тяжелыми дверями из темно-красного дуба и предусмотрительно их открыл. Стало ясно, что это мой конечный пункт пребывания. Я вошла и немного огляделась. Комната скорее всего была кабинетом. Небольшая библиотека слева; справа шкаф с папками. В центре овальный стол, видимо для переговоров. Слева от стола кресло, с маленькой тумбочкой (антиквариат). Вся мебель, подобна дверям - тоже из красного дуба. От этого кабинет выглядел мрачновато. Свет был приглушенный. Сам хозяин стоял опершись о стол и пил виски. Высокий шатен с большими карими глазами. Строен, подтянут, с хорошим вкусом на тряпки. Улыбался открыто и непринужденно, будто мы знакомы сто лет. Постоял, поулыбался, громко наигранно вздохнул и склонил головку набок. Сейчас его лицо попало на свет и тут до меня дошло, что мы с ним уже и вправду знакомы. Точно! «Эврика!» - как сказал бы Ньютон. Этот тип, тот самый тип из ресторана, некогда приславший мне букет роз. Я расплылась в улыбке и быстро старалась сообразить, с какого боку здесь он.
- Вы меня не узнаёте, Ляля Кирилловна? – Первым заговорил он.
- Отчего же, узнаю.
- Весьма польщён. Разрешите представиться – Гришин Михаил Сергеевич. Надеюсь объяснять кто я такой не нужно?
- Обойдёмся, - кивнула я, ещё больше расплылась в улыбке, понадеявшись, что моя физиономия по-прежнему выглядит придурковатой и только. «Гришин! Какого черта ему надо от меня? Что, тоже решил предъявить счет за несостоявшийся ужин?» - горько усмехнулась я.
- Вид у вас какой-то неважный, надеюсь это не мои оболтусы постарались?
- Нет. Ещё до вас мне оказали весьма дружеский приём. – Он весело кивнул и предложил стул. Я расположилась на стуле, он сел напротив. С минуту помолчав, снова заговорил:
- Вы, верно, гадаете, зачем я вам сюда пригласил?
- Странное у вас представление о приглашениях, – изумилась я.
- Не судите так строго, Ляля Кирилловна. Вы птичка весьма неуловимая, поэтому пришлось немного за вами побегать... Мне бы очень хотелось с вами поговорить, и я очень рассчитываю на согласие с вашей стороны.
- Если вы поясните, о чём речь, дело пойдёт значительно быстрее.
- А вы занятная личность, - задумчиво заметил он. – Ну что ж, к делу, значит к делу. Меня интересует некая личность – Стрельцов Дмитрий Сергеевич. Я знаю, что некоторое время вы были любовниками. Очень рассчитываю на вашу помощь.
- И чем же я могу помочь? – Удивилась я. Такой оборот событий для меня был неожидан.
- Вы давно с ним знакомы?
- Не долго.
- Не долго, - задумчиво повторил он: - но из-за него вы бросили жениха у алтаря и сбежали с собственной свадьбы... Я слышал, он друг вашего брата, это так? – Я кивнула. - А где вы познакомились?
- На кладбище, - честно призналась я, чем вызвала смешок у Гришина:
- Простите?
- На кладбище. – Повторила я и со вздохом пояснила: - Я пошла навестить брата, там и познакомились.
- Интересно, - хмыкнул он. – Это была любовь с первого взгляда?
- А это тоже относится к делу?
- Нет. Просто любопытно, - извинительным тоном произнёс он.
Представить этого человека сидящим тюрьме моей фантазии не хватало. Он так хорошо выглядел и достойно держал речь, что подозревать его в корыстных замыслах было весьма трудно. Закурив он продолжил:
- Как же вас угораздило ввязаться в эту историю? По-моему, дела у вас совершенно скверные, не так ли? – Я наивно пожала плечами. – Думаю красивой девушке, даже не побоюсь заметить: очень красивой девушке не помешает помощь. Если вы, Ляля Кирилловна, согласны пойти кое - на какие уступки, думаю, я смогу избавить вас от проблем.
