начало:
http://www.proza.ru/2010/02/06/789
ГЛАВА 15
-Что же ты не спрашиваешь, Аннушка, о чем мы беседовали вчера с твоим папенькой? – так начала Екатерина Николаевна разговор с племянницей на следующее утро.
-И о чём же, тётенька? - равнодушно отозвалась Аня, вытирая полотенцем мокрые после ванны волосы. – Наверно снова вели всё те же скучные разговоры о моей свадьбе? Да, кстати, а где же он сам, мой любезный родитель? Должна заметить, меня удивляет его поведение. Сватает меня за князя, а сам на меня и не глядит, ровно я пустое место. Мы здесь уже третий день, а он так ни разу и не приехал к Зарайским.
-Он не в ладах с семейством Софии. А на нас гневается за опоздание.
-Гневается, тётя? Какое он имеет право гневаться? Он, который не вспоминал обо мне целых семнадцать лет, а теперь грубо вмешивается в мою личную жизнь? Я не хочу замуж за князя Гагарина и не пойду, а особенно теперь, когда я…- Аня прикусила губу и осеклась, сообразив, что едва не проговорилась.
-Теперь - что? – внимательно слушавшая Екатерина Николаевна успела насторожиться.
-…когда я приехала в Москву и могу встретить здесь кого-нибудь, более подходящего для замужества, - вывернулась Аня.
-Послушай меня, дочка, - княжна ласково, словно маленькую девочку, погладила племянницу по мокрой голове. – Тебе не следует думать и говорить так опрометчиво. В нашем мире слишком много условностей, через которые мы не можем переступить. Твой отец уже дал слово, да и князь Петр не может без веской причины взять назад своё предложение руки и сердца. Если жених откажется от тебя, это породит столько слухов в обществе, что твоя репутация будет запятнана, и ты вряд ли сможешь в будущем найти себе достойную партию.
-Ну и пусть! – запальчиво воскликнула девушка. – Всё равно не пойду за него замуж! Уж лучше остаться одной! Тетенька, ты же обещала не давать меня в обиду, а теперь уговариваешь подчиниться батюшке? Нет-нет, я не хочу! Давай погостим здесь ещё немного и вернёмся в Зубово!
«А как же Александр?» - спросило сердце.
-Ну почему ты так настроена против князя, Аннушка? Да, он не молод, но у него масса достоинств Он знатный и богатый вельможа, пользуется милостью при дворе. Он обеспечит тебе достойное будущее. Любой дом счел бы за честь породниться с Гагариными. Твой отец вчера рассказал мне о его семье. Нынешней весной князь выдал замуж обеих дочерей и женил младшего сына, а теперь…
-…а теперь надумал устроить и своё личное счастье с молоденькой девушкой, которая годится ему во внучки! – горько закончила Аня. – И ему конечно же, нет никакого дела до того, что думает на сей счет эта девушка. Тётя, поедемте домой!
«А как же Александр?» - затосковала душа.
-Девочка моя, ты завянешь в деревне. Как и я, - тише добавила княжна. – Разве такой жизни ты достойна, красавица моя? Нет, ты рождена блистать в обществе и покорять мужские сердца!
-Ты никогда не рассказываешь мне о себе, тётя, - глядя в погрустневшее лицо Екатерины Николаевны, сменила тему Аня, - почему ты осталась одна в деревне? Почему не вышла замуж? Ты ведь такая красивая.
-Это длинная история, дочка. Длинная и очень печальная. Я бы не хотела вспоминать прошлое. Знаешь, может быть, это и к лучшему, что твоё сердце остается свободным. Любовь не всегда приносит счастье и радость, нередко она становится причиной трагедии. Возможно, когда-нибудь я и расскажу тебе о своей молодости, а пока давай вернемся к нашим насущным делам.
-Хорошо, тётя. Так о чем же вы говорили с папенькой?
-Иван уехал в Санкт-Петербург вчера вечером, чтобы успеть подготовить дом к нашему приезду. Мы же с тобой поедем в столицу через четыре дня вместе с кортежем императора.
-Мы поедем со свитой государя? Как здорово!
-Аннушка, дорогая, ты второй день удивляешь меня своей непоследовательностью. Только что ты была решительно настроена на возвращение в деревню, а теперь радуешься, как дитя, поездке в Петербург. Отчего вдруг такая перемена?
-Мне хочется посмотреть великий город Великого Петра, тетя. И…я ещё ни разу не имела удовольствия видеть государя императора. Все вокруг так восхищаются его красотой…
-За этим не надо далеко ходить, дочка. Ты вдоволь насмотришься на него на завтрашнем бале у губернатора. Кстати, ты не забыла, сколько у нас хлопот на сегодняшний день? Скоро придет модистка, потом дамский мастер, да ещё нужно…
-…все это управить до обеда, тетя.
-Объяснись, Аннушка. Что такого важного намечается у тебя на вечер, что перед этими таинственными делами меркнет приготовление к самому замечательному балу в твоей жизни?
