(Продолжение. Началоhttp://www.proza.ru/2010/09/17/1351)
За ночь судно прошло от Казани вниз по течению и повернуло на восток. Утро застало на Каме. По сравнению с Волгой, Кама казалась «понятной» рекой, так как берега хорошо просматривались и не казались недосягаемыми. Тем не менее, как нам сообщили из судового радиоузла, некоторые местные до сих пор убеждены, что не Кама приток Волги, а наоборот.
Не очень бодро выглядевшая супруга сказала, что ночью здорово качало, был сильный ветер и её даже подташнивало. Не удивившись стойкости Натальи, рассказал ей, что ночью мы, судя по всему, прошли самую широкую часть Куйбышевского водохранилища, где на сорокакилометровом участке чистой воды поднимается изрядная волна. За завтраком Галина - соседка по столу посетовала, что ей тоже было плохо от качки. Но на аппетит, как обычно, никто не жаловался. Предстояло прибыть в самую дальнюю точку нашего круиза – славный городок Елабугу, что на правом берегу Камы.
День был ясным. Судно быстро шло вдоль желтеющих косогоров, наполовину поросших деревьями. Деревеньки встречались изредка на высоком правом берегу Камы. Что творилось на левом берегу - нам не было видно из каюты. Кама понравилась! «Вот бы здесь порыбачить!» - думал я, терпеливо рассматривая через фотоаппарат манипуляции ничего не подозревающих рыбаков на лодках и катерах.
Наконец, вышел на шлюпочную палубу. Галина, как на вахте, привычно маячила с видеокамерой. Нам с самого начала круиза понравилась эта активная жизнерадостная и стильная женщина – «негражданка Латвии», как она нам рассказала. Сама из этих мест – деревенька выходит прямо на берег Камы, Галина должна была встретиться в Елабуге с подругой юности, которую разыскала через Интернет.
Рыбаки сдержанно озирались на крупное судно, проходившее рядом с ними. Мне же казалось, что они оборачиваются на громкие щелчки моего фотоаппарата. Вспомнил, как сам с «бананами» в ушах на Неве был до смерти напуган «кометой», внезапно прошедшей у меня за спиной. Пойманной кем-либо рыбы за пять дней пути я так в свою мощную оптику и не увидел.
По правому борту теплохода открылся Нижнекамск. Диктор просветила, что это молодой современный город с высокоразвитой промышленностью. Но чада из труб не было видно, а берега казались чистыми и тихими. Всёзнающая дама сообщила, что город - неоднократный победитель в соревновании городов России по чистоте, благоустройству и так далее. Для простоты назвал его «победителем конкурса на лучший дворик».
Кама старательно петляла. Крупных судов не было видно, но небольшие пассажирские катера-труженники изредка встречались на нашем пути. Усталая и необъятная землечерпалка прижалась к мыску на повороте реки. Тихо и спокойно. Берега становились всё интереснее, а деревни появлялись все чаще и чаще. Старые бревенчатые дома бросались в глаза. Галина терпеливо и, как мне кажется, нервно снимала достопримечательности на камеру.
Стали появляться сосновые боры. К десяти тридцати подошли к Елабуге. Но её вовсе не было видно: в черте города причала, способного принять крупное судно, нет. Поэтому швартоваться предстояло к дебаркадеру, что под крутым утесом, сплошь поросшим соснами. Они не такие крупные, как в казахстанском Боровом, но очень на них похожи.
Кажется, что никто нас не ждал! Но было видно, что у дороги, ведущей к дебаркадеру, замерла змеёй колонна из четырёх больших комфортабельных автобусов. Через фотоаппарат было видно, как размашистым шагом молодая женщина в белых «клешах» шла к дебаркадеру. На нём, облокотившись о поручень, нервно перекуривал крепкий, сухопарый в возрасте мужик – наверное, будет принимать наши концы, как ни странно это звучит для гражданского уха. Он всё время отворачивался, когда его с борта фотографировали. «Значит не привык ещё или просто нефотогеничен - болеет с бодуна» - отметил про себя, оставив человеку варианты.
