«сплошные узелки с изнанки снов
развяжешь утром – вспомнишь, что приснилось…
а вот ещё бывает милость –
развяжешь узелки с изнанки с л о в
и вспомнишь все, что с нами приключилось…»
Юлиан Фрумкин-Рыбаков
«- А почему такое название? Ремарказы!?
- Видите ли. Раньше мне нравился Ремарк… Но не это главное. Просто, это что-то среднее между рассказами и ремарками.
- А мне раньше нравились Маркиз де Сад и силлогизмы. Что же, мне по-вашему, начать писать садизмы?
- Я же сказал, – главное не в Ремарке. Главное в том, что каждый рассказ пишется на одной странице…
- Молодой человек, при современном уровне технического прогресса, я Вам могу всю "Войну и Мир" на паре страниц распечатать. Одну страницу на Мир и одну на Войну. Главное – шрифты подобрать. А у компьютера страница может доооо-лго не кончиться.
- У компьютера – да. Но сами-то ведь Вы всегда знаете, где именно кончается ваша страница».
© Сергей Норсман, 2000
«Ремарказы»
http://proza.ru/2000/10/15-21
«Довольно скоро я понял, что мудрый эллин не имел в виду, какой либо запрет на посещение одной и той же реки – в те времена подобных законов не было. Да и сам «талмуд права» был заметно тоньше, статейки яснее. Наверное, он намекал на всякие топологические коллизии, так свойственные нашему изменчивому миру.
Вчера я решил проверить его выводы эмпирически. Я снова вошел в Ольховку, чуть приподняв штаны, повернулся лицом к востоку и ждал. Тихое течение приятно холодило ноги. Журчание воды в камнях, ворчание толстых сытых лягушек были мелодией, вернее – гимном, сакральным гимном познания и моего единения с мудрой природой».
© Тихон Хренов, 2001
«Все течет - ничего не меняется»
http://proza.ru/2001/08/16-45
«А тут недавно меня затопили. У соседей сверху трубу прорвало. Хорошо, что я дома была: успела сориентироваться. Смотрю: на кухне в углу потолка потекло. Я сразу телевизор притащила и под этот угол подставила. Телевизор у меня уже пять лет, как сгорел - не жалко. Потом еще дорожку ковровую с пола скатала и тоже подставила. Жаль соседи быстро воду перекрыли. Перестало с потолка капать. Так я для верности еще из ковшика на всё вокруг полила и - за свидетелями. Привела свидетелей, как у меня всё затопило и бумагу в прокуратуру написала. Ущерб подсчитала. С телевизором, да ковром, да еще конфорка на плите перегорела ( в прошлом месяце ) - у меня так получилось, что я себе ещё на дачу телевизор купила. Хотела еще за моральный ущерб приписать, но судья не согласилась. Стерва такая. Купленная наверняка».
© Таня Марчант, 2001
«Соседка»
http://proza.ru/2001/07/27-39
«Я бережно храню в памяти восторг моего ребенка. Настоящий восторг, когда глаза ликующе горят: «Пап, неужели это мы? Неужели мы способны на такое?»…
Как-то гуляя, мы остановились на мосту дорожной развязки. Под нами был безжизненный поток железных машин. Казалось, в них нет людей. Но они же должны быть? Эй, люди, вы где-ее!? А-уу! Мы махали водителям руками, прыгали, на всех известных нам языках вопили: «Привет!». И поток ожил, появились люди, они махали нам в ответ, сигналили, мигали фарами.
Час, или два, или десять минут мы провели на этом мосту? Не важно.
С тех пор прошел год, но когда мы бываем там, всегда звучит вопрос: «Пап, а помнишь…?», и глаза горят.»
«Чтобы горели глаза, надо шагнуть чуть за границу. Небольшой, несложный шажок, но его достаточно, чтобы ненадолго стать сверстниками и долго помнить восторг этого маленького чуда.
Простые движения…»
© О.Петров, 2003
«Джаз, лужи и много дождя»
http://proza.ru/2003/07/28-14
«Я знала только, что с мальчиками дружит плохо. С девочками – хорошо. Но не всегда получается, как ни старайся. Девочки только и знали заключать союзы – все вместе против какой-нибудь одной, отщепенки. И все шептались, стоило бедняге появиться:
- Я бы такой сарафан не надела.
- Ну и брюки! Только и забот у нее – подчеркивать свои формы!
Что ни наденешь – все было не так. Отщепенка мечтала о дне, когда будет принята обществом. И ее принимали – однажды вдруг, когда стая изгоняла кого-то еще.»