-В час дня я пойду в галерею, тётя!
-Что за блажь на тебя нашла, дочка? В какую такую галерею?
-В картинную галерею, тётя, - Аня оставила решительный тон, подпустила жалобности в голос и даже сумела выдавить на ресницы пару вполне натуральных слезинок, - ну, пожалуйста, тётя, позвольте мне пойти! Мне так хочется посмотреть картины!
-Ты что же, не насмотрелась на живопись вчера во дворце? Ну, ладно, не плачь. Но кто же будет сопровождать тебя? Я не любительница картин, да и дел намечено на день немало. Может, попросить молодых княжон?
-Не стоит отвлекать их, тётя. Они ведь тоже готовятся к балу. – Аня, заранее продумавшая, как ей без подозрений выйти из дома, была близка к осуществлению своего плана, - я возьму с собой …Настю! При входе в галерею висит вывеска, так сказано, что доступ на выставку открыт для публики всех сословий
-Настю? Ты хочешь сказать, что я отпущу тебя бродить по незнакомому городу в сопровождении глупой деревенской девки? Хороша компания для барышни!
-Тётя, мы нигде не будем бродить. Доедем на извозчике до галереи, посмотрим картины и вернемся.
-Ну, ладно, ступай с Настей, что с тобой делать? – Вздохнула тётя. - Когда ты что-то задумаешь, тебя не переспорить, разве что на ключ запирать, а я пока не вижу причин для столь суровых мер. Проказница, думаешь, в Зубове я не знала о твоих ночных купаниях?
-Тётя, ты прелесть, - радостно подпрыгнула девушка, обнимая княжну.
Как хорошо, что вчера ей попалась на глаза эта вывеска! План сработал безукоризненно. Оставалось придумать какую-нибудь убедительную ложь для крепостной девчонки, отправить её гулять по галерее – и путь к Александру свободен!
Александр ехал на свидание без особой надежды, что оно состоится.
Давно он не вел себя столь безрассудно – пригласить на тайную прогулку молоденькую провинциальную барышню мог только или эгоистичный недоросль, или полностью потерявший честь и совесть светский бездельник. Девушка уже наверняка одумалась и не придет. Впрочем, если бы даже она и хотела встретиться с ним, ей нелегко было бы объяснить домашним своё странное желание выйти на улицы незнакомого города без сопровождения.
Император испытывал в душе некие неловкие ощущения, двойственные и противоречивые. Ему было совестно перед Аней за то, что он поставил её перед необходимостью сложного выбора, более того, вполне осознанно он искушал это невинное создание. Возможно, для того, чтобы прийти к нему, ей придется прибегнуть ко лжи или искажению своих истинных намерений, но, прекрасно осознавая это, он страстно желал, чтобы она пришла.
Вчера он испытал совершенно новые для себя чувства, ошеломившие его так, что он почти не спал всю ночь. Он лежал в постели, смотрел в окно на туманную красноватую луну и без конца вспоминал, как восхищенно и доверчиво смотрела на него эта девочка. Она трепетно отвечала на малейшее прикосновение его руки, длинные ресницы вздрагивали, дыхание прерывалось, нежные щеки покрывались милым румянцем. Опытный покоритель женских сердец, он понимал, что она очарована им, мало того – что она впервые испытывает подобные чувства – но от осознания этого девушка становилась для него только дороже.
Собственно, женское поклонение давно потеряло для него всякий интерес, он привык и к пылким взорам, и к лживым речам. Всякий раз отношения с молодыми прелестницами заканчивались одинаково. Ему не приходилось, как сегодня, сомневаться в исходе назначенного свидания, стоило лишь намекнуть, что встреча возможна – и ветреные расчетливые светские красавицы сами бросались в его объятия. Он же, в свою очередь, вел себя с ними так, как они того заслуживали.
С Аней все было совершенно иначе. Она не знала, кто он, поэтому у неё не было, да и не могло быть корыстных намерений. Она отнеслась к нему, как к простому человеку, у которого случилось какое-то несчастье, посочувствовала ему простодушно и искренно, он же отблагодарил ее тем, что вольно или невольно смутил её неопытное сердечко.
Впрочем, смущение чувств получилось обоюдным. Александр и сам был очарован милой наивной барышней! Он не знал, чем она покорила его – то ли своей добротой, то ли желанием разделить чужую боль, то ли юной чарующей красотой, то ли всем перечисленным вкупе, да, впрочем, это было не столь уж и важно. Главное заключалось в том, что он оказался совершенно не подготовлен к собственному взрыву эмоций, они потрясли его, сделали непривычно уязвимым, поэтому, подъезжая к Большой Ордынке, он с душевным смятением и надеждой выглядывал из окна кареты на обсаженную вековыми деревьями улицу.
По его приказу кучер остановил экипаж недалеко от указанного дома, густая тень дерева скрыла карету, делая её менее заметной для обывателей. Александр ждал, нетерпеливо поглядывая в сторону двухэтажного особняка князя Зарайского. Откуда появится девушка – с парадного подъезда или, может быть, с чёрного хода?