Когда судно было в метрах за сто от дебаркадера, на последнем что-то, вдруг, включилось и громкая забористая с переливами весёлая татарская музыка полилалась над Камой, создавая у нас праздничное настроение. В национальной одежде по центру прохода дебаркадера стояла молодая девушка с полотенцем и чак-чаком в руках. «По бортам» от неё еще две, но в цивильном: наверное, представители туристической компании – вдвоём одной руководили. Старались! Признаться, эта картина взяла за душу: оказывается, бог знает где, под этой чужой горой и ёлками кто-то тебя ждёт и несказанно тебе рад!
Судно должно было вот-вот пришвартоваться. Галина с борта что-то кричала женщине и девушке, скромно стоявшим на дебаркадере. Те, судя по всему, хлопали глазами и решительно не признавали её, озирая все три палубы судна, а Галина всё кричала и махала им. Даже я занервничал от того, что рядом что-то не так складывалось. Наконец причалили. Взяв пятиминутную паузу, вышли с женой на берег и, как застоявшиеся кони, вместе с такими же экскурсантами пошли к автобусам. Там нас уже ждала местная экскурсовод – девушка лет двадцати пяти, которая, несмотря на молодость, быстро приступила к своим делам и объяснила, что нам предстоит посмотреть в Елабуге.
Ехали к городу довольно быстро – наверное, объезжали гору. Лес кругом был чистым и радовал глаз. Елабуга понравилась мне задолго до того, как мы въехали в город. Небольшие, в основном одноэтажные дома с красивыми резными наличниками мелькали за окном. Редкие прохожие с интересом щурились на автобус, а мы – на них.
Первая остановка была у музея уездной медицины имени Бехтерева В.М. Огромная сосна стояла у вытянутого одноэтажного здания с музейной табличкой. Рядом памятник Бехтереву В.М., который, как мы с удивлением узнали под конец экскурсии, прожил всего четыре года из своего детства в этом городе. Памятник был великолепный: медицинское бородатое светило в форменном сюртуке сидело и то ли читало книгу, то ли о чём-то глубоко задумалось, держа книгу в руке. Туристы подсаживались на скамейку, где восседала крупная и навевающая спокойствие фигура нашего знаменитого соотечественника и с удовольствием фотографировались.
Музей как музей! Я вспомнил Чехова А.П., представил, как на местных скамейках сидят скособоченные от зубной боли мужики и бабы в лаптях и очень обрадовался, когда экскурсия закончилась и мы, наступая на валяющиеся повсюду шишки, пошли мимо великого психиатра к автобусу.
Не знаю почему, но официальный центр города – площадь с жидким кустарником, чахлой беседкой и прочим декором, с самоваром посередине и памятником Ленину на краю площади решительно не понравился. Художественный салон, рассчитанный на туристов, как-то смягчил впечатление многочисленными сувенирами и приветливыми продавцами. Мы тоже очередную тарелочку прикупили. Нарядные и опрятные домики на старинных «парадных» улочках, утопающих в зелени и окаймленных фонарями, как на Арбате, умиляли до глубины души.
Когда поехали в сторону возвышающегося собора, гид обратила наше внимание на несоразмерно высокий постамент, который венчал до изумления крохотный бюст вождя мирового пролетариата. Тем не менее, оказалось, что это работа очень известного скульптора, на которую деньги собирали жители Елабуги, когда Ленин умер.
Неподалеку от собора, напротив двора с разросшимися яблонями показался неприметный дом-музей памяти Марины Цветаевой, где она, будучи в эвакуации с сыном, в 1941 году прожила свои последние десять дней. Во дворе небольшого домика, выкрашенного коричневой краской, сидящим под навесом экскурсантам уже другой экскурсовод – молодая привлекательная женщина с тонкими чертами лица печальным голосом рассказала, как ушла в мир иной поэтесса. Рассказ был оборван в самом апогее повествования. Во время правильно поставленной паузы, необходимой для глубокого понимания трагизма произошедшего, под ноги экскурсовода выкатился откуда-то сбоку и рассыпался в центре площадки клубок из трёх серых котят. Два котенка убежали, а третий – растерялся под десятками взглядов. Едва успел его сфотографировать!
