начало здесь:
http://www.proza.ru/2010/02/06/789
ГЛАВА 17
Императорский поезд медленно продвигался на север. По мере удаления от Москвы дыхание осени становилось заметнее, и если в самом начале путешествия, при выезде из первопрестольной, стоял погожий солнечный день, то теперь, на исходе третьих суток пути, возле Вышнего Волочка, где предстояло остановиться на ночлег, подул принизывающий до костей ветер, и с серого холодного неба закапал нудный осенний дождь.
Местные власти должным образом подготовились к визиту высоких гостей, привели в надлежащий вид лучшую городскую гостиницу. В номерах были протоплены печи, застелены свежие постели, на столах в стеклянных вазах расставлены поздние садовые цветы. Для императора и его ближайшего окружения обустроены были покои в двухэтажном особняке уездного предводителя дворянства.
Аня с тётушкой заняли угловой номер в левом крыле третьего этажа гостиницы. Девушка озябла и утомилась, однако, войдя в комнату, прежде всего позаботилась о княжне, и только когда Настя разобрала постель и уложила Екатерину Николаевну отдыхать, скинула набрякшую влагой дорожную накидку и прислонилась к хорошо протопленной тёплой лежанке, с наслаждением разминая ноги, затёкшие от долгого сидения в карете.
Потом Настя гладила её платье, а сама Аня сидела у окна и смотрела на вечернюю улицу, поджидая Марию. На вечер обещали какое-то развлечение у предводителя - ужин, концерт, а возможно, и небольшой бал.
Открывавшийся из окна вид навевал уныние. Иссечённые ветром мокрые деревья на глазах теряли последнюю листву, серые тучи низко плыли над деревянным одноэтажным городком, редкие прохожие торопливо пробегали по узкой улочке, приподнимая воротники и придерживая шляпы. Похоже, даже прибытие императора не заставило их переменить привычный образ жизни и выйти из домов, чтобы посмотреть на приезжих господ. Хотя возможно, любопытные зеваки собрались у предводительского особняка, там, где остановился государь и остальные члены императорской фамилии?
Аня стала думать о предстоящем вечере. Может быть, Александр тоже будет на ужине и на концерте?
За прошедшие три дня пути она видела его всего два раза, и то издалека, мельком. Впрочем, это было совсем неважно. Ей вполне хватало одной лишь мысли, что он здесь, совсем рядом, и душа замирала и пела от счастья. Казалось, сам воздух вокруг был напоён его присутствием.
Но все же ей хотелось его видеть. Просто видеть – и все.
Совсем стемнело, а Мари всё не шла. Анна прислушалась – в гостинице царила полная тишина, как будто все вымерли или уснули. А может быть, она осталась одна, в то время как остальные давно уже на бале?
Она совсем уже решилась покинуть номер и пойти спросить у полового, где постояльцы, как услышала за дверью шорох платья, потом деликатный стук в дверь.
-Как, вы ещё не готовы, Аня? – едва переступив порог, нарочито возмущённо воскликнула Мария. – А что Екатерина Николаевна? Совсем не собирается ужинать?
-Спасибо за заботу, любезная княгиня, - откликнулась с постели тётушка, – но я действительно хотела бы пропустить сегодняшний вечер и остаться в номере. А вы идите, милые девушки, веселитесь. С вами, Мари, я могу спокойно отпустить Аннушку, я доверяю вам и верю, что вы позаботитесь о моей племяннице.
-Разумеется, сударыня, не беспокойтесь. Переодевайся, Аня, твоё платье давно готово. Так, очень мило, как раз то, что нужно. Сегодня у всех будут туалеты без пышности. Немного подправим причёску и добавим к платью яркую деталь. Вот, этот милый шарфик вполне подойдет. Так, что еще? Сменим серьги, а в волосы вплетем белую розу. Великолепно! Какая же ты красавица, Аня! Я тебе так завидую, по-хорошему завидую, правда! Мне и не снилась такая внешность!
-Ну что ты такое говоришь, Мари,- попыталась утешить свою новую подругу Аня, - ты очень даже ничего, просто надо…
-Совсем ничего не надо, Аня, не утешай, - засмеялась Мария, - я не слепая и вижу свое отражение в зеркале каждый день. Быть некрасивой вовсе не трагедия и я давно уже не переживаю по этому поводу, а особенно теперь, когда вышла замуж. У меня есть любящий муж, и я очень счастлива. Ну, пойдем, все уже давно там, у предводителя. Слышишь, как тихо в гостинице?
С княгиней Марией Гагариной Аня познакомилась позавчера, на первой остановке в Пешках. Уездный городишко был совсем невелик, но для ночлега вполне пригоден. Принимали их отменно, грех жаловаться. Мужчины отправились в местный дворянский клуб обсуждать политику, пить кофе и курить трубки, а дам любезно пригласили на чай в дом городского головы, графа Мусина.
Аня, в первый день путешествия не успевшая познакомиться ни с кем из попутчиц, приняла предложение без особого удовольствия.