Мимо лихо промчался извозчик. Император проводил его рассеянным взглядом и тут же забыл о нем, но Ванька вдруг резко натянул поводья – и лошади стали. Из закрытой коляски нерешительно выглянуло бледное женское личико – и Александр с радостью и изумлением узнал Аню!
Дальнейшее оказалось делом нескольких секунд. Он распахнул дверцу своей кареты, подал ей руку – и вот она уже рядом, на обитых дорогой материей мягких подушках сидений, а кучер вовсю стегает лошадей, увозя их прочь из бестолкового шумного города.
-Я так боялся, что вы не придете, - восторженно прошептал он, бережно сжимая в своей ладони её тонкие пальчики, - я уже давно ничего не боялся столь сильно. Я так рад, что вы пришли! Но…я, вероятно должен попросить у вас прощения. Вам нелегко было выйти из дома незамеченной, верно?
Аня не ответила, но даже в полумраке кареты было видно, что она смутилась.
-Я вынуждена вам сказать, сударь, что не позднее, чем через два часа мы должны непременно вернуться, - прерывистым шепотом ответила она, заворожено наблюдая, как он склоняется к ее руке.
-Александр, - мягко, но настойчиво поправил он.
-Ал-лександр-р, - с видимым удовольствием послушно повторила она.
Так же, как и вчера, от нахлынувших чувств он на секунду прикрыл глаза. Снова эти ласкающие слух волшебные звуки: длинное, как бы сдвоенное «л» и раскатистое, немного гортанное «р». Ему хотелось попросить, чтобы она повторила его имя еще раз, но он не решился…
Вместо этого он самозабвенно поцеловал её тонкое запястье, как раз в то место, где он еще вчера заметил родинку – маленькую, удлиненную как бы в
виде восьмерки, и бесконечно трогательную…
Она вздрогнула и несколько отстранилась
-Ты боишься меня, Аня?
-Нет, что вы… Нет, конечно же, нет… Я… мне так хорошо с вами…Иначе бы я не пришла.
Он замер, почувствовав вдруг легкое, как дуновение ветерка, почти неуловимое прикосновение её руки к своим волосам.
…Они стояли на Поклонной горе, там, где заканчивалась дубовая роща. С того места, где они находились, открывался замечательный вид на священную Русскую столицу, представлявшую собой обширное и странное собрание 295 церквей и 150 дворцов с их садами и флигелями, разбросанными на пространстве в несколько квадратных миль на неровной почве. Клонящееся к закату солнце играло разноцветными бликами на маковках бесчисленных куполов, это зрелище поражало и восхищало Аню, заставляя вспоминать чудесные описания восточных поэтов, которые ей так нравилось слушать в далеком детстве.
-Спасибо, что привезли меня сюда, Александр, - прошептала она, чувствуя себя столь легкой и невесомой, что казалось – еще минута, и она сможет взлететь на крыльях счастья в это синее небо, - здесь так красиво. Я запомню эти минуты на всю жизнь. Жаль только, что пора возвращаться.
-Еще немного, Анечка. Присмотритесь получше – вон туда, видите? Некоторые старожилы уверяли меня, что в ясный день с Поклонной горы можно рассмотреть даже колокольню Ивана Великого.
-Ну это вряд ли. Далеко очень.
-А вы не сомневайтесь. Если поверите – непременно увидите!
Его рука указывала девушке направление, в котором следовало искать знаменитую колокольню. Она послушно повернулась в ту сторону, но сделала это немного неосторожно, может быть, чересчур резко, отчего голова вдруг слегка закружилась. Чтобы сохранить равновесие, ей пришлось опереться на своего спутника. Сильная рука обвила её гибкую талию, а другой он приподнял её подбородок, повернул к себе и обеспокоенно заглянул в глаза.
-Вам нехорошо, Аня? Наверное, я утомил вас?
-Нет, что вы, - прошептала она, не в силах отвести от него взгляда Его лицо было так близко, что от дыхания колебались её легкие каштановые локоны. Его рука переместилась с подбородка ей на шею и теперь осторожно ласкала кожу и мочку уха. Эти легчайшие прикосновения вызвали в ней столь бурную волну неведомых ранее ощущений, что она упала бы, если бы он не держал её.
Аня изумленно вздохнула и повернулась навстречу ласкающей её руке, закрыла глаза и замерла в предвкушении чего-то невероятно желанного, долгожданного, очень нужного ей и в единый миг ставшего первостепенно важным для всей её дальнейшей жизни…
Казалось, он понял её. Не открывая глаз, она с замиранием в сердце почувствовала прикосновение его губ там, где только что была его рука – сначала под подбородком, потом ближе к уху, потом у виска, там, где отчаянно и беззащитно билась жилка…
Весь мир вокруг Ани исчез. Остался только ОН и невероятные ощущения его поцелуев, дарящие такую бездну чувственных наслаждений, о которой она и не подозревала. В какой-то момент она с изумлением почувствовала под своими пальцами шелк его кудрей и поняла, что сама давно обнимает его обеими руками. На секунду это смутило её, и она попыталась отстраниться, но он не позволил. Вместо этого он повернул ее голову к себе и поцеловал в губы, сначала некрепко, едва касаясь, потом сильнее и продолжительнее… Она тихо ахнула от восторга, невольно потянулась к нему навстречу, и в тот же миг поцелуй стал еще более нежным, глубоким и чувственным.
