БЗ. Глава 7. Война. Параграфы 1-4

Елена Грушковская
7.1. Звёзды над Альпами


В камине потрескивал огонь. Сияли звёзды. Вверху были Альпы, внизу Альпы, справа и слева тоже Альпы.

Огонь трещал и гудел. Каспар подбросил в камин дров и долго под­правлял их кочергой, чтобы пламя равномерно их охватило. Хотя топка ка­мина не входила в обязанности начальника моей личной охраны, он всё же делал это.

– Они и здесь могут меня найти, – сказала я.

– Пусть попробуют, – усмехнулся Каспар.

Домик в швейцарских Альпах был моим убежищем уже год – ровно столько, сколько шла война между «Авророй» и Орденом. Это была война без взрывов и без стрельбы. Мало кто вообще знал, что она шла.

Бойцы «Авроры» по всему миру захватывали членов Ордена, и, как докладывала мне Юля (она сама докладывала мне обстановку), треть из них удавалось переманить в «Аврору», а две трети приходилось уничто­жать.

Закутанная в плед-шотландку, я сидела у камина, глядя на пляску пламени и греясь его жаром, а Кэт командовала одним из таких отрядов. Один раз (за особые заслуги) её удостоили чести побывать у меня. Вот что она мне сказала:

– Многие члены Ордена сами хотят в «Аврору». Они понимают, что мы сильнее.

Над Альпами горели звёзды, но я не могла полететь к ним.

– В целях твоей же безопасности, – сказала Юля.

Я была объектом номер один и находилась под неусыпной охраной.

Стук в дверь, Каспар выпрямился и подошёл. В дверь просунулась рука с пластиковым полуторалитровым пакетом из «пункта питания». На пальце блеснуло жёлтое колечко.

– Хорошо, – сказал Каспар, принимая пакет.

Я поднесла носик пакета к губам и отпила треть. А потом сказала Каспару:

– Я хочу видеть того, кто мне это принёс.

Каспар кивнул.

– Сию минуту.

И вышел. А через три минуты дверь открылась, и оранжевый от­блеск пламени, горящего в камине, озарил бледное остренькое личико тем­новолосой девушки. Я окинула её взглядом всю, от ровно поставленных вместе высоких ботинок солдатского образца до встрёпанной копны жестких темно-каштановых волос, отдалённо напоминавших шевелюру Эйне. Миниатюрная, увешанная разнообразным оружием, с самурайским мечом за плечами, она стояла навытяжку, сжимая маленькие кулачки. А на пальце блестело то самое жёлтое колечко.

– Вы боец? – спросила я.

– Так точно, – был ответ.

– Вы не переживайте, у меня никаких претензий нет. Я просто хоте­ла посмотреть на того, кто меня кормит. Ваше имя?

– Изабелла, – ответила она тихим, хрипловатым голосом. – Изабел­ла Хард.

Несмотря на миниатюрность и кажущуюся хрупкость, она была вся мускулы и нервы. Железная. И зубастая – маленький злой зверёк. Да, по­хоже, драться эта девочка умеет и любит. И каждый день получает свою норму в две тысячи грамм крови.

Каспар подошёл и со снисходительно-небрежным видом перечис­лил мне все заслуги, за которые данный боец удостоился чести снабжать пищей саму Аврору. Пока он рассказывал, Изабелла стояла неподвижно, вытянувшись в струнку, и в её немигающих, непроницаемых глазах пляса­ли отблески пламени, ярко пылавшего в камине.

– Спасибо вам, Изабелла Хард, – сказала я.

В её зеркально-холодных глазах проступило живое, человеческое выражение: моё «спасибо» жарко заструилось в её жилах и вспыхнуло в тёмных зрачках.

– Служу «Авроре», – ответила она глуховато, но чётко.

Я про себя усмехнулась. Прозвучало как «Служу Советскому Сою­зу». Жестом отпустив Изабеллу, я приникла ртом к носику пакета с кро­вью, а она пружинисто повернулась кругом и вышла, бесшумно ступая по толстому ковру рифлёными подошвами своих грубых ботинок. Я невольно проводила её взглядом, залюбовавшись её плавной, кошачьей походкой. Походкой хищника.

Я подошла к окну. Звёзды горели, недосягаемые и холодные.

– Сегодня такая потрясающая ночь, – сказала я Каспару. – Мне очень хотелось бы прогуляться. Полететь к этим чистым звёздам.

– Нельзя, – ответил он. – Всё это…

– Знаю, знаю, – перебила я. – В целях моей безопасности. Мне уже осточертела эта безопасность! Может быть, я хочу опасности! Я хочу столкнуться с врагом, хочу драться! Я скоро просто рехнусь здесь! Каспар, я прошу тебя, отпусти меня хотя бы на полчасика полетать. У меня просто крылья чешутся.