- А вы уверены, что у меня есть проблемы?
- Более чем. – Немного помолчав, заговорил снова: - Хочу предупредить, что биография господина Стрельцова совершенно не подходит под описание этого человека. Поверьте, я разбираюсь в таких людях как он. Очень опасный человек. Поворачиваться к такому спиной я бы поостерёгся...
- Я не могу понять, в какую сторону вы клоните. – Вздохнула я. Играть в эти игры мне уже надоело. Наш разговор ушёл в сторону от главной темы, и это меня нервировало.
- Пытаюсь понять, какой человек вы. Если честно, не очень получается, - улыбнулся он. Что-что, а улыбка у него обаятельная. – Те слухи, которые бродят среди людей, весьма красноречиво отзываются о вашей личности; а те, которые дают знающие люди, сопровождаются всего несколькими словами.
- Думаю, и те, и другие ошибаются. Я недостойна такого внимания.
Гришин сделал слабую попытку что-то возразить, но я отвернулась в сторону, давая понять, что этот разговор мне не интересен.
- Ну что ж, - поднялся он из-за стола и прошел к шкафу. – Я уже сказал, что не могу понять, что вы за человек, и хитрить с вами – себе дороже. Мне нужна ваша фирма... Вернее фирма вашего брата. «Авгур». Что вы на это скажете?
- Скажу, что я бедна как церковная мышь, и фирма «Авгур» уже давно перекочевала в руки иностранного инвестора.
- Да, - утвердительно кивнул он. – Я знаю, что Стрельцов обокрал вас. Но я постараюсь это исправить.
Я недоверчиво посмотрела на него.
- Что вы имеете в виду? – Осторожно спросила я.
- Я уже послал своих людей за ним. Думаю, в кратчайшие сроки они добудут нам бумаги на фирму.
- В таком случае, зачем я вам понадобилась? – Подумав, спросила я. - Вы можете забрать себе фирму и без моего вмешательства.
- Вы держатель 52 процентов акций. При любом раскладе вы являетесь истинной управляющей. Скорее всего, Стрельцов этого не знал и поэтому так оплошал. А мне бы хотелось приобрести всю фирму целиком.
Я сильно удивилась услышанному. О том, что Стрельцов что-то напутал, не могло быть и речи. Он всё прекрасно знал, ведь он сам непосредственно был инициатором этой идеи... Чёрт! И как я раньше об этом не подумала, дура безмозглая?! По словам Артура, Стрельцов кинул меня с фирмой, но как это могло произойти, если сам Стрельцов предложил эту идею с разделением акций?..
- Вы, верно, хотите мне что-то предложить? – Усмехнулась я.
- Конечно. – Кивнул Гришин, и лицо его стало вмиг серьёзным: - Акции в обмен на вашу жизнь.
Приехали. А казался таким замечательным парнем. Тьфу ты... Ну что ж, если подумать, неплохой обмен, по-моему.
- Думаю нелепо ждать от меня отрицательного ответа.
- Рад, что вы всё рационально рассудили. – Улыбнулся он. От его замечательной улыбки не осталось и следа, зато он преобразил её в волчий оскал. – У меня есть ещё одно предложение...
- Многовато для одного вечера, - устало заметила я и потёрла виски. Откинулась на спинку стула и посмотрела на него с ожиданием.
- Для вас ведь не будет неожиданностью, если я предложу вам остаться? – Видя моё замешательство, он продолжил: - Чего же непонятного, Ляля Кирилловна: я был бы идиотом, не предлагая вам это. Вы безумно красивы, чтобы быть одной. Вам нужен спутник, и я вполне могу быть этим самым спутником. Что скажете? – Я развела руками и лучезарно улыбнулась. – Что ж, жаль...
Гришин сверлил меня взглядом и молчал, я ёрзала на стуле, как неожиданно зазвонил телефон. У Гришина, мой-то ещё у Вальки сдулся.