Дыхание сбилось, мысли тоже, а она плыла в волшебном облаке его рук и губ, не пытаясь и не желая выбраться из этой сказки и вернуться на землю…
«Когда – нибудь вы тоже полюбите, барышня, да так сильно, что позабудете кроме него обо всем на свете. Тогда вы вспомните меня, поймете и простите».
Слова Ивана, сказанные им в тот злополучный вечер на берегу Зубовского пруда, снова всплыли в её памяти. «Как верно он это сказал! – мысленно изумилась она. – Как изумительно! Но так же не бывает! Этого просто не может быть».
-Этого просто не может быть, - словно в бреду повторила она вслух.
-Не может быть – чего? – нежно спросил он, разглаживая пальцами её брови.
-Еще вчера я не знала тебя, а сегодня…
-…а сегодня я не представляю без тебя своей жизни. Спасибо тебе, ангел мой.
-За что же?
-За всё. За то, что приехала в Москву. За то, что заблудилась в этом бестолковом дворце и пришла ко мне. За то, что вытащила меня из бездны отчаяния. За то, что подарила мне такое счастье, о каком я не мог и мечтать.
-Вы были столь несчастны?
-Ты даже представить себе не можешь, насколько, милая моя.
Через полчаса карета остановилась возле картинной галереи.
-Ловко придумано, - заметил Александр, улыбаясь и пожимая на прощание руку Ани, - значит, для всех домашних ты ушла смотреть живопись?
-Я увидела галерею вчера вечером, когда мы возвращались домой с приёма. Мысль о посещении выставки показалась мне удачной. В самом деле, тётя не любительница картин, поэтому она не изъявила желания пойти вместе со мной, мои кузины слишком заняты подготовкой к завтрашнему балу, так что я смогла выйти из дома в сопровождении одной только горничной без особого риска вызвать чьё-либо подозрение. Правда, тётя наверняка будет расспрашивать меня о том, что я видела, ну, я что-нибудь придумаю, хотя мне и неловко обманывать ее.
-Прости меня и за это тоже. Ведь это я вынудил тебя лгать.
-Ничего, - прошептала она, глядя ему в глаза, - я сама хотела поехать с тобой на прогулку. Я… мне очень понравилось… правда…
-Ангел мой, как мне не хочется отпускать тебя, - волнуясь, отвечал он. – Если бы ты только знала, как мне хорошо с тобой. Я так боюсь потерять твоё расположение.
-Отчего же?
-Я не сказал тебе, кто я.
-Так скажи теперь.
-Завтра. Завтра ты всё равно всё узнаешь. Сегодня же я хочу лишь одного: запомни – для тебя я навсегда останусь тем же самым человеком, что и сегодня. Я не изменю своего отношения к тебе и очень надеюсь, что и ты не изменишь обо мне доброго мнения, что сможешь понять мою невольную неискренность, понять и простить. Пожалуйста, не оставляй меня ни завтра, ни в дальнейшие дни! Поедем со мной в Петербург!
-Но я и так еду туда. Папенька ждет меня, для того, чтобы…
-Так ты едешь в Петербург? Когда?
-В конце недели. Со свитой императора.
-Замечательно! – с жаром воскликнул он. Приблизившись, он взял её лицо в свои ладони, ищущим взором заглянул в сияющие счастьем и ожиданием очи. – Аня, на завтрашнем бале решится моя судьба. Обещай мне танец! Пожалуйста, что бы ни открылось тебе, не отказывай мне! Отказом ты разобьёшь мне сердце!
-Ты говоришь столь загадочно, Александр. Я право не знаю, что и отвечать тебе.
-Отвечай то, что подсказывает тебе твоё сердце.
-Хорошо. Я буду танцевать с тобой. Мне все равно, кто ты на самом деле, хоть бы и сам Великий Князь…
Он нежно коснулся губами её щеки, потом краешка губ, грустно вздохнул и распахнул дверцу кареты.
ГЛАВА 16
-Я же говорила, барышня, что не запомню, что намалевано на картинках. Я грамоты не разумею, - ныла Настя по дороге домой.
-Грамота здесь ни при чем, Настя, - терпеливо отвечала Аня, - просто расскажи, что ты видела. Что изображено на полотнах – люди, деревья, а может быть, фрукты или вазы с цветами?