-Я так устала, тетя, - пожаловалась она, - лучше бы и не ходить вовсе.
-Неучтиво отказываться, доченька, - возразила княжна, - к тому же тебе надобно привыкать к обществу. Собирайся - и пойдем.
Обстановка у графа, вернее, у его супруги, оказалась самая непринуждённая. Дамы из высшего петербургского общества, воспользовавшись редкой свободой от светского этикета, с удовольствием пили чай с бубликами, слушали песни в исполнении крепостных актёров, потом музицировали в гостиной сами.
Неожиданно пожаловала сама Императрица Елизавета Алексеевна в сопровождении Великой Княжны Екатерины Павловны и двух фрейлин. Вместе с ними в гостиную вошла некрасивая худая девушка, на которую Аня поначалу не обратила внимания, сосредоточив пристальный интерес на супруге Александра.
Она старалась оценить её беспристрастно, но не могла. Она видела только красивую и холодную женщину, говорящую с хозяйкой на ужасном русском. «За столько лет в России не научиться говорить хотя бы сносно!? – осудила она Елизавету. – А впрочем, зачем ей? В Петербурге не то, что в нашей глуши, все говорят по-французски, ровно родного языка уж и не существует вовсе».
Императрица улыбнулась, но и улыбка у неё вышла какой-то вялой, неискренней. Ненастоящей. «Я сужу о ней несправедливо, - подумала Аня, - ищу в ней изъяны, потому что ревную к ней Александра. О, господи, прости грешницу, ревновать мужа к венчанной жене! И придет же такое в голову!»
-Добрый вечер, - отвлек её от раздумий приятный женский голос. – Не вы ли графиня Головина, Анна Ивановна?
-Да, - удивленно ответила Аня, поворачиваясь к говорившей. Перед ней стояла та самая девушка, что показалась ей издалека столь некрасивой. Теперь же она рассмотрела её глаза, чистые, словно изумруды, а черты лица тонкие, беззащитные и удивительно аристократичные – Да, я Анна Головина. Простите, с кем имею удовольствие?
-Княгиня Мария Гагарина, - представилась девушка, – я подошла к вам по поручению Государя. Сегодня утром я получила записку от Его величества. Император попросил меня помочь вам освоиться в обществе. Разумеется, если у вас нет возражений.
-Ни малейших! Я благодарна государю и вам за проявленную обо мне заботу. Я действительно нуждаюсь в друге, так как никого здесь не знаю и чувствую себя одиноко.
-Пойдемте. Я представлю вас дамам и Её Высочеству княжне Екатерине. Государь высказал пожелание, что со временем желал бы видеть вас при дворе в качестве фрейлины своей сестры.
-Фрейлины? – удивилась Аня. – Но разве это возможно? Я выросла в деревне и совсем не знаю придворной жизни.
-Это вовсе не сложно освоить, Аня. При должном желании через месяц вы станете настоящей горожанкой, исчезнет и ваша простота, и сельская непосредственность. Хотя, но это мое личное мнение, именно ваша провинциальная свежесть и неискушенность столь выгодно отличает вас от наших светских львиц. Может быть, именно эти качества и привлекли к вам внимание государя.
-Внимание государя? – вполне искренне удивилась Аня. – О чем вы говорите, Мари?
Княгиня улыбнулась, взяла Анну под руку и повела по гостиной, знакомя с дамами. Одновременно, в перерывах между обменом любезностями, она умудрялась продолжать начатую беседу.
-Вы поступаете очень правильно, проявляя разумную осторожность, графиня. Первое и самое главное правило светской жизни – никогда не выказывайте на людях истинных чувств и будьте крайне осмотрительны при беседах! Помните, что необдуманно сказанное слово может быть в любой момент использовано против вас. Двор полон интриг, коварных течений и подводных камней, неискушенному человеку ничего не стоит попасть в самую несложную ловушку. Впрочем, меня вам нечего опасаться и со мной вы можете быть вполне откровенны. Видите ли, моя внешность, при всех её грустных сторонах, в придворной жизни играет положительную роль. Меня никогда не берут в расчет в любовных соперничествах, и моё имя ни разу не попало в дворцовые сплетни. Что же касается вас, Аня, то вы достаточно привлекательны, чтобы наши завистницы почувствовали в вас новую соперницу в их притязаниях на высочайшее внимание.
-Вы хотите сказать, Мари, что обо мне уже говорят? – испугалась Аня. – Но я ведь не сделала ничего предосудительного. Неужели один единственный танец с императором может иметь столь решительное воздействие на содержание сплетен? Разве при дворе Его величества больше не о чем поговорить?