- Слушаю, - произнёс он совершенно иным тоном - покровительственным. – Здравствуй-здравствуй. Неужели? – Наигранно спросил он, подмигнул мне, и далее его разговор наигранным и остался. – Извини, не знал. Мы с ней как раз беседуем... Так она твоя гостья? Смею заметить, ты поступаешь эгоистически, советуя мне отпустить её. Она весьма очаровательная собеседница... – Разговор в том же духе продолжался не более трёх минут. Затем Гришин попрощался, пожелал говорившему здравия и обратился ко мне: - Очень жаль, что придётся с вами расстаться. Я бы мог уделить вам всё своё свободное время, но, увы... Дела.
Он позвал одного из парней и приказал ему отвезти меня. Куда именно не уточнил, просто сказав «Отвези без происшествий», да и на том спасибо. Пока мы не покинули кабинет, уже стоя в дверях, я сочла нужным спросить о смерти моего брата, на что он туманно ответил:
- Ваш брат был настоящей занозой всем, включая и меня. Он всех держал за горло. Его скорой смерти я не удивлён, хотя в неё и не верю. Если честно, не в обиду вам будет сказано Ляля Кирилловна, я даже не расстроен. Такие люди как он не разбиваются просто так в автокатастрофах... Но жизнь весьма нелепа, и каких только случаев в ней не происходит. Ничто так не отвлекает от жизни, как борьба за существование, а в жизни за все приходится платить, но дуракам - существенные скидки. А ваш брат был далеко не дурак.
Я стояла и молчала. Парень, пришедший за мной, кивнул в сторону двери, и мы вышли из кабинета.
Ночь стояла тихая. Мы неслись по городу, а за окном мелькали разноцветные огни. Мысли по поводу моей свободы окончательно меня покинули. Казалось, чем дальше влезаешь, тем ну его к черту.
Остановились мы возле загородного коттеджа, который больше напоминал замок из детских книжек. Здесь имелись и башенки, и часовые, только всё это в современном оформлении. Подъехав к воротам, я увидела, как к нам на встречу поспешил мой недавний Соседушка (это звание я ему гордо присвоила). Я обрадовалась, что он после той перестрелки остался цел. Он тем временем подошёл к нам, перекинулся парочкой слов с водителем и открыл мне дверь.
- Жива? – Весело спросил он. Кажется, что его дурацкая улыбка никогда не покидала лица.
- Жива, - отозвалась я.
Он помог мне вылезти, и мы двинулись в сторону коттеджа. Водитель, сопровождавший меня, отбыл. Я нетвердым шагом шла по дорожке, и мой сосед заметил:
- Что-то ты вялая. – Вялая? Да он издевается? Сначала треснули по голове, немного по-дружески попинали, потом грозились убить в обмен на акции, а теперь вообще черт знает куда меня занесло. – Не дрейфь, лапа. Всё будет О’К.
Он был более услужлив, чем остальная масса. Сказал парочку замечаний по поводу «очень романтичной ночи» и ещё раз поддержал своим «не дрейфь». Верилось в это с трудом, но я всё-таки приказала себе не унывать.
Проводили меня в приёмный зал, который был обустроен под стать дому-замку. Огромный, в белоснежных тонах, подсвечники и люстра в позолоте; три больших окна с тяжёлыми дорогими шторами с ламбрекенами; камин из белой плитки; полукруглый пятиметровый кожаный диван с креслами и в центре персидский ковёр. По-другому этот зал и нельзя представить.