«Может быть, она узнала меня сходу и решила, что я опять стану ее дразнить? И она тоже знает, что можно сказать: «Извините, я тороплюсь» - и не остановиться возле тех, кому не терпится посмеяться над тобой? Значит, к этому знанию приходят все – независимо от интеллекта? И все приходят поздней, чем нужно?»
© Евгения Басова, 2003
«Девчонки с нашего двора»
http://proza.ru/2003/10/14-32
«Я был рад его гибели. Вместе с ним умирали мои молочные зубы, выдавленные изо рта толстой медсестрой с холодными глазами, мои ночные кошмары, в которых мумия из Пушкинского музея оказывалась моей соседкой в постели; мои школьные драки, в которых я неизменно терпел поражение. Разбитые колени, кровоточащий нос, недержание мочи, заикание, ломающийся голос, поллюции и первый неловкий секс, слезы мамы в кабинете директора школы, слезы мамы на кухне нашей маленькой квартиры, дубленку отца, которая не помещалась в чемодан, с которым он уходил – все это я выбросил в могилу и похоронил по мусульманскому обычаю, без гроба. А лет через пятнадцать я понял, что в тот день, возможно, хоронил вместе с Аушвицем кое-что посерьезнее. Советскую власть.
Сменив паспорт, я бросил Лену. Она была беременна и иронизировала над Воздвиженским. Но меня все это больше не касалось.»
© Анна Рулевская, 2004
«Воздвиженский и Аушвиц»
http://www.proza.ru/2004/01/27-100
«– Дурак ты, Семеныч, – как-то неуверенно произносит Шура. – Дурак! – повторяет он громче. – Долбанутый! – выкрикивает он яростно. – Тебя бы убили. Вот дурак! Меня же не впервые… Попугали бы да ушли, перевели бы стрелки… Денег все равно нету. Ну, кто тебя просил?!!
– Кто моего Саньку… тронет… – разлепив окровавленный рот, мямлит Семеныч, тщетно пытаясь взглянуть из-под заплывших век.
– Дурачок ты, батя, – произносит Шурик уже мягче. – Нахимовец хренов.
– Еще… – шевелит губами Семеныч. – Скажи еще.
– Нахимовец хренов.
– Нет… Скажи: батя».
© Андрей Неклюдов, 2004
«Раб Семеныч»
http://www.proza.ru/2004/03/12-46
«Впервые в жизни я стал задумываться о том, – а что такое, собственно, наше «я». Мы говорим «мои руки», «мои ноги» и «моя голова». Но теперь весь «я» - только голова, вместо моего сердца теперь маленький насос, искусственное сердце. Но мое самоощущение ничуть не изменилось. Если не считать подавленного настроения из-за постигшего меня несчастья...»
«Было, конечно время, когда я еще помогал ближним. Но тогда я был еще не очень богат. Теперь я знаю – на благодарность рассчитывать не приходится. Все заражены странными идеями – раз ты богат, значит, ты перед нами виноват.»
© Хелью Ребане, 2005
«Моя голова»
http://proza.ru/2005/01/29-43
«Вот так лежать всю жизнь у дороги, ждать проходящие поезда, и, едва успев проститься, проводить взглядом, пока не исчезнет. Составы бывают разные. Скучные и длинные — вереницы обшарпанных деревянных бараков. А есть и красивые — зелёные, синие или красные комфортабельные квартирки, отмеченные магнетически привлекательным пунктиром квадратных окон вдоль боков. А там, за окнами — другая жизнь, абсолютно другие люди. Проезжают мимо, не успевая толком заметить тебя, и тут же — обидно — уносятся далеко-далеко…»
© Дмитрий Ценёв, 2005
«Чужой, или Ты петь умеешь?»
http://www.proza.ru/2005/09/30-27
««Хо» — легкий полувздох, втянуть в себя, почувствовать, «чу» — шипящий выдох, отдача энергии, почти вой «у», но смягченный желанием… Хо чу. Хочу хочу хочу всего. Все го. «Все» — словно он стоит над городом, то ли на горе, то ли на облаке, как бог, и это «все» как сетка, набрасываемая на мир, «все» – и покрыто все, как будто одновременно включили миллиарды компьютеров, сетка пронизывает землю все. И «го», сеть опустилась. Все го. А при этом нет, ничего нет. «Ни» отвержение, кислый звук, низвержение, уничтожение, низкий, никакой, «че» вопрос, приподнятые буквы. «Го», опять же сетка опущенная. Все вместе – ни че го. Что ты имеешь? Ни че го.»
© Елена Романенко, 2009
«БЕЗ ДНА»
http://proza.ru/2009/03/16/361
продолжение http://proza.ru/2010/08/28/577