-Вы правы, Аня, - наклонила голову Мария, - сам по себе танец с государем ничего особенного не означает. Александр Павлович на каждом бале танцует со многими дамами, неизменно выказывая каждой из них одинаковую любезность. Случай с вами отличается лишь тем, что вы очень молоды и никому неизвестны. Вы говорите – один-единственный танец! Вы знаете, сколько ревнивых глаз следили за вами во время этого танца!? Многие дамы тщетно ждут подобной милости не один месяц, вы же удостоились монаршего приглашения на первом же большом бале в вашей жизни. Естественно, это вызвало к вам некоторый интерес в обществе. Хотите добрый совет? Если не желаете, чтобы внимание к вам разгоралось, не подбрасывайте в огонь пищи.
-То есть, если…
-…если вы будете достаточно осторожны, а Александр Павлович, со своей стороны, проявит свойственные ему тактичность и выдержку, то вскоре все разговоры о вас угаснут сами по себе. Кстати, взгляните налево, вон туда, где большая кадка с пальмами. Видите двух блондинок, одна в сиреневом платье, а вторая в голубом? Это фрейлины Её величества - Елена Голицына и Ольга Шаховская, первые сплетницы и интриганки во всем дворе. Их стоит особенно опасаться. Обе давно и безуспешно добиваются внимания императора и в достижении своей цели готовы пойти на любую подлость, лишь бы устранить со своего пути возможную соперницу.
-Вы говорите так, Мари, словно полагаете существование каких-то особенных отношений между мной и государем императором, - как можно беспечнее произнесла Аня. К этому времени они уже обошли зал и сели на диванчик в ожидании ужина.
-Это ваше личное дело, Анна, - улыбнулась Мария. - Я ни в малейшей степени не претендую на вашу откровенность, а руководствуюсь лишь собственными наблюдениями. Вы мне сразу очень понравились, и я желаю вам добра, именно поэтому я и позволяю себе говорить с вами на столь деликатную тему.
-Я чувствую к вам взаимное доверие и ценю вашу заботу обо мне, - с благодарностью воскликнула Аня, - но позвольте узнать, что вы имели ввиду, говоря о наблюдениях?
-Я редко танцую на балах,- усмехнулась княгиня, - поэтому я привыкла проводить время, наблюдая за тем, как это делают другие. Я видела, как ты танцевала с Александром.
Она помолчала, задумавшись о чем-то, потом продолжала.
-Ты очень волновалась. Что ж, это легко понять. Александр необычайно красивый мужчина, перед его обаянием трудно устоять. Кроме того, он влюблён в тебя.
-Влюблён? – побелевшими губами повторила Аня. – Но отчего ты так решила?
Совершенно естественно, словно так было всегда, девушки перешли друг с другом на «ты».
-Я много раз видела, как ОН танцует, но никогда и ни на кого он не смотрел так, как на тебя. Даже на Нарышкину. Когда он отцеплял от тебя свой шарф, я заметила, как дрожала его рука.
-А кто она? Эта Нарышкина?
-Его фаворитка. Первая петербургская красавица. Я много раз видела её. От неё невозможно оторвать взгляд, но мне кажется, что у неё нет души. Она холодна, как глыба льда. Ходят слухи, что она беременна, из-за этого и не поехала на коронацию…. Да что ж ты так побледнела-то, Аня? Ровно жизнь из тебя ушла?...Ой, глупая я, глупая! Нашла о чем тебе рассказывать! Прости мне, пожалуйста! На-ка вот возьми мой веер, душно здесь сделалось! Да пойдем к окну, там посвежее.
«Я совсем не умею владеть собой, - расстроено думала Аня, рассматривая свое отражение в тёмном окне. – Мари говорит, при дворе нельзя показывать настоящие чувства, а у меня на лице отражается всё, о чем я думаю. Куда я еду? И зачем? Любить Александра мне не по силам. Я сгорю в его пламени, как мотылёк.»
-Лучше стало? – участливо спросила Мария, заглядывая Ане в лицо. – Мне знакомо это мучение. Ты ревнуешь, потому что сама влюблена в него без памяти.
-Что же мне делать, Маша? Уйти?
-Ты с ума сошла, - покачала головой Мария. – Нет, конечно. Нет, нет, и нет! Да и подумай, разве ты сможешь сама, добровольно отказаться от него? Отказаться от счастья быть с ним, любить его? Я бы не смогла… И ты не сможешь. Кроме всего прочего, быть с императором вовсе не позор, об этом мечтают многие самые знатные дамы Петербурга, а тебе удача сама идет в руки. Не упускай выпавшую тебе редкую возможность. Будет потом чем жизнь помянуть.
Этот разговор состоялся у них с Мари позавчера. После него Аня отбросила последние сомнения – пусть её будущим распорядится сама судьба. Если ей суждено быть с Александром, что ж, она никуда не уйдет, разве что он сам прогонит ее.
Двухэтажный особняк предводителя сиял огнями. Хозяин постарался на славу и давал настоящий великосветский бал.
-А хорошо живут в провинции, - удивленно отметила Мария, войдя в зал - ты посмотри, какое великолепие! И танцы модные здесь знают
-Так ты полагала, что только в столицах просвещение существует? – засмеялась Аня. – Во всей же остальной России медведи по улицам ходят!? Видела бы ты, какие замечательные общества собираются в Смоленске! Да и не такая уж глушь этот Вышний Волочёк.