– Джулия этого не одобрит, – сказал он.

– Да плевать мне на Джулию! – воскликнула я. – В конце концов, кто я такая? Я ведь ваша Аврора, Аврора, которую вы почитаете, как боже­ство! Вы обязаны меня слушаться! Разве не так?

– Так.

– Так какого же чёрта ты мне говоришь «нельзя»?! Как ты смеешь говорить мне это слово? Я хочу полетать, и ты не можешь запрещать мне это!

– Аврора, это опасно. Я должен беречь тебя, как зеницу ока. Если я тебя не уберегу…

– Сделаешь себе харакири. Отпусти меня. Прошу тебя.

– Ну хорошо, только с сопровождением. Не беспокойся, они будут держаться на расстоянии.

Это было презабавно. Объект номер один метался в звёздном небе над Альпами, а двадцать пять стражей, рассредоточившись, не спускали с него глаз. А когда объекту захотелось на сверхскорости полететь в другое полушарие, у него образовался эскорт. Объект взгромоздился на вершину горы, а стража – на склонах и на соседних вершинах. Объекту за­хотелось промчаться над гладью океана навстречу солнцу на бреющем полёте, подцепляя на крылья солёные алмазные брызги, но и тут стража не отставала. Проверяя их бдительность, объект замер в воздухе и притворился, что падает. К нему ринулись сразу все. Двое подхватили и понесли, а все остальные образовали оцепление, летя впереди, с боков и позади, а также сверху.


7.2. Триста семьдесят дней


За год, а точнее, за триста семьдесят дней, проведённые мной в ком­фортабельном плену горной усадьбы, я поняла: я больше так не могу. Вы скажете: многовато мне потребовалось времени, чтобы это понять. Я не стану спорить. Скажем так: триста семьдесят дней – это отрезок времени, в течение которого я смогла выдерживать такую жизнь.

Триста семьдесят дней, находясь под неусыпной охраной своих вер­ных подданных, королева Аврора получала из их рук и пищу, и новости. Если верить информации, получаемой из достоверных источников, то шло планомерное и неуклонное истребление членов конкурирующей организа­ции – Ордена Железного Когтя. Только каждого пятого из них удавалось привлечь в «Аврору». Несла потери и «Аврора», но они были гораздо меньшими, чем урон, который терпел Орден. По последним данным, его численность сократилась более чем в два раза.

Триста семьдесят дней и столько же ночей Аврора грелась у ками­на, пила кровь из пакетов, слушала радио и смотрела телевизор до отупе­ния. Выбор каналов был обширен: на крыше домика белела тарелка спут­никовой антенны. Аврора была в безопасности, но её свобода сильно ограничивалась. И настал-таки момент, когда она решила, что с неё хва­тит.


7.3. Побег


Если бы в это время рядом был Каспар, побег мне вряд ли удался бы. Мне помогло одно обстоятельство: молодая жена начальника моей охраны была беременна. И в один прекрасный день Каспар попросил у меня трёхдневный отгул.

– Понимаешь, такое дело… У меня жена рожает. Я должен быть с ней.

– Разумеется, – сказала я. – Ты и так торчишь тут со мной безвылаз­но, без выходных и отпуска. Конечно, лети к ней скорее. И передавай ей от меня привет.

Когда я говорила это, у меня ещё не было и мысли о побеге. Если бы она была, Каспар непременно почувствовал бы это и ни за что не отлу­чился бы. На время своего отсутствия он назначил своим заместителем Элвина Хоука, командира одного из пяти отрядов, нёсших службу по охра­не объекта номер один.

Хоук был двухметрового роста, широкоплечий и могучий, с крылья­ми цвета львиной гривы. Его глаза были такого светло-голубого оттенка, что казались почти белыми, с чёрными точками зрачков. Он был славный парень, и было жаль подводить его.

Я не думала о том, что это неразумно и небезопасно. Ощущение, что я нахожусь под арестом, так угнетало меня, что это становилось вко­нец невыносимо. Меня не пускали к Карине, Карину не пускали ко мне – «из соображений безопасности», но какие тут, чёрт возьми, соображения?! Сколько я ни старалась, я не могла понять их логики. Нет, я не жаждала власти – подобных амбиций у меня не было, но, в конце концов, Аврора я или пустое место? Я не обязана была подчиняться Юле, по приказу кото­рой меня охраняли так усиленно, что это в конечном счёте стало походить на новое тюремное заключение.

Они заверяли меня, что Карина под надёжной охраной. В послед­ний раз я говорила с ней по телефону месяц назад, и моё сердце сжима­лось от звука её родного голоска. Как она там? Несмотря на все заверения, что с ней всё в порядке, на душе у меня было тревожно.

