начало: http://www.proza.ru/2010/09/30/1212
глава 4
14 июня. Первый вечер.
Защита прошла на ура, хотя Ира изрядно переволновалась. Комиссия из двенадцати! человек уселась в большой аудитории, а по сцене, в совершенном одиночестве, должна была расхаживать она, рассказывать о своей работе, тыкать указкой в развешенные чертежи и графики и отвечать на многочисленные непростые вопросы.
Кроме Ирины, в этот же день защищала диплом сокурсница Валя Полынина, а вечером они по традиции прикупили пару бутылочек «Рислинга», состряпали тушенку и салатик оливье, позвали девчонок. Те пришли, но посидели недолго, сославшись на то, что до защиты всего ничего, а недоделок по горло, и ушли, оставив Иру с Валей у опустевшего стола в гордом одиночестве.
-Как-то странно я себя ощущаю, Ирка, - наливая в чашку новую порцию «Рислинга», призналась Валя, - казалось бы, все позади, защита прошла отменно, стал быть человек должен прыгать и смеяться от счастья, а у меня опускаются руки…
-Знаешь, у меня точно такое же чувство, - согласно наклонила голову Иринка, - учеба окончена и мы больше не студенты. Грустно так, мысли пустые, и я даже не знаю, хочется ли мне ехать домой.
-Так и не едь, - подхватила Валя, - осталось-то всего ничего, последние деньки в Москве. Когда еще свидимся? У нас меньше полгруппы тех, кто не защитился, последние назначены на на 22ое, а 28го уже выдача дипломов. Мы решили ехать в Каширу к Ольге всей группой отмечать выпуск. Там Ока, раздолье, палатки на берегу поставим, рыбки половим, ну, все путем организуем, по полной программе. Не едь, Ирк, правда? а то мне одной скучно будет.
-Думаешь, стоит остаться? – засомневалась Ира. – Долго уж больно болтаться тут, больше двух недель, девчонки все заняты, а мы как неприкаянные теперь, дел никаких, и вообще…
-Что и ценно! Свобода, независимость! Опять же защиты через день, все проставляются, гуляй, не хочу!
-А не сопьемся? – шутливо фыркнула Ира.
-С «Рислинга»-то? Не смеши, право? Оставайся, а?
-Ладно, я подумаю…
…все в жизни предопределено и кем-то обусловлено, и одно событие неизбежно вытекает из другого. Если бы сегодня кто-то не поступил так, как поступил, то завтра с ним не случилось бы того-то и того-то, и вся его дальнейшая судьба пошла бы совсем иным путем…
…если бы Ира поддалась на Валькины уговоры и осталась скучать в Москве…
…если бы она не поехала домой…
…если бы сидела в общаге, гуляла по столице и пила через день «Рислинг»…
Но жизнь идет только одним-единственным путем, она не знает сослагательного наклонения и не дает второго шанса…
12 июня в шесть часов вечера Иринка села в электричку «Москва-Владимир» и поехала к себе в поселок. Поехала навстречу своей судьбе…
-Все, я инженер! – с пафосом объявила Ира с порога, бросила на диван портфель и закружила мать по комнате. – Учеба окончена! Ура-а!!!
-Тише ты, сумасшедшая! Лучше диплом покажи.
-Диплом выдадут в конце месяца. Направление на работу тоже.
-Так тебе еще раз в Москву ехать? А я думала, больше не поедешь.
-Ничего, съезжу, - беспечно отозвалась Ира. – Мы еще прощаться с девчонками будем. Два дня на природе, с ночевкой!
-С ночевкой? – обеспокоилась мать. – Там и мальчики будут?
-Да что ты, мам, какие мальчики? Только наши, а у нас в группе их всего двое.
-Смотри там, поаккуратнее.
-Мам, мне уже двадцать два, ты не забыла. И я пять лет живу в Москве, отдельно от тебя, и ничего ж не случилось, верно?
-Да, - улыбнулась мать, - ты у меня разумная девочка. Но все же лишний раз напомнить не помешает. Значит, в конце месяца за дипломом поедешь? А сейчас что делать думаешь?
-Ни-че-го! Буду валять дурака, спать до обеда, загорать, на танцы ходить! Тебе помогать, только не очень много, ладно?
-Ладно-ладно, - улыбнулась мать, любуясь дочкой, - поди, отдыхай с дороги, инженерша. Обедать-то будешь?
-Потом, ма! Сбегаю к Наташке.