-У тебя в Смоленске верно от кавалеров отбоя не было, - глядя на хорошенькое личико девушки, сказала Мария. – Да вот и здесь тебя заприметили, не успела ты в зал войти. Видишь, какой бравый офицер, не иначе семёновский гвардеец. Да ты не туда смотришь, вон он, слева подходит.
-Где? – рассеянно спросила Аня, думая о другом. Она надеялась увидеть среди гостей Александра, но его нигде не было. – Вот этот вот? Да мне вовсе и не хочется танцевать!
-Зачем же ты на бал пришла, ежели танцевать не хочешь? Не для того же, чтобы сидеть с пожилыми кумушками за карточным столом и вздыхать по ушедшей молодости? Может, кавалер не нравится? Я тебя как учила? Показывать на людях чувства не принято, и отказывать кавалеру тоже. Иди-иди, танцуй, и улыбайся веселее!
Молодой господин подошёл, рассыпался в любезностях и предложил тур вальса. Аня наклонила голову, принимая приглашение, и подала руку, загадав, что же она почувствует теперь от мужского прикосновения? Может, Александр разбудил её чувственность, и она будет испытывать определённое волнение всякий раз, оказавшись в крепких руках кавалера?
Ничуть не бывало! Офицер сжал её пальцы, обнял за талию – ничего! Ни трепета, ни приятного смущения. Всё так же, как и прежде, в Смоленске. Они беседовали о милых глупостях, гвардеец сыпал комплиментами.
«Очень славный юноша, - равнодушно отметила про себя Аня, - тёмные волосы, лихие гусарские усы, умный внимательный взгляд. Только б не вздумал целовать мне руку после танца!»
Офицер вздумал, причем губы его прикоснулись почти к локтю девушки, там, где заканчивалась ткань перчатки. Аня стоически выдержала поцелуй, поблагодарила кавалера за любезность, а после украдкой вынула платочек и обтёрла руку.
-Тебя словно змея укусила,- заметила её маневр подошедшая Мария. Дам в зале было значительно меньше, чем кавалеров, и в этот вечер танцевала даже она. – Неужели прикосновение мужских губ столь неприятно?
-Я выказала неудовольствие? – испугалась Аня. – Боже, как невежливо. Я не хотела, право. Но, честно признаться, мне действительно не доставляет ни малейшего удовольствия целование рук.
-Однажды я наблюдала иное, - хитро сощурилась Мария, - один очень важный господин ласкал губами твои пальчики, причем чуть дольше дозволенного приличиями, и ты вовсе не корчила таких постных мин, как нынче…
-Мари!
Шутливую перебранку подруг прервали новые приглашения – оркестр заиграл мазурку.
Девушки сошлись снова лишь час спустя – раскрасневшиеся, запыхавшиеся, но очень довольные.
-Давай выйдем ненадолго, - взяв у проходившего мимо лакея стакан с лимонадом, предложила Аня, - здесь сделалось так душно. Хочется глотнуть свежего воздуха.
Мария не ответила. Аня повернулась к подруге посмотреть, в чем дело – и вдруг испуганно охнула. Княгиня тяжело дыша, держалась за шею, лицо её сделалось бледно, несмотря на жару в зале.
-Что такое, Маша, дорогая, тебе нехорошо? – девушка поспешно подхватила подругу под руку, едва не выронив стакан, - на вот, попей лимонаду.
-Не беспокойся, Аня, - медленно, с расстановкой, произнесла Мария, - я жду ребенка, и в моем положении иногда случаются приступы дурноты. Ничего страшного, просто действительно нужно выйти на воздух.
-Пойдем! Пойдем, Маша, потихонечку. А я и не знала, что ты беременна.
Они осторожно пробирались среди гостей, направляясь к дверям, но до выхода не дошли. Мария пошатнулась и едва не упала, хорошо, Аня вовремя поддержала её за талию.
-Что? Что, Маша, тебе хуже?
-Мне надо присесть, Аня. Давай вон туда, к креслам.
Аня заботливо подвела княгиню к креслам и усадила на мягкие подушки. Сидевшие неподалеку дамы обернулись, и в одной из них Аня узнала Великую Княжну Екатерину.
-Ваше высочество, - почтительно поклонилась она сестре императора.
Княжна приветливо улыбнулась девушке, но тут же нахмурилась, заметив бледное лицо Марии.
-Княгиня, что с вами? Вам дурно?
-Ничего, Ваше высочество. Верно, это от духоты. К тому же я непривычно много танцевала сегодня.
-Вам надобно беречь себя, не перенапрягаться. Знаете, что? Рядом с отведенными нам покоями есть несколько свободных спален. Там можно отдохнуть. Я пошлю за вашим мужем, и он проводит вас.
-Не стоит волновать Никиту, Ваше высочество. Он сегодня дежурит у Государя. Право, мне уже лучше. Достаточно позвать лакея, чтобы он указал нужную комнату. А проводит меня Аня. Мы как раз собирались выйти на воздух.