Мне надоело отсиживаться. Я устала находиться под охраной, свя­занная по рукам и ногам.

Хоть у меня и не было особых причин не доверять Юле, но я хотела сама увидеть, как обстоят дела. Да и её чрезмерная опека на­чала меня угнетать и раздражать.

В первую же ночь я не стала ложиться спать. Согласно заведенному правилу, если не спала я, то и мой страж не должен был смыкать глаз, и лишь с моего разрешения он мог немного отдохнуть. Уставившись в теле­визор, я как бы забыла о Хоуке, и он не прикорнул за ночь ни на минуту.

Весь последующий день я тоже провела без сна. Не спал и Хоук, и я не позволяла ему смениться. Мой план был прост: максимально утомить его, а потом разрешить поспать, и в этот момент улизнуть. Единственным, что могло разрушить этот план, был непредвиденный визит Юли или воз­вращение Каспара раньше условленного срока. Вероятность того и друго­го была весьма велика.

К вечеру меня саму начало клонить в сон, а у моего стража, как мне казалось, не было сна ни в одном глазу. Изо всех сил стряхивая с себя сон­ную истому, я продержалась и вторую ночь, не позволяя Хоуку идти на отдых. Телевизор только утомлял глаза и усыплял, и поэтому я не стала его включать, а предпочла, как Штирлиц, всю ночь топить камин. Глядя на пляску языков пламени, я боялась закрыть глаза хотя бы на минуту, боя­лась заснуть и упустить время. Подкидывая в огонь полено за поленом, я не заметила, как дрова кончились.

– Разрешите обратиться… – послышалось за моим плечом.

Я вздрогнула и обернулась. Рядом стоял Хоук.

– В чём дело? – спросила я.

Кажется, мой голос прозвучал нервно. Как бы он чего-нибудь не за­подозрил. Но Хоук сказал:

– Осмелюсь заметить… Вам бы поспать чуток. Вы уже вторую ночь не спите.

У меня дрогнуло сердце. Честное слово, в этот момент мне захоте­лось махнуть рукой на побег, лишь бы не подводить этого парня. Я уже была готова сдаться, но мысль о том, что придётся сидеть здесь ещё не­весть сколько времени, заставила меня содрогнуться.

Желание расправить крылья было сильнее.

– У меня бессонница, – сказала я. – Не могу уснуть.

– Вы голодны? – спросил он. – Если хотите, я могу распорядиться…

– Нет, я ничего не хочу, – ответила я. – Лучше принесите ещё дров.

На подставку лёг ещё десяток поленьев. Я подбросила пару штук в огонь и сказала:

– Если хотите, можете посмотреть телевизор. Я понимаю, у вас скучная работа. Не буду также возражать, если вы вздремнёте. Вы вовсе не обязаны таращить глаза из-за моей бессонницы. Вам нужно отдохнуть.

– Вам тоже, – сказал Хоук.

– Я высплюсь в любое время, – вздохнула я. – А вы несёте службу. Чтобы лучше её нести, вам следует немного отдохнуть. Это мой приказ.

– Слушаюсь, – ответил Хоук. – Разрешите в таком случае на время моего отдыха сдать пост другому бойцу?

– Нет надобности, – сказала я. – Пусть все остаются на своих ме­стах. Внешней охраны вполне достаточно, а вам вовсе не обязательно бдеть всё время. Вздремните часик. Думаю, вреда от этого не будет.

– Как скажете. Но если вам что-то понадобится, разбудите меня.

Он устроился отдыхать в кресле. Через десять минут он заснул, но я не спешила с побегом. Я ждала, чтобы Хоук заснул покрепче, и только ми­нут через двадцать потихоньку поднялась. Укрыв его своим пледом и по­тихоньку вытащив у него катану, я пошла к себе в спальню.

Но я не легла. Я взяла листок бумаги и написала следующее:


Простите, что покинула вас. Я больше не могу находиться здесь, я как будто опять в тюрьме, только с лучшими условиями. Я хочу на свобо­ду. Не волнуйтесь за меня, я могу за себя постоять. Я прошу не возлагать никакой вины за мой побег на начальника моей охраны и на временно за­мещавшего его Элвина Хоука и не налагать на них никакого наказания, равно как и ни на одного из других охранников. Они ни в чём не виноваты, просто таково было моё желание, с которым вы, надеюсь, будете считать­ся. Ещё раз извиняюсь за мой поступок. Я понимаю, что вы хотите защи­тить меня, но я так больше не могу.

Аврора.


Оставив записку на столе, я открыла окно, забралась на подоконник и вдохнула ветер свободы. Он тоже обрадовался мне, стал ласково трепать мои волосы и гладить лицо, и я улыбнулась звёздному небу.

Я сразу развила максимальную скорость. Моя охрана не смогла бы быстро среагировать и задержать меня, даже если бы очень захотела.