-Никаких дерёв не было, барышня. В одной зале, очень обширной, все стены сплошь завешены иконами, словно в церкови, однако ж никто на них не молился, а в другой….простите, срам сказать, баба голая намалевана, лежит на подушках и стыдное место рукой прикрывает, а над ней ангелы летают, точно над святой. Я сильно хотелось плюнуть в бесстыдницу, да побоялась – публика-то вокруг все знатная. Еще домина огромный был, стены чёрные, страшные, а из трубы ведьма на помеле. Меня, верите ли, дрожь пробрала, крестное знамение сотворила тихонько и «живые в помощи» начала читать. А то еще девка лицо вверх задрала и заморский хрукт кушает, руки у неё толстые, сок по ним стекает, а из-под рубахи титьки виднеются. Возле той картины всё больше кавалеры вставали, видно, чтоб рассмотреть её получше…
-Довольно, - прервала горничную Аня, - если я тётеньке подобным образом выставку опишу, она решит, что я не в своем уме или ещё чего похуже. Так, значит, делать нечего, если тётя спросит, как мы сходили - рассказывать ей будешь ты, я же скажусь усталой и уйду к себе.
-Как же так, Анна Ивановна, - всполошилась Настя, - да как же я сумею?
-Так же, как мне сейчас, так и тёте расскажешь. Только смотри не проговорись, что меня с тобой не было!
-Боюсь я, барышня.
-Не бойся. Я тебе бусы свои подарю, синего стекла, помнишь, какие?
-Как не помнить! Спасибочко, барышня! Всё сделаю, как надо, не извольте беспокоиться!
Екатерина Николаевна про галерею не спросила, посетовала только, что девушки гуляли слишком долго – платье после подгонки не примерено, украшения не подобраны, цветы в причёску не выбраны… «Как беспечна молодежь, такой важный бал, а ей интереснее какие-то картины… вот мы раньше разве так себя вели?»
Чтобы не сердить свою добрую тётеньку, Аня все безропотно примерила, выбрала, подобрала, но мысли её при этом витали так далеко!
Так кто же он, её таинственный незнакомец? Почему он ничего не сказал ей, и сделался вдруг так печален?
А вдруг он и в самом деле Великий князь?
***
Большой зал губернаторского дворца сверкал бесчисленным множеством огромных люстр. Хозяева уже давно стояли возле входа, встречая гостей, а нарядная публика всё прибывала. Казалось, весь цвет старой Москвы собрался сегодняшним вечером в этом роскошном двухэтажном особняке.
Волнение нарастало. Гости толпились около входа, ожидая прибытия императора.
Аня совсем потерялась среди этого великолепия. Она вдруг показалась себе совсем маленькой, незаметной, почти невидимой. Девушка беспомощно озиралась вокруг, но не видела в пестрой толпе ни одного знакомого лица. «Александр не найдет меня в этой толпе. Я никогда его больше не увижу». От этой мысли ей сделалось больно и тоскливо.
-Пойдем вперед, милая,- тронула её за плечо тетя,– Видишь, появился адъютант-распорядитель, открыли двери, сейчас войдет Государь Император
Зал оживился. Дамы, не боясь испортить дорогие туалеты, устремились вперед. Оркестр грянул приветственный марш, взоры всех присутствующих обратились в сторону распахнутых дверей.
Вошёл император об руку с супругой, за ним - остальные члены царской фамилии, хозяин с хозяйкой и приближённые особы. Общество почтительно поклонилось и поспешно расступилось, давая дорогу.
Аня присела в реверансе и взглянула на императора…
Смертельная бледность покрыла её чело. Девушка забыла даже выпрямиться и некоторое время оставалась в таком положении, не в силах пошевелиться, не желая поверить тому, что увидела.
Заинтригованная вчерашними недомолвками своего кавалера, она ожидала, чего угодно. Но – император!? Это было уж слишком…
Только в волшебных детских сказках принц женится на Золушке, а король делает королевой пастушку. В жизни так не бывает и любовь императора изменчива, словно погода в октябре. С утра может безмятежно светить солнце, но к обеду придет чёрная туча и прольется ледяным осенним дождём. У императора есть его царственная супруга и множество любовниц. Как же их называют? Ах, да, фаворитки… Они вечно соперничают между собой за право быть первыми и строят друг другу козни. Так написано в книгах.
Ей среди них не место. Она не умеет плести интриги и вовсе не желает делить любимого с кем бы то ни было. Даже с венчанной законной женой.
Так что же ей делать?
А ничего - вернуться в Зубово к прежней жизни, забыть Александра и эти два сумасшедших счастливых дня.
Два дня… Всего лишь две встречи… Что могло измениться в её жизни за столь короткий срок?
Изменилось всё – и она это знала. Прежняя жизнь потеряла смысл.
Аня живо представила себе возвращение домой, в деревню. Ещё вчера она жила там безмятежно и счастливо, теперь же родные места утратили для неё былую прелесть. Она зачахнет там от тоски по любимому, а он будет от неё за тысячу верст совсем в ином мире, и им никогда уже не встретиться вновь…
Да нет же, это невозможно, немыслимо… Она просто сойдет с ума без него…или умрет…
Неведомая ранее горькая мука сдавила ей сердце, терзала и рвала на части. Ей сделалось так больно, что, казалось, еще мгновение, и она или закричит от отчаяния, или зарыдает в голос.