Через пять минут лакей вводил подруг в одну из гостевых спален на втором этаже.
ГЛАВА 18
Александр потратил весь вечер, разбирая бумаги, присланные с курьером. Дел в столице накопилось немало и, как всегда, все срочные. «Как утомляет этот торжественный выезд, – в который раз с раздражением подумал он. – Тащимся, как черепахи. Это ж подумать только, целых семь дней ехать из Петербурга до Москвы, а теперь столько же обратно! «Царь должен ехать медленно!» Что за нелепая притча, кто её выдумал? Да ежели б я сейчас был один, с обычным небольшим сопровождением, без всех этих напыщенных вельмож и разряженной свиты, я уже подъезжал бы к Зимнему! А так – впереди целых четыре дня дороги, и никакой возможности это изменить! Вот тебе и всесильный монарх, изволь подчиняться неведомо кем выдуманным правилам! Хорошо, хоть Аня здесь, от этой мысли теплее на душе. Жаль, что я не могу с ней видеться, за каждым моим вздохом следят десятки ревнивых глаз, тут же насочиняют турусов на колесах, житья девочке не будет. Ох, это бесконечные сплетни! Как же все это невыносимо!»
Он написал последнее распоряжение и послал Никиту, дежурившего у покоев, кликнуть курьера.
Скоро бумаги были отправлены, но Никита не уходил.
-Вам что-то нужно, князь? – удивленно спросил государь, взглянув на офицера.
-Ваше Величество, - нерешительно начал Никита, - дозвольте личную просьбу.
-Говорите, я слушаю.
-Жена сообщила мне, что Вы назначили её ... э… компаньонкой к графине Анне Головиной.
-Не назначил, а попросил княгиню Марию помочь девушке освоиться в обществе. И что с того? Вам чем-то не нравится моя просьба, обращенная к вашей супруге?
-Ваше Величество, я бы не хотел, чтобы Мари общалась с этой барышней, так как опасаюсь её дурного влияния на мою жену, - набравшись духу, твердо отвечал Никита.
Александр нахмурился, встал из-за стола, прошёлся по небольшому кабинету и встал у окна, спиной к Никите.
-Объяснитесь, князь, - глухо произнес он, - что вы имеете против графини Анны? Вы давно с ней знакомы?
-Я вовсе не знаком с этой барышней, Государь, но…
-Что – но? – раздраженно перебил Александр. – Вы незнакомы с девушкой, но имеете о ней дурное мнение? Такое поведение непохоже на вас, князь.
-Я имею все основания полагать, что Анна Головина расчетливая и лицемерная особа, несмотря на молодость и ангельскую внешность, Ваше Величество, - резче, чем собирался, ответил Никита. – Она невеста моего родителя. Эта девица сумела настолько обворожить батюшку, что старик совершенно потерял голову! И это в его-то лета! А ведь он виделся с нею всего лишь два дня!
-Невеста вашего отца, князь? – Император повернулся к офицеру, в голосе его послышалась непривычная растерянность. – Но как же это возможно? Конечно, в наше время никого не удивишь неравным браком, но ей всего – навсего лет семнадцать, тогда как вашему батюшке, если не ошибаюсь, за пятьдесят?
-В том-то и дело, Государь. Какая девушка добровольно согласится на подобное замужество, если только не имеет на то корыстных побуждений? У нас ведь не средневековье, к венцу не принуждают. Слава богу, в просвещенное время живем. Верно, надоела барышне провинциальная жизнь, захотелось в общество выбиться, вот и пустила в ход свои прелести. Да она и Вас, Ваше величество, простите мою дерзость, заставила обратить на себя внимание…
Александр почти не слушал, о чём говорил Никита. Темная ревность, совершенно неведомая ему ранее, ударила в голову, как дурное вино.
«Она невеста князя Гагарина, - думал он, слушая, как отчаяние змеей сжимает ему сердце, - и едет в Петербург, для того, чтобы выйти замуж. Почему же она ничего не сказала мне?»
«Так ты же её вовсе не спрашивал, – возразил он себе. – И с чего бы ей откровенничать?»
Он вдруг живо представил Аню в объятиях Петра Михайловича – и аж заскрипел зубам от боли. Да что же это с ним происходит, в самом деле? Чистое безумие.
-Ваше Величество, - словно издалека, услышал он голос Никиты.
-Что? – Император оторвался от окна, прошел к столу и сел в кресло. – Простите, я не расслышал, что вы сказали, князь.
-Я хотел узнать, Государь, каково будет ваше решение относительно моей просьбы.
-Прежде, чем принять какое-то решение, я хотел бы переговорить с княгиней Марией. Если она разделяет ваше мнение о…вашей будущей мачехе, и если её тяготит общество графини, то я освобожу вашу супругу от этой неприятной для неё обузы. Надеюсь, вы не станете возражать, любезный князь?