Возле одного окна стоял статный мужчина с офицерской выправкой. Светлый костюм гармонировал как с залой, так и с сединой на висках, выгодно оттенявших цвет лица. Мужчина был очень привлекателен, несмотря на свой возраст – ему было около 52-55. Даже морщинки у глаз, кажется, работали на него, делая немного добродушным и в то же время независимым. Его глаза представляли собой глубокое озеро, отражавшее зелень леса. Но как говорится, в тихом омуте – черти водятся, поэтому и у него в глазах стояли веселые чертята. Чувствовалось, что он шёл по жизни уверенным шагом. Итак, кого же мне судьба послала в этот раз? Словно отвечая на мой немой вопрос, мужчина заговорил первым:
- Вы, верно, гадаете кто я? – Голос прозвучал очень хрипло, с захлебывающими нотками, так, что мне пришлось затаить дыхание, чтобы разобрать сказанное. – Спешу представиться... – Он жестом указал мне по-хозяйски на кресло. Дождался, когда я в него опущусь, и огорошил: - Вадим Евгеньевич Прохоров.
Вот так, в один прекрасный вечер мне пришлось познакомиться с городскими мафиози.
- Я сразу приношу извинения, за тот казус с моим компаньоном. Видимо, Михаил Сергеевич очень хотел поговорить с вами... Но ваши дела меня не касаются, так как фирма меня мало интересует, хотя и очень прибыльна. Мне лишь интересно, знаете ли вы, чем занимался ваш брат на самом деле?
- Говорят, работал адвокатом, - небрежно сказала я.
- Говорят? – Удивился он, прошелся по дорогому ковру и сел чуть поодаль меня. – А как же ваша осведомлённость? Неужели вы никогда не интересовались его работой?
- Как-то не приходилось. Я человек непосредственный, без царя в голове. Сашка так всегда говорил.
- Да-да, - неосмысленно пробормотал он. – Лялечка, можно я буду вас так называть... Скажите, брат оставил вам какие-нибудь документы?
- Если вы имеете в виду акции, то вы опоздали. Они уже заложены вашему компаньону, - сделала я ударение на последнем слове. – Так как он оценил мою жизнь ровно в 52 акции.
- Нет. Я говорю вам о неких документах, скорее всего... делового содержания.
Я задумалась на минутку и поспешила ответить.
- Не знаю, что именно вам нужно, но все документы он хранил в офисе. Квартиру я продала, но среди его вещей ничего из бумаг не было... А можно я тоже задам вопрос?
- Конечно, - в полном замешательстве кивнул он.
- Что вы подразумеваете под словами, знаю ли я, чем занимался мой брат?
Прохоров оценивающе посмотрел. Ему, безусловно, нравилось, что я веду себя слегка заносчиво, ну так зачем его разочаровывать? Стал прикидывать, стоит мне говорить или нет, но всё-таки ответил:
- Вы слышали что-нибудь об Архангеле?
«Интересный вопрос. Конечно, я слышала; вопрос в том, что знаете вы по этому поводу, Вадим Евгеньевич? И почему у меня странное чувство, что за мной наблюдают?»
- Это что-то из Библии... Кажется, его звали Люцифер...
- Нет, Лялечка, - тактично перебил он: - я имею в виду Архангела, как человека, из крови и плоти.
- Извините, а сколько вам лет? – Полюбопытствовала я.
- Простите? – Опешил он.
- Ваша история сильно отдаёт старческим маразмом.
Он с две минуты всматривался в моё лицо, а затем стал хохотать.
- А вы мне нравитесь, - наконец произнёс он, успокоившись. – У вас имеется чувство юмора, которое присуще далеко не каждому. Аттическая соль, так сказать.
Я похлопала глазами, не зная, что на это ответить.
- Так значит, Архангел - это...
- По крайней мере, человек точно. Архангел – «чистильщик» со стажем. А может, был им. Сейчас он пропал, и никто не может найти его. Уже около двух месяцев за ним ведётся открытая охота, в которой участвуют только профессионалы. Профессионалы-киллеры. Никто не верит в его гибель, потому что такие как он не умирают просто так. Архангел, или как бы он себя не называл, вёл двойную игру и водил всех нас за нос...
- Но какое ко всему этому мой брат имеет отношение?
- Архангел и есть ваш брат.
«Забавно», - подумала я и поправила:
- Был моим братом. Мой брат погиб в автокатастрофе.