Ира не знала, зачем ей к Наташке, просто колдовской воздух родины странно действовал на нее, и она не могла усидеть дома. В Москве она ни разу не вспомнила о своей майской фантазии, а теперь вот опять. Нахлынуло что-то непонятное, на уровне подсознания, такое, чего она не умела объяснить себе. Чего-то ей хотелось, чего-то особенного, необыкновенного, и этого чего-то она и искала. Лето только начиналось, погода установилась, и тихие теплые вечера манили на улицу, завораживая и томя уставшую от ожидания чуда душу…
14 го, в четверг, она снова пошла по хорошо знакомому адресу на улицу Мира. Вся компания была в сборе, играли на поле в волейбол. Ира не очень хорошо умела брать мячи, и обычно немного стеснялась своей неспортивности, но тут на нее нашло вдохновение, и она превзошла сама себя – ведь на нее смотрел Мишка. Почему-то он снова на нее смотрел, и она горела огнем под его взглядом. Ни о чем не думая, она просто наслаждалась своей фантазией, ведь никому не было никакой беды от тех глупостей, которые она сочинила себе, которые волновали ее воображение и наполняли жизнь тайным смыслом. Ира просто играла в волейбол, а Мишка просто смотрел на нее. Он просто смотрел, и ей было хорошо от его взгляда, просто хорошо, и все!
Был поздний вечер, когда все пошли по домам. Солнце уже село, но какие ночи в середине июня? Тишина завораживала, околдовывала, рождала фантазии и смутные желания. Все шутили, чему-то смеялись, болтали ни о чем…
Оглянувшись, чтоб последний раз посмотреть на Мишку, Ира с удивлением увидела его светлую шевелюру много ближе, чем ожидала. Перехватив ее взгляд, он в мгновение ока догнал ее, и резко затормозив велосипед, схватил за руки, притом пребольно.
-Пусти, - заворожено глядя ему в глаза, прошептала она, - пусти, кому говорю, мне больно…
-Фигушки, - дурачась, ответил он, ослабляя пожатие. Между ними был велосипед, и Миша сидел, свесив с педалей длинные ноги, а она стояла, отделенная от всего мира передним колесом, словно какой-то заколдованной преградой, - я еще помучаю тебя, и ты сама этого хочешь. Разве нет?
-Пусти, - повторила она, краснея оттого, что совершенно точно знала ответ на провокационный вопрос, - меня…. меня Галка ждет! Я ей тушь обещала.
-Галка?! – засмеялся он. – И где ж она, скажи на милость?
Ира оглянулась… и удивилась. Галка ушла, где-то далеко затихали голоса мальчишек, а здесь, у забора Иркиных соседей, они остались с Мишкой совсем одни…
-Как-то внезапно все исчезли, - совсем смущенно пробормотала она, - я и не заметила. Ей совсем расхотелось спорить с ним, расхотелось отнимать у него свои руки…
Они стояли, теперь уже у куста черемухи, болтали о чепухе и не сводили друг с друга сияющих глаз. Одной рукой она держалась за черемуховый ствол, а другую по-прежнему держал в своей руке Мишка. Его простое прикосновение волновало ее и сбивало с мысли… – Посидим немного? - спросил он. - У вашего дома?
-У нашего нельзя, - почему-то шепотом ответила она. – Отец спит в терраске, а ему на утро. Выйдет, раскричится. Пойдем лучше вон туда, напротив, там старушка живет, баба Таня, она в кухне спит, не услышит. Правда, она лавку на ночь уносит, но на столбиках посидеть можно.
-Лавку уносит? Ты серьезно? – засмеялся Мишка. – А зачем?
-Она у нее не прибита к столбикам, - с улыбкой ответила Ира, - вот она и боится, что украдут ночью. Каждое утро выносит лавку, каждый вечер убирает.
…Они сидели на дурацких столбиках почти до рассвета. Сидели чинно и спокойно, как дисциплинированные пионеры на школьном утреннике. Было тихо, тепло, всходила странная красноватая Луна, и Ира смотрела на знакомую улицу, на притихший вдалеке пруд каким-то новым взглядом, словно стремилась запомнить, отложить в глубине подсознания каждую мелочь, каждый штрих этой ночи, ночи ее первого свидания с Мишкой.
Эко… Может, это и не свидание вовсе? Просто захотелось им двоим поболтать со скуки, просто вечер хороший, и спать не хочется, вот они и сидят тут, от нечего делать?