-Разумеется, нет, государь. Разрешите идти?
-Проследите за отъездом курьера, князь. Вы свободны.
Оставшись один, Александр некоторое время сидел, бездумно глядя в тёмное окно. Боль не проходила, глухая, тягучая….
«Анна – невеста князя», - повторял он снова и снова.
Сердце ныло от этой мысли. Он не мог понять – почему?
Император никогда не знал равности, не понимал её, полагая себя выше этой низменной, как он считал, стороны натуры. Зачем ревновать, если хорошеньких женщин так много, и все они к твоим услугам? Стоит лишь захотеть…
К жене он испытывал поначалу определённые чувства. Но ревновать?..
Он вспомнил события восьмилетней давности, приезд в Петербург принцессы Луизы Баденской, милой наивной девочки, которая сразу понравилась ему живостью, непосредственностью, юной грацией и красотой. Но он никак не ожидал, что так скоро она станет его женой…
Его царственная бабушка, императрица Екатерина Великая, думала иначе. Она единолично решила его судьбу. В день свадьбы Луизе было всего четырнадцать, ему не сравнялось и шестнадцати. Они оказались слишком молоды для взрослой жизни и не вполне понимали, что следует делать, оставшись наедине. Однажды, придя к ней в спальню, он застал её играющей в куклы.
Потом они повзрослели, в них проснулась чувственность. Неумело лаская друг друга, ошибаясь и разочаровываясь, они учились любить, и так уж вышло, что научившись, оба заимели привязанности на стороне.
С роковой мартовской ночи, когда был убит его отец, он ни разу не был в её спальне, и его вовсе не интересовало, есть у Лиз любовник или нет.
Александр попытался представить, что бы почувствовал, если бы застал её с другим мужчиной, скажем, с одним из его кавалергардов? Наверно, оскорбился бы от сознания того, что она предпочла ему ничтожного дворянина. Но ревновать? Вряд ли…
А Маша Нарышкина? Несравненная Мария Антоновна, его фаворитка?
«Нет, - без колебаний ответил он себе, - мне безразлично, чем она занимается сейчас, в мое отсутствие. Более того, я могу оставить её в любой момент, это не вызовет во мне никакой боли утраты».
Так почему же его так мучает мысль, что Аня, по сути совсем незнакомая ему девушка, обычная мелкопоместная дворянка, каких в его государстве пруд пруди, скоро выйдет замуж и будет принадлежать венчанному мужу душой и телом?
«Я увлечен ею, - подумал он. – Нет, не так, лучше быть честным самим с собой, – я влюблён в неё, я по ней с ума схожу, я хочу, чтобы она принадлежала мне, только мне, и больше никому».
Но почему? Чем она пленила его? Неужели тем, что просто посочувствовала ему, увидев, что он чем-то опечален?
Он знал, что обманывает себя. Он прекрасно понимал, почему боится потерять эту девочку.
В ней была искренность, верность, настоящее, неподдельное обожание. Ей он мог довериться, раскрыть перед ней душу и мысли без боязни оказаться непонятым, тайно осмеянным, преданным. Она все поймет, все простит, даже явные грехи, простит и оправдает любящим сердцем.
Ему надо удержать ее любой ценой. Если она уйдет от него, он опять окажется ввергнутым в пучину отчаяния.
И он ревновал ее. Ревновал впервые в жизни.
Но это смешно, это стыдно! Как можно признаться ему, российскому императору, в такой глупости, как ревность?
Князь Никита считает Анну хитрой интриганкой. Прав ли он?
Скорее всего – нет. Никита не хочет, чтобы отец женился и судит о его невесте предвзято.
Александр не хотел верить, что Анна порочна. Если сомневаться в ней - значит перестать доверять самому себе.
Неожиданно рванул порыв ветра. Под его напором форточка дернулась и распахнулась. Донеслись негромкие звуки музыки. Александр узнал польский полонез – внизу, в зале продолжался бал.
«Она сейчас танцует, и какой-нибудь усатый гвардеец прижимает ее к своему мощному телу, шепча на ушко пошлые глупости. Ее рука лежит на плече кавалера, а он …»
Дальше Александр думать не стал – в глазах потемнело от бешенства, а пальцы сами собой сжались в кулаки. Он встал и решительным шагом направился к выходу. «Это невыносимо. Я должен прекратить это и объясниться с нею. Иначе я просто сойду с ума».
Большая парадная лестница разделяла второй этаж предводительского особняка ровно на две половины. В левом крыле размещался домашний кабинет хозяина, любезно предоставленный сейчас во временное пользование Александру, а также малая гостиная, библиотека и будуар хозяйских дочерей. Правое крыло занимали спальни и комнаты для гостей.
Сама лестница упиралась в крохотный зальчик, о два окна, а из него в обе стороны отходили короткие широкие коридоры.
Обуреваемый демоном ревности, Александр не прошёл, а промчался по гостиной и коридору, вылетел к лестнице – и вдруг резко остановился, точно наткнулся на невидимую глазу стеклянную стену.