Пока мы ходили по комнатам домика, приехала вторая группа туристов с нашего же судна, которая, непонятно из каких соображений, сразу же была запущена в дом. Стало невыносимо тесно и неловко. Всю картину и навеянное настроение окончательно смазала влетевшая, шумная женщина, не к месту негодующая, что кто-то снимает и фотографирует без разрешения. Я с огромным фотоаппаратом на шее, судя по её взгляду, попал под подозрение, хотя у меня и в мыслях не было посягнуть на что-либо. Памятник поэтессе, написавшей строки: «Мне нравится, что вы больны не мной…» и «Мой милый, что тебе я сделала …» одиноко стоял неподалеку на площади на возвышении в окружении белых колонн, сильно подчеркивающих её и нынешнее одиночество. Неподалёку справа от бюста Марины Цветаевой стояли и дополняли ансамбль огромные, тоже белые, экскурсионные автобусы.
Почти напротив дома-музея памяти Цветаевой оказался другой музей старинной портомойни. Портомойня - это такое оборудованное огромное помещение, где когда-то в старину коллективно стирали белье и сплетничали при этом. Интересно, что сооружение, как и водопровод к нему из долблёных лиственниц длиною в два километра были спроектированы отцом знаменитого на весь мир пейзажиста Шишкина Ивана Ивановича – не очень богатым, но разносторонне развитым купцом. Он позднее и для Казани проект водопровода разработал.
Вот музей-квартиру Шишкина И.И., в залах которой есть часть оригинальных полотен признанного мастера, мы и посетили. Дом достойный, но комнаты не очень большие. Картины замечательные, отличающиеся тонкостью и тщательностью прорисовки. С балкона дома открывались великолепные пейзажи богатой местной природы, которой художник был вдохновлён. Легкая дымка застилала ландшафт. Далеко справа виднелись высокие холмы с какими-то развалинами. Вот туда-то нас напоследок и повезли.
Местечко называлось «Елабужское городище», которое основано было, страшно подумать когда. Самой Елабуге несколько лет назад отметили тысячелетие. С площадки городища открылись поистине бескрайние дали: когда-то, если с этой точки замечали судно на Каме, что раскинулась внизу, был целый световой день на то, чтобы приготовиться к встрече недругов. Булгары первыми здесь остановились на жительство. С тех времен осталась пара башен из белого камня для того, чтобы к их стенам прижимались туристы и просили исполнения заветных желаний.
Пока ехали к дебаркадеру через весь город и мимо старинного тенистого парка, узнали, что в Елабуге много лет жила и здесь была похоронена первая кавалерист-девица Дурова Надежда Андреевна, ставшая прообразом главной героини фильма «Гусарская баллада». Первая в русской армии женщина – офицер, адьютант фельдмаршала Михаила Кутузова, прожила интересную военную и писательскую жизнь и умерла в возрасте 83-ёх лет. В Елабуге находится музей-усадьба этого удивительного человека. Признаться, до этого я считал, что основная идея фильма – сплошной вымысел. «Надо больше ездить по родной стране!» - подумалось под мелькание сосен за окном. Провинциальная, тихая, располагающая к себе Елабуга оставила очень теплые впечатления и навеяла воспоминания о родном городе!
За обедом Галина, наверное, переживая недавнюю встречу с юностью и улыбаясь, сказала, что не узнавшая её подруга, упрямо высматривала блондинку, которой Галина была более тридцати лет назад. «Люди меняются, а вот реки всё равно текут!» - философствовал я про себя, расправляясь с чашкой кофе.
Тем временем судно, без всякого напряга, объявления тревоги, прочей беготни и суматохи, к чему я так и не смог привыкнуть за время круиза, плавно отошло от причала и легло на обратный курс - к Волге. Впереди Чебоксары!
(Продолжение http://www.proza.ru/2010/09/22/1393)