Может, и не свидание… но так чудесно, так замечательно сидеть рядом с ним, на этих шершавых столбиках. Хорошо слушать его голос, его смешные рассказки про совхоз и про трактор, про мышей на риге и про диких котов, которые очень ловко этих мышей ловят, и про теток, разбирающих зерно. Как они орут дурными голосами, завидев мышь, как бегают по риге! Неужели ж и в самом деле они такие страшные, эти маленькие серые зверушки?
-А ты тоже боишься мышей?
-Нет, - улыбнулась Ира, - не боюсь. Просто они … противные какие-то… Меня в детстве бабушка с собой в поле брала, когда осенью картошку в бурты закладывали. Там мышей много бегало, и я маленькая была, и они мне нравились. Иной раз я ловила мышку и таскала за хвостик, не понимая, почему женщины визжат и шарахаются от меня в разные стороны. Бабка строго выговаривала мне не делать так, а я смеялась, наблюдая забавное поведение взрослых. …Ой, смотри, светает уже, скоро солнце встанет. Тебе ведь, наверно, на работу надо?
-Ага, - отозвался он, - надо пойти, поспать немного… Хотя и не хочется… - он так посмотрел на Иру, что у нее зашлось что-то внутри, дыхание заволновалось и прервалось на полувздохе.
-Ну, что ж, пойдем, - Ира поднялась и неуверенно шагнула к дому, решительно не зная, как нужно заканчивать свидание и что говорить напоследок. - Спокойной ночи… или утра… - она не успела закончить невнятной фразы, потому что он преградил ей путь, и она оказалась в его руках, в крепком и нежном объятии, которого она никак не ожидала, но из которого не могла и не желала выбираться.
Его руки легли ей на плечи, и ей ничего не оставалась, как тоже обнять его – за спину, потому что стоять с опущенными по швам руками было смешно и нелепо, и как только она это сделала, взаимное объятие получилось еще теснее. Она затихла и не двигалась, наслаждаясь его теплом и неожиданной близостью, потом почувствовала его ладонь у себя на шее, и ей стало так хорошо, что она чуть не застонала.
Впрочем, это было только начало ждущих ее неожиданностей, ибо Мишкины руки продолжали свое волшебное путешествие по ее телу. Его левая ладонь ласкала ее спину, а правая, та самая, что лежала на шее, медленно и чувственно продвигалась вверх по Ириным волосам, перебирая и вороша густые рыжие кудри. Приподняв ее лицо, он провел большим пальцем ей по губам, потом там же оказались и его губы. Первый поцелуй был легким и бережным, как бы пробным - на вкус, на ощущения, на полноту соприкосновения, но он так ошеломил Иру, что она совершенно потеряла способность двигаться. Некоторое время они просто стояли, едва касаясь друг друга губами, словно боялись спугнуть так нежданно спустившуюся к ним капризную и осторожную птицу счастья.
-Иринка…
-Миш-ша…
Они произнесли это одновременно, еще влажными от поцелуя губами; произнесли - и обожглись, от близкого, ближе некуда! смешавшегося дыхания, от новых ощущений, от только что рожденного восторга нежности. И она уже не удивилась, когда его губы вновь завладели ее губами, она узнала их вкус и потянулась им навстречу, позволив умчать себя прочь от земли в дотоле неведомую ей страну блаженства. Умчать туда, где не существовало ничего, кроме этих губ, и еще горячих пальцев у нее на шее, перебиравших ее волосы, и прибавлявших куда-то вглубь ее этого же самого блаженства, но каким-то непостижимым образом связывавших ее с реальностью. Если бы не они, не эти его длинные пальцы, она не смогла бы помнить, где она и на какой планете!
…Расстались они весьма неопределенно, и Ира долго не могла уснуть, вспоминая его губы, а утром решила, что все это ей просто-напросто приснилось…
Такое чудо могло произойти с кем угодно, но только не с ней – скучной, малообщительной и неласковой, совершенно не умеющей целоваться и неспособной на романтические отношения! Ну, разве могла она так жарко обнимать парня на первом свидании, разве могла позволить ему целовать себя в губы?!
О, даже представить страшно, что бы с ней было, если б мама узнала о таком безрассудстве, о столь непозволительном ее поведении!
Уже засыпая, она подумала, что ни разу не спросила его о Нинке...
далее:http://www.proza.ru/2010/10/09/276