В маленьком зальчике лицом к окну стояла одинокая женская фигурка, зябко кутаясь в легкий прозрачный шарфик. Несмотря на скудное освещение, император без труда узнал Анну.
В нем тотчас вспыхнула привычная болезненная подозрительность. Как, снова она оказывается в совершенно неожиданном месте, и именно так, что их пути странным образом пересекаются? Что это - случайность или все-таки тонкий коварный расчет?
Некоторое время он молча наблюдал за ней. Было вовсе непохоже, что она кого-то ждет. Нет, она просто стояла, обхватив руками плечи и поёживаясь, - из окна дуло, а на ней было лишь легкое бальное платье.
Тонкая фигурка на темном фоне окна выглядела удивительно беззащитной. Ему захотелось подойти к ней, обнять и согреть своим телом.
-Que faites vous ici , Анна Ивановна? – злясь на себя, спросил он резче, чем собирался.
Она узнала его голос и обернулась, невольно качнувшись ему навстречу. Глаза вспыхнули радостью, но тут же погасли. Чутким сердцем она почувствовала произошедшую в нём перемену.
Отступив на прежнее место, девушка почтительно поклонилась.
-Ваше Величество?... как неожиданно…- шарфик соскользнул с её плеча, и она потянулась за ним, - я задумалась и не заметила Вашего появления..
-Простите, если напугал вас.
-Вы ничуть меня не испугали. Напротив, я очень рада Вас видеть.
-Вы не ответили на мой вопрос. – Напомнил он, подходя ближе. - Как вы здесь оказались?
-Мы с Мари… с княгиней Гагариной танцевали на бале. Ей сделалось дурно от духоты, и мы присели в кресла. Ваша сестра, Её Высочество Екатерина Павловна, случайно увидела состояние Мари и любезно предложила ей отдохнуть в одной из свободных гостевых спален. Я проводила княгиню сюда и вышла, так как она задремала. Мне не хотелось возвращаться на бал, и я решила немного постоять в тишине у окна. Простите, Ваше Величество, если я сделала что-то недозволенное. Я сейчас уйду.
Она снова поклонилась и сделала шаг вперед, собираясь уходить, но так неловко, что запнулась и едва не упала. «Господи, ну почему я так теряюсь в его присутствии? Еще подумает, что я намеренно изображаю падение? А впрочем, сейчас он, кажется, ничего не заметил».
-Анна, подождите … - Александр тоже шагнул ей навстречу, теперь они стояли совсем близко, - простите, если я был резок с вами. Я должен спросить вас кое о чем, это очень важно для меня… вы обещаете отвечать откровенно?
-Спрашивайте, Ваше величество.
-Зачем вы едете в Петербург?
Анна посмотрела на него с некоторым недоумением, удивляясь мужской непоследовательности. «Ты же сам просил меня об этом не далее как неделю назад.»
Но она знала, что он ждет иного ответа.
-Мой батюшка, граф Иван Головин, хочет устроить моё счастие, выдав замуж за князя Петра Гагарина, - с горечью произнесла она и остановилась, словно ожидая какой-то реакции, но, видя, что он молчит, тяжело вздохнула и продолжала, - тётя считает, что я должна подчиниться отцу и согласиться на замужество. Я же с самого начала была против этого брака. Мне не нравится князь Петр Михайлович, и я вовсе не желаю быть его женой. Я просила тётю вернуться в деревню и жить прежней жизнью, но теперь, … когда это случилось …когда я…- она смешалась и покраснела, не смея поднять на него глаз.
-Когда ты – что? – нетерпеливым шёпотом спросил он. – Продолжай, пожалуйста, продолжай…
-…когда я встретила… вас. Моя прежняя жизнь потеряла смысл. Я не нашла в себе сил вернуться в Зубово и поехала в Петербург …за вами…
Она судорожно вздохнула и замолчала, по-прежнему не глядя на него. Видимо, ей нелегко далось только что высказанное признание.
Александр облегченно улыбнулся, с него словно спало сковывающее его напряжение. Он сделал еще шаг к ней навстречу и взял за руку. Она снова была без перчаток – этот предмет туалета явно не входил в число любимых ею. Впрочем, об этом он сожалел сейчас меньше всего.
-Я верю тебе, Аня, - прошептал он, с жаром целуя ее тонкую нежную кисть, - скажи, а почему тебе не хотелось возвращаться на бал?
Хмельное вино чувственности, вызванное прикосновением его губ, мгновенно ударило ей в голову.
«Потому что там не было тебя!»
-Мне было неинтересно там, Ваше величество, - с трудом заставляя себя говорить спокойно, ответила она. – Я не очень люблю танцевать, меня утомляют бесконечные разговоры ни о чем.
-Ты не любишь танцевать? – все тем же взволнованным шепотом продолжал он, придвигаясь к ней ещё ближе. – А как же мужское внимание, поклонение, ухаживание? Об этом мечтает каждая молодая девушка.