Но Анна ничем не выдала себя. Застыв без движения, почти не дыша, она молча смотрела, как ОН шёл по зале во всем блеске своей красоты и величия. Душа томилась в предчувствии скорой и неизбежной потери, сердце стонало от боли и восхищения, а тем временем память, независимо от сознания, откладывала в свои потаенные уголки мельчайшие детали ЕГО облика. Юная графиня знала, что никогда не забудет этих торжественных и горьких минут.
Боже, зачем он так невыносимо хорош собой? Как к лицу ему эта одежда! Парадный мундир Преображенского полка с синей Андреевской лентой через левое плечо замечательно подчеркивает изящество его стройного сильного тела, широкий шарф туго обтягивает талию, оттеняя природную грацию высокой фигуры. Сверкают на груди ордена и алмазные звезды, искрятся в свете бесчисленных люстр золоченые шнуры эксельбанта, блестит серебристым светом богатая вышивка на высоком воротнике…
Захваченная очарованием момента, девушка не замечала вокруг себя ничего иного, между тем как душу её охватывало сложное и противоречивое чувство, облечь в слова которое она не решалась даже в мыслях.
Александр быстро шёл вперед по пустому пространству поспешно расступавшихся перед ним придворных, слегка кланяясь направо и налево, как бы желая поскорее избавиться от излишнего внимания этих первых минут своего появления. На его приятном открытом лице играла любезная улыбка, и только очень внимательный наблюдатель смог бы заметить застывшее в синих очах императора напряженное ожидание. Он искал в зале Анну и не находил, почти отчаявшись и страшась того, что она не пришла.
Многообещающе улыбались блестящие красавицы, бравые офицеры отдавали честь, почтенные мамаши знатных семейств как бы невзначай подталкивали вперед своих молоденьких дочерей, седовласые вельможи, склонялись в угодливых позах, – всё сливалось перед ним в привычную и давно надоевшую пёструю ленту.
Боже правый, но где же, наконец, она? Где та единственная, что действительно нужна ему, необходима, как солнце, как воздух, как сама жизнь? Где та, которая понимает, исцеляет, верит и любит? Та, перед которой ему надо покаяться, вымолить прощение, а самое главное – убедить её остаться с ним, ибо без неё его жизнь не имеет смысла…
Он уже почти потерял надежду, когда увидел её, стоящую в отдалении, увидел бледное неподвижное лицо и огромные синие глаза, в которых застыли непролитые слёзы. «Боже, что же я с тобой сделал? – с запоздалым раскаянием подумал он. – И что ты сделала со мной?»
Ему страстно захотелось расшвырять в стороны эту чужую равнодушную толпу, броситься к ней, обнять и успокоить, а потом целовать до тех пор, пока не исчезнут в милых глазах боль и тревога, пока губы не станут мягкими и послушными, как вчера, пока руки её не обовьются вокруг него в сладком забвении.
Он был бы рад подарить ей весь мир, но сейчас не мог даже подойти к ней без опасения подвергнуть девушку дворцовым сплетням, а лишь улыбнулся ей, ласково и виновато, долгим взглядом посмотрел в глаза, веря и надеясь, что она поймет и простит.
Она встретила и удержала его взгляд – и вдруг ощутила себя так, словно они были совсем одни в этом огромном сверкающем зале. И в тот же миг всё сделалось для неё совершенно неважным. Все, кроме любимых сияющих глаз, обещавших ей так много!
Она не сможет уйти от него. Она останется с ним, что бы ни случилось. Она останется и будет рядом до тех пор, пока он сам не прогонит ее.
Но он - император, попыталась она напомнить себе, а императора нельзя любить так, как любят мужчину. Он почти равен богу, а разве можно мечтать о боге, желать его, тосковать и надеяться?
Но она именно это и делала! Вопреки здравому смыслу, она мечтала, желала, тосковала и надеялась. Да какое ей дело до его титула! Она ведь уже называла его просто по имени, ездила с ним в карете и гуляла по Воробьевым горам. Она до сих пор помнила вкус его губ! Более того, она желала повторить это снова! «Я совершенно сошла с ума!»
Аня попыталась посмотреть на него бесстрастно – и не смогла! Она не видела в нем недоступного Государя! Непостижимым образом он оставался для нее прежним, вчерашним Александром, желанным и близким, просто почему-то обрядившимся сегодня в царские одежды. Даже мысленно она не могла назвать его «ваше величество», как не могла смириться с вставшей меж ними непреодолимой преградой.
Его единственного выбрало ее сердце. Лишь его она желала – и душой, и телом. Его хотела видеть, слышать, чувствовать…
Но у них не было будущего.
«Зачем же я встретила тебя, Александр?…Зачем,… Ваше императорское величество?»