7.4. Где бы я ни была


В сгущающихся сиреневых летних сумерках я легче пушинки при­землилась на крышу. Окно Карины (из сверхпрочного стеклопластика, а также оборудованное железной рольставней) было распахнуто настежь, ставня была поднята. Ведь сколько раз я просила её держать его закры­тым!.. И где обещанная охрана? Я не чувствовала и тени присутствия по­близости кого-нибудь из наших. В груди вскипало негодование. Интерес­но, в чём ещё они меня обманывают?

А вот вражеское присутствие я почувствовала моментально. С вет­ки дерева в беспечно открытое окно заглядывал орденский хищник!.. Ка­рина была в опасности!

Он не успел и пикнуть. Сорвавшись с крыши чёрным яростным смерчем, я обезглавила врага утащенной мной у Хоука катаной. Голова от­летела мячиком, тело рухнуло вниз, а я заняла его место на ветке и с трево­гой устремила взгляд в окно.

Из комнаты веяло пленительным теплом и дорогим моему сердцу ароматом Карины. Одеяло зашевелилось, показалась сонно моргающая темноволосая головка.

– Карина, почему окно открыто? Что я тебе говорила насчёт него?

Я бесшумно спрыгнула с подоконника, и она, полусонная, узнав мой голос, сразу села в постели и протянула ко мне руки:

– Мамочка...

Ей, тёплой со сна, выбравшейся из-под одеяла, было, наверно, не слишком уютно в моих холодных объятиях, но она стискивала меня изо всех сил, а я стискивала её. Мы целый год не виделись.

– Кариночка, куколка моя... Ты забыла, что окно и ставню нужно держать закрытыми?

– Мам, тебя так долго не было... Я ждала тебя, вдруг ты придёшь... И на всякий случай оставила окно...

Я задохнулась от возмущения её беспечностью.

– Сколько раз я тебе говорила, и всё бесполезно! – прошипела я. – Ты что, совсем глупая?! А если бы в окно залетела не я, а кто-то другой?!

Карина испуганно заморгала и почему-то отодвинулась от меня.

– Зая, ты чего? – Я снова заключила её в объятия.

Она прошептала:

– Ты очень страшная, когда сердишься...

Я пожалела, что взяла такой тон. Значит, я одним своим видом могу её напугать? Наверно, у меня горят глаза и торчат зубы. Она сжималась в моих руках, как испуганная зверушка, и я чувствовала её страх – щекот­ный холодок по сердцу... Она впервые боялась меня.

– Родная, я очень люблю тебя, – пробормотала я, вороша пальцами её тёплые волосы. – Я просто беспокоилась... Пожалуйста, больше не оставляй окно открытым, хорошо? Это опасно. Ты поняла меня?

Она покорно кивнула. Отголоски страха всё ещё чувствовались в ней, и я рассердилась уже на саму себя – за то, что напугала её. Я не сказа­ла ей, что только что убила под окном хищника из Ордена, хотя, может, и следовало. Чтобы она знала, кого бояться, чёрт возьми! Их, а не меня!

Немного взяв себя в руки, я улыбнулась.

– Я безумно соскучилась по тебе, куколка. Поцелуй маму.

Её губки осторожно, робко потянулись ко мне, и я тихонько при­льнула к ним своими. Их тёплое, шелковисто-мягкое прикосновение прон­зило меня до самого сердца, а к горлу вдруг подступило горькое чувство: я недостойна этого. Я, чудовище, ворую поцелуй у ангела. Но что делать, если я безумно её люблю?!

– Ты моё сокровище, – шепнула я. – Ты – всё, что у меня есть.

Я тонула в её глазах, пьянея от её запаха, а она, обмякнув под моим взглядом, снова доверчиво ко мне прижалась.

– Мамуля, я тоже ужасно соскучилась...

Она уже знала, кто я. Она видела мои крылья и зубы, знала кое-что об «Авроре» и об Ордене. И по-прежнему называла меня мамой. Отсижи­ваясь в Альпах, я безумно истосковалась по ней, и сейчас, держа её в объя­тиях, была на седьмом небе от счастья – уж простите за избитое выраже­ние. Хотя бы только ради этого стоило сбежать из-под доброволь­ного ареста.

Но где бы я ни была, моё сердце оставалось с ней.

На память я взяла её шёлковую косыночку и спрятала у себя на гру­ди.

Я не сразу улетела. Понаблюдав за окрестностями, через пять минут я увидела двух наших, расположившихся на соседних крышах. Значит, охрана у Карины всё-таки была. Вопрос только, куда эти горе-стражи от­лучались?

Если так же обстоят и все остальные дела... Вовремя я решила сбе­жать!



продолжение см. http://www.proza.ru/2010/01/09/483