-Мне никто не нужен, Ваше величество, - голос изменил ей, предательски вздрогнув в тот момент, когда он осторожно сдвинул с её плеч легкий газовый шарфик и принялся ласкать обнажённую кожу бережными и умелыми движениями.
«Никто, кроме тебя, Александр…»
-Тебе ведь хочется назвать меня иначе, я чувствую это, - теперь его губы касались её плеч и шеи, а руки переместились назад, расчесывая и поглаживая дивные каштановые локоны, - прошу тебя, ангел мой, не мучай нас ненужными титулами, произнеси, наконец, вслух моё имя, так, как тебе хочется … как давно хочется мне…- он оставил её волосы, провел руками по спине и обнял за талию, крепко прижав ее к своему напряженному сильному телу, - боже, какая же ты холодная, ты совсем замерзла возле этого окна. Ну же, милая, не противься мне, иначе я не смогу согреть тебя. Давай же, скажи, это ведь так просто!
-Но я не могу, - мучительно выдохнула она, чувствуя под пальцами шёлк его волос, - я просто не знаю, как…
-Я помогу тебе, - он взял её лицо в обе ладони, заглянул в глаза и начал целовать в губы – некрепко, чувственно, бесконечно нежно. – Ну, как? Тебе всё ещё хочется называть меня «величеством?»
Анна молчала, не в силах отвечать. Сердце стучало, как сумасшедшее, дыхание прерывалось. Под пальцами было его лицо и шёлк волос, прикосновения к его теплой гладкой коже доставляло ей наслаждение. Она ласкала его неумело, но страстно, сама не понимая, что делает. Руки словно бы обрели собственный разум, независимо от неё они знали, что сейчас правильно, что единственно необходимо, чего он ждет от неё. Язык же упорно не повиновался ей, отказываясь произнести желанное слово, хотя оно давно уже мучительно томилось внутри неё…
- А может быть, так? – Александр на секунду оторвался от её губ, затем прильнул к ним снова. Но теперь поцелуй стал иным – сильным, страстным и настолько глубоким, что она лишилась последних сил.
-Са-шень-ка, - вырвалось у неё непроизвольно, по слогам, с перерывами, но от этого обретшее жизнь имя прозвучало в её устах только лучше. Она вся дрожала от этих волшебных чарующих звуков, ещё секунду назад казавшихся невозможными, потом испуганно ахнула, потрясённая собственной дерзостью, крепко зажмурилась и опустила голову.
-Простите меня, Ваше Величество, - не то всхлипнула, не то вздохнула она, - я, кажется… совсем сошла с ума…
-Я тоже, - радостно подтвердил он, целуя её в висок, - а чего это ты зажмурилась, Анюта? Ну-ка, посмотри на меня, пожалуйста.
Аня отчаянно замотала головой, по-прежнему не открывая глаз.
-Простите меня, - повторила она еле слышно.
-За что же, волшебница моя? За «Сашеньку?» Да никто никогда не называл меня лучше! - Он не целовал, а просто водил своими губами по её рту, едва касаясь, но эти ласки приводили обоих в состояние, близкое к исступлению, - Знаешь, с каждым разом ты пленяешь меня всё больше. Как это замечательно у тебя получилось, так трогательно и нежно, так… по-русски, даже дух захватывает! Скажи-ка ещё раз, ну, пожалуйста…
-Сашенька, - послушно прошептала она, медленно и чувственно, прямо в его нежные ласкающие губы. Собственный голос казался ей звучащим как бы со стороны, - Саша…
-Анюта, – он вдруг наклонился, схватил ее на руки и закружил по зале, - Анюта, ты не представляешь себе, как я счастлив! Волшебница моя, ты вернула меня к жизни!
-Ваше величество, - охнула она, крепко обхватив его шею обеими руками, - поставьте меня на пол, Вам же тяжело! Ой, да мы сейчас упадем, оба! Что Вы делаете, Вам не к лицу такое ребячество, Вы же император!
-Вот спасибо, что напомнила, любимая, а то я совсем забыл об этом, -весело отвечал он, не прекращая кружение, - пока не назовёшь меня по- человечески, я не остановлюсь, так и знай! – Он смеялся и все быстрее кружил её по зале.
-Саша, ради бога, - взмолилась она, роняя голову ему на плечо, - я больше не могу, я люблю тебя!
Он резко остановился, однако не выпустил её из рук.
-Знаешь, чего мне хотелось бы сейчас больше всего на свете? – сверкая очами, спросил он. – Унести тебя к себе и не отпускать до утра. Но – увы! В этом маленьком скверном городишке, в стеснённых походных условиях, нельзя позволить себе ни кусочка личной жизни, чтобы навсегда не сделаться притчей во языцах! Но там, в Петербурге, ты ведь будешь моей, да?
-Да, - просто ответила она, пряча лицо у него на груди, – я уже твоя, и всегда буду. Всегда, что бы ни случилось, запомни это…
продолжение здесь:http://www.proza.ru/2010/04/01/1157