Пока она думала это, они всё так же смотрели друг на друга сквозь толпу…
«Ты обещала мне танец, помнишь, ангел мой?… Говорила, что не откажешь, что бы ни открылось тебе?»
«Я помню, милый Я сделаю всё, что ты скажешь.…Только…»
Она не представляла, как сможет выдержать при всех его близость. Выдержать его взгляд, прикосновение его рук, выдержать и не выдать себя…
Он понял и это.
«Я помогу тебе. Не сомневайся во мне. Я так долго ждал тебя. Ты нужна мне»
Язык взглядов оказался понятнее всяких слов…
Никита Гагарин пришел на губернаторский бал с опозданием. Беременная на третьем месяце Маша с утра чувствовала себя нехорошо. Ее тошнило, голова кружилась, по этой причине она до обеда не могла встать с постели и всё уговаривала мужа идти без неё, но ему не хотелось оставлять ее одну в таком положении.
Потом горничная догадалась принести барыне кислого брусничного отвара, Маша выпила две большие чашки, и ей стало лучше. Она повеселела, быстро приказала подавать одеваться – и супруги поехали.
-Может быть, зря мы не остались дома, Мари, - беспокойно вглядываясь в бледное лицо жены, заметил Никита перед входом в зал, - здесь так душно, шумно и многолюдно, что я всерьез опасаюсь, как бы тебе снова не сделалось дурно.
-Не переживай за меня, Ника, - улыбнулась мужу Мария, - я всего лишь беременна, а не больна. Где ж ты видел, чтобы даме стало плохо на таком чудесном бале, ведь здесь столько блестящих молодых кавалеров!
-Осторожнее, душа моя, я ревнив! – в шутку укорил жену Никита.
-Да полно тебе, Ника! – рассмеялась в ответ княгиня. – Ты можешь быть совершенно спокоен на мой счет. Ни у кого из присутствующих здесь не найдется столько храбрости, чтобы покуситься на твою худую и некрасивую Машу!
-Да все они просто слепые, если не замечают, как ты прекрасна! – с самым искренним чувством воскликнул Никита.
-Я так рада это слышать от тебя, мой милый. – Марии явно польстили слова мужа, - спасибо тебе.
-За что же, Маша?
-За все, Ника…
Войдя в зал, они разделились. Коренная москвичка, Мария немедленно оказалась в окружении своих прежних подруг, Никита же присоединился к группе питерских офицеров. Они стояли в некотором отдалении от остальных гостей, заинтересованно смотрели на танцующих и оживленно обменивались мнениями.
Оказалось, что предметом их интереса была молоденькая барышня, с которой танцевал император Александр.
-Кто эта Золушка? Подумать только, никому неизвестная провинциалка, первый раз в обществе, и уже привлекла к себе высочайшее внимание…
-Не каждая знатная дама удостаивается столь высокой чести.
-Хотелось бы знать, господа, как эта девчонка умудрилась обойти здешних светских львиц? Смотрите, как они завидуют, глаз с неё не сводят!
-Верно говорят, пути господни неисповедимы.
-В тихом омуте чертей больше…
-Да полноте вам, поручик, оставьте в покое бедную девочку, она наверняка и сама не рада, что танцует с государем, смотрите, как волнуется! Вот, и с шага сбилась! Скорее всего, это вовсе и не она искала расположения Его Величества, просто какой-то ловкий вельможа вовремя подсунул ему свою дочку или племянницу в надежде приобрести через неё монаршие милости, известно ведь, что наш император большой ценитель женских прелестей!
Из-за спин товарищей Никита тоже заинтересованно взглянул на девушку. Танцевала она безукоризненно, зря поручик сказал, что она спутала фигуры. Лицо взволновано, это верно, но волнение придавало её чертам какую-то изысканную прелесть. Они довольно оживленно беседовали с государем, точно старые знакомые, Александр улыбался, смотрел на неё с нежностью, какой Никита никогда не замечал в нём ранее. Да-с, весьма интригующе, если не сказать более… На бале найдется немало женщин, гораздо красивее этой барышни. Однако государь почему-то предпочёл именно её?
-Это кто ж такая? – как можно небрежнее спросил Никита.
Офицеры дружно пожали плечами
-Простите, что вмешиваюсь, господа, просто случайно услышал ваш разговор, - произнес позади их густой бас. Питерцы оглянулись – рядом с ними стоял солидный господин средних лет. – Если желаете, я могу удовлетворить ваше любопытство. Это некая графиня Головина, Анна Ивановна. Она только что приехала в столицу из смоленской глуши со своей тётушкой, княжной Зубовой. Наверняка, у старой девы имелись далеко идущие намерения выгодно пристроить в обществе свою племянницу, но чтоб вот так сразу, на первом балу, добиться внимания императора! Кто бы мог подумать! Наши московские барышни все локти себе изгрызут от зависти. Уж как они старались, как кривлялись, а Александр Павлович ровно каменный. Ни одну не выбрал! А с этой, гляньте-ка, очей не сводит!