- Но вы ведь знаете что это не так? Вы ведь знаете, что ваш брат жив и здоров...
- Он бросил меня. – Зло сказала я, теряя терпение, и громко позвала: - Хватит прятаться Стрельцов.
Меня выводил из себя тот факт, что меня зачем-то разыграли. Дима вышел из-за камина. С моей стороны той стены не было видно, и он решил этим воспользоваться. Вышел, рукава закатаны, в одной руке пачка сигарет, и неизменная сигарета за ухом. Улыбка озаряла его лицо, и он стал приближаться.
- Только попробуй подойти ко мне, - пригрозила я и сцепила руки замком.
- Привет, солнце. Я тоже рад тебя видеть.
Он подошёл ко мне вплотную и нахмурился, разглядывая мой вид.
- Это работа Гришина? – Я хмуро посмотрела на него. К моей головной боли прибавилась ещё одна: откуда Стрельцов знает Прохорова? – Ну и чего ты злишься?
- Ты мне омерзителен... Я не хочу с тобой разговаривать.
- Приехали, - развел он руками. – И чем же я заслужил такой приём? Да брось ты...
- Думаю вам нужно поговорить, - вмешался Прохоров и поднялся. - Если понадоблюсь, я у себя... А вам, - обратился он ко мне: - я бы посоветовал принять душ и обследоваться у доктора... Ваша рана на виске скверно выглядит.
С этими словами он удалился. Стрельцов вышел следом и появился через время с моим Соседом. Тот при виде меня просиял как новенькая монетка и с радостью, по распоряжению Димы, провел наверх. По тому, как они обращались друг к другу, я поняла, что они вроде как друзья.
Соседушка провел меня в комнату и слегка замялся у дверей.
- Хочешь пройти?
- А можно? – Не поверил он.
- Да, пожалуйста, - небрежно бросила я.
Он расположился на прикроватной тумбе, а я направилась в ванную. Зеркало показало мне мою многострадальную голову, и я громко, но с чувством пожелала всем провалиться к чертям собачьим.
- Аптечка есть? – Крикнула я ему.
- Есть, - отозвался он и не замедлился явиться ко мне. – Вот, держи.
- Помоги, - сказала я и устроилась на ванне. Он слегка помешкал, но взял баночку со спиртом и вату. – Тебя как звать-то?
- Зови, как хочешь... Мне всё равно.
- Ну, раз так, буду звать тебя Капустой.
- Почему сразу Капустой? – Обиделся он. Я фыркнула и отбила этим самым у него охоту со мной разговаривать. Когда пластырь был наложен, я выпроводила его за дверь. Затем сняла с себя блузку и стала рассматривать побои. Выглядели они не очень «аппетитно», зато я чувствовала, что с ребёнком всё в порядке, а это самое главное. Стрельцов появился минут через десять. Стояла я к нему спиной, но видела его отражение в зеркале.
- Мама моя, - присвистнул он и подошёл поближе. – Я этой суке все зубы выбью.
Я молча наблюдала за ним. Он медленно обнял меня и стал целовать в шею. Всячески умоляя себя не поддаваться соблазну и оставаться непреклонной, стала держаться отчужденно.
- Я соскучился, - нежно прошептал он и прикусил мочку уха. Заметив, что на меня это не производит должного впечатления, развернул к себе и спросил: - Ну, чего ты дуешься, любимая?
- Я тебя ненавижу, - негодующе сказала я.
- Зато я от тебя просто без ума, - ухмыльнулся он. – Ну-ка, скажи, что тоже скучала по мне.
- Наоборот, я была рада от тебя избавиться, - покачала я головой.
- Зря ты это сказала, - улыбнулся он моей любимой изогнутой улыбкой и стал целовать.
***
В доме стояла тишина, и свет в окнах не горел.
- Я оставил её со своими ребятами, - нахмурился Дима. Его негодование передалось мне. – Подожди меня здесь, я схожу проверю.
- Нет. Я здесь не останусь, - схватила я его за руку.
Мы медленно стали приближаться к моему дому. Сначала направились к гаражу; в охранном блоке зияли две дыры от пуль.
- Твою мать, - выругался он и подошёл к окну. Заглянул в него, а затем тихо и бесшумно открыл. Влез сам, помог мне, и вот мы очутились на моей родной кухне.
Созерцание любимого убежища вызвали бы во мне слёзы умиления два часа назад, но не сейчас. Что-то случилось с подругой, и меня это беспокоило не на шутку. Электроэнергию отключили, поэтому мы шли в утренних потёмках, когда вроде и не темно, но свернуть себе шею вполне возможно.
Тишина закладывала уши. Дима оставил меня в гостиной и поднялся наверх. Я постояла немного и решила проверить гараж. Сделала пару шагов, как тишину разорвала безумная мелодия. Что-то из репертуара тяжёлого рока. Его звук заставил меня взвизгнуть и прижаться к стенке. Дима сразу же материализовался возле меня. Торопливо обнял и повел на звук диких воплей в коридор. На полу возле входной двери лежал сотовый и краснел, призывая поднять трубку. Димка нахмурился и ответил:
- Да.
- Привет. – Хрипло отозвались на том конце провода. В тишине я могла слышать весь разговор. – Значит ты сейчас в доме? Отлично. Дай трубку своей девке.
- Да пошёл ты, - процедил Дима. Я услышала, что речь идет обо мне и поспешила отобрать телефон.
- Слушаю, - осторожно поинтересовалась я.
- Ну привет, сучка. У нас в гостях твоя подруга. Хочешь получить её живой, запоминай адрес, - он продиктовал и добавил: - Да, и чтоб одна приехала, без своего хахаля. Явишься с ним, ей крышка. Поговорить нам надо. У тебя кое-что есть для нас.
В телефоне послышались гудки, и Дима яростно отшвырнул телефон, разбив его вдребезги. На лице у него появились нотки беспокойства. Он достал свой сотовый, кому-то позвонил и стал меня инструктировать:
- Сядешь на первую лавку в парке, через время мои ребята тебя заберут. А я прокачусь по адресочку...
- Ты же слышал, что он сказал. Я не могу рисковать жизнью подруги.
- Да это же ловушка, ты что не понимаешь? – Я покачала головой и отозвалась:
- Ты меня не переубедишь... Там моя подруга, я её не оставлю одну. Ты не можешь заставить меня сидеть и бездействовать. Там Люська, и я еду, - возразила я. – Если ты меня оставишь, я не стану сидеть сложа руки и поеду туда одна.
- Ослица, - выругался он, и мы вышли из дому, направляясь к его машине.
Улица Первомайская находилась на окраине города. От моего дома двадцать минут езды. Дима напряженно молчал и был на взводе. Мы свернули на параллельную улицу Первомайской и остановились. Дима достал телефон и позвонил. На этот раз самому Прохорову. Их тёплой дружбе я была сильно озадачена. Он рассказал ему всё как есть и попросил выделить ему людей, на что тот ответил:
- Без разговоров. Можешь рассчитывать на меня. Узнаю, что за гады это затеяли, лично пристрелю.
- До связи, - буркнул Дима и повернулся ко мне: - Значит так. Сейчас мы на Гагарина, пройдёшь через вон тот дом, - показал он, - и сразу выйдешь на нужное место. Я буду держаться на расстоянии... Только умоляю: давай без самодеятельности. Веди себя тихо и попробуй не грубить. Увидишь Люську, подготовь её, что надо будет делать оттуда ноги. – Я кивала в такт его словам, как китайский болванчик. – Только без самодеятельности, - взмолился он и поцеловал меня. – Через восемь минут после того, как ты войдёшь в здание, мы возьмём дом штурмом.
Я кивнула, ещё раз чмокнула его напоследок в нос и выпорхнула из машины.
- Лишь бы с Люськой ничего не случилось, - тихо приговаривала я по дороге.
На улице я уже застала утренние сумерки. Где-то лаяли собаки, и я тоскливо подумала о своём псе. Где он сейчас бедненький?
Стояла тишина, будто все вымерли. Я вышла к нужному дому и немного поёжилась от страха. Мрачная двухэтажная постройка послевоенных времен предстала перед моим взором, которая вот-вот грозилась рухнуть. Окна заколочены, штукатурка вся отвалилась, а левый угол здания и вовсе отсутствовал. Приободрив себя тем, что где-то за мной идёт Стрельцов и он меня в обиду точно не даст, я направилась к двери. Внутри было темно и пахло котами. Под ногами валялся битый кирпич и мусор. Я пожелала себе ни пуха, ни пера и вошла. Держась за стенку, дошла до лестницы и громко крикнула:
- Эй. Есть тут кто?
За спиной послышалось движение, и чьи-то тяжелые руки легли мне на плечи.
- Тихо. – Приказал голос. – Поднимайся наверх и без самодеятельности.
«Где-то я это уже слышала», - усмехнулась я и стала подниматься.
Мы поднялись на второй этаж и очутились в полуразваленной комнате. Свет сюда только-только проникал, но и этого было достаточно для осмотра. Пятеро ребят, вооруженных до зубов смотрели на меня, как на врага народа. «А ля гер ком а ля гер» - («На войне как на войне») подумала я. Шумков восседал в центре на покосившемся стуле. Рядом с ним стоял человек в черной маске, спрятав руки в кармане, а Люська сидела на сломанном ящике в стороне от всех. На руках наручники, а под правым глазом огромный фингал. Видимо геройствовала.
- Вот дура! – В сердцах сказала она, увидев меня, и перекрестилась на угол: - Прости, господи.
- Умница она у нас, - отозвался Шумков.
- Мозгов бы ей, - возразила Люська и набросилась на меня: - Какого хрена припёрлась?
- Тебя спасать.
- Тоже мне, Ван Дамм. – Плюнула она с досады.
- Захлопнись, - раздраженно приказал Шумков. – Иначе я тебе кляп в рот запихаю.
- Да иди ты... – Обиделась она и отвернулась в сторону.
- Зачем звал? – Спросила я у него.
- У тебя есть кое-что для меня... Документы, о которых ты мне говорила. Они мне нужны.
- Хорошо. Я говорю, где они, и ты нас отпускаешь.
- Здесь я ставлю ультиматумы. – Бросил он. – Говори где бумаги, мои люди за ними съездят. А мы пока с вами подождём здесь. Побеседуем.
- А где гарантия, что ты нас потом отпустишь? – Ухмыльнулась я.
- А нет никаких гарантий, лапуля. – Он щёлкнул пальцами. Возле Люськи возник парень и ткнул автоматом в спину. Подруга побелела от страха.
- Не дури. Ты же знаешь, если с ней что случиться, я тебе в жизни не скажу где документы.
- Ошибаешься. Скажешь. Ты не храбрись, ведь ты такая же тварь, как и все бабы... Будешь валяться у меня в ногах и молить о пощаде. Если я захочу, будешь предлагать себя, лишь бы я тебя не убивал. Знаешь такую присказку: за то, чтобы избежать смерти, можно и жизнь отдать.
- Жизнь - это болезнь со сто процентным смертельным исходом, - криво усмехнулась я.
- Что скажешь на это, Грузин? – Обратился Шумков к парню в маске. Сердце моё ухнуло вниз. Люська с немым вопросом повернулась к ним. – Думаю, она права, - глупо заржал Шумков. Маска тоже хмыкнул. Что-то в этом жесте показалось мне знакомым... Тут я сопоставила темный джип, туфли песочного цвета, некоторые догадки... Мелькнула безумная мысль, что...
- Как дела, Артур? – Обратилась я к Маске.
Шумков сделался обескураженным и тупо стал пялиться на меня. Маска хмыкнул и стянул с головы эту штуку.
- Могло быть гораздо лучше, - ответил он и остервенело швырнул маску в сторону.
- Ты?.. Так, ты... Гадёныш... – Захлёбываясь начала подруга.
- Дыши ровнее, Людмила. – Кинул он ей. – Не то мне придётся тебе помочь.
- Ах ты сволочь... – Взбунтовалась она, но парень стоявший сзади с винтовкой, стукнул ей слегка по голове, и она затихла, дико таращась по сторонам.
- А она права. Ты сволочь. – Стиснув зубы, сказала я. – Ты убил моих друзей... того старика... И всё ради чего? Ради проклятых документов?
- Это далеко не весь список, - безучастно произнёс он. – Это я заказал твоего брата и убил ту трепалку из санатория.
Повисло минутное молчание. Я быстро переваривала услышанную информацию. Люська ещё больше вытаращила глаза и стала ими вращать. Н-да, если жизнь порой и напоминала полную чашу, то переполненную дерьмом...
- Ты? Зачем?
- Я его ненавидел. Я призирал его. У него было всё: деньги, слава, фирма... ты, в конце концов. Когда я сказал, что ты мне нравишься, он словно с цепи сорвался... У самого рыло в пуху, а я, видите ли, не достоин тебя. Он отстранил меня от дел и устроил в свои шестёрки... Я долго не думал: заказал его и стал ждать. Потом явился в выгодном образе и взялся за тебя... А ты оказалась шлюхой и сразу сняла трусы перед каким-то уродом...
- Ты не меня имеешь в виду? - раздался голос Димы сзади. Мы все разом обернулись. Тот стоял в дверях и внимательно наблюдал за происходящим. – Только ты ошибся: урод в этой истории далеко не я.
На него мигом направили всё оружие, которое только было в этой комнате.
- Что, за сучкой своей притащился? – Полюбопытствовал Шумков. Затем резко поднялся, подошел к нему и врезал. Димка сплюнул кровь и вытер рукой разбитую губу. – Это тебе за ресторан.
- А я гляжу, ты всё такая же паскуда, Артур. – Не обращая внимания на Шумкова, обратился Стрельцов к Артуру. – Жизнь тебя ничему не учит... Как всегда, хочешь всё и сразу.
- Зря ты сюда явился. У меня давно чесались руки пришить тебя.
- Всему своё время, - утешил его Дима и кивнул на нас с Люськой: - Отпусти их, и мы сами разберёмся во всём этом.
- Психованная может валить, - сказал Артур, имея в виду подругу: - а вы останетесь. У меня с вами личные счёты...
- Чего ты от неё хочешь? Тебе нужен я, вот и прекрасно. Её ты тоже отпустишь. Хочешь документы, будут тебе документы, но впутывать её сюда я не позволю. Только через мой труп.
- Отлично, - скривился Артур и резко вытащил пистолет. Предугадав его намерение, я толкнула Димку в сторону, но сама не успела уйти с места поражения. И тут послышался выстрел. Затем ещё и ещё, только я ничего не видела и медленно, словно в замедленной съёмке, сползала по стенке на пол, держась за живот. Люська одновременно с Димкой заорали «Нет!» и бросились ко мне. Подруга истерично верещала, а Димка умолял:
- Держись, слышишь? Ты не можешь меня оставить... Нет, Ляля... Нет...
- У неё кровь!.. Боже, у неё кровь!..
- Не ори, дура! Всё будет в порядке... Рана не глубокая... – Сам не веря своим словам, он убрал мою руку с живота, и попробовал разорвать кофту для осмотра.
- Она беременна, идиот! – Во всю свою мощь заорала на него подруга. Последнее что я увидела, перед тем как потерять сознание, это побелевшее лицо Димы и как его губы дрожа, запинаясь, повторили:
- Бе... беремен-н-на?
продолжение: http://www.proza.ru/2011/02/14/438