Господин хохотнул, да и пошел себе прочь, а Никиту точно молнией ударило! Головина!? Это что ж, та самая Головина, папенькина невеста!?
Теперь он внимательнее присмотрелся к возможной мачехе, и она вдруг представилась ему в совершенно ином свете.
«Это ж надо, какова, а? Интриганка провинциальная! Такое ангельское личико – и такая расчетливая натура! – зло думал он, не замечая, что судит столь несправедливо о той, что лишь секунду назад казалась ему непосредственной и милой девочкой, – верно, надоело прозябать в деревне, захотелось в люди выбиться! Сначала отца моего обворожила, да так, что старик ума лишился, а теперь на самого императора замахнулась! Птица высокого полёта, только смотри, как бы крылышки не опалить! И ведь как умело флиртует, как скромно глазки вниз опускает, как правдоподобно бледнеет! Московский хлыщ прав – государь на неё и не дышит, глаз с кокетки не спускает. Ай, ловка, ай, лицемерна! Бедный мой родитель, видел бы ты сейчас эту расчетливую обманщицу!»
Все демоны мира бушевали в оскорбленной душе молодого офицера, терзали ревнивые сыновние чувства. Сам не зная, за что, он возненавидел ни в чем не повинную Аню Головину с первого взгляда
.
Александр действительно не сводил с Анны глаз. Ей же было вовсе не до флирта или кокетства.
Она волновалась так сильно, что едва могла дышать, и только осознание того, что они на бале и на них, без сомнения, смотрит сейчас вся московская знать, заставляло её сохранять внешнее самообладание. Она не хотела сбиться с ритма, сделавшись предметом насмешек заносчивых москвичей, как не желала ставить в неудобное положение своего кавалера.
Значит, она должна безукоризненно оттанцевать этот вальс.
Прикосновение его рук мешало ей сосредоточиться. Он был так близко, что заполнял собой весь мир.
С того самого мгновения, как она встретилась с Александром взглядом в этом огромном сверкающем зале, её не оставляло ощущение, что всё это происходит не с ней…
Она молча выслушала подошедшего к ней адъютанта-распорядителя, объявившего, что она танцует с императором второй танец вечера, неуверенно улыбнулась изумлённой таким известием тетушке, потом так же молча смотрела, как Александр шел к ней через весь зал сквозь расступающуюся перед ним толпу. Ей казалось, что она справилась с собой, с первым, самым сильным потрясением, когда поняла и поверила, что он император, но чем ближе он подходил, тем сильнее стучало сердце, тем больше дрожали руки. Она не видела напряжённого внимания всех присутствующих в зале, особенно барышень и дам, старавшихся угадать, кто же та счастливица, к которой направляется император, как не замечала вообще ничего вокруг, слишком сосредоточенная на своём внутреннем состоянии. Сейчас, вот сейчас он подойдет к ней совсем близко, улыбнется, возьмет за руку, коснется её щеки своим дыханием – и поведет за собой…
Сердце стучало, как сумасшедшее, так, что впору было придерживать его ладонью, грудь теснило невероятное по силе чувство, мысли смешались, а чувствительность обострилась до предела.
Она ожидала прикосновения его руки, но все равно оно обожгло её, словно огнем, несмотря на двойную ткань перчаток – его и её, но вместе с тем вернуло утраченное мужество, и она приняла эту руку, как принимает утопающий соломинку, - эту призрачную надежду на жизнь и спасение.
С той же ускользающей от неё отчаянностью она подняла на него свои очи, и когда он улыбнулся ей, ласково и ободряюще, покорно вздохнула и решительно шагнула ему навстречу, отбросив сомнения и больше не раздумывая. Он принял ее с нежностью и любовью, словно желанную награду, близко заглянул в глаза, положил её руку себе на согнутый локоть и крепко прижал сверху другой ладонью.
-Ты ведь все понимаешь, ангел мой, - скорее угадала, чем услышала Аня его тихий шепот, – прости меня, но мне действительно были необходимы эти два дня и я счастлив, что не ошибся в тебе. Если бы ты только знала, как давно я искал тебя, как мне хорошо рядом с тобой.
-Да, …Ваше Величество, - сделав над собой некоторое усилие, неуверенно выговорила она положенное обращение, - я рада это слышать.
«Я знаю…Александр, я знаю…»
Александр улыбнулся, словно услышал эти невысказанные вслух слова, обнял её легкий стан, готовясь к танцу, и она замерла, потрясенная чувственностью, которую всякий раз вызвало его прикосновение, потом медленно подняла свою руку ему на плечо, туда, где вились золоченые шнуры эксельбанта, где струилась из-под него синяя Андреевская лента. Взглянуть ему в лицо она не решалась, упорно глядя на большую алмазную звезду на его груди. Звезда сверкала так ярко, что причиняла боль.
-Ты не ответила, Аня, - напомнил он, уверенно ведя её в танце, - ты прощаешь меня?
-Мне не за что прощать Вас, В-ваше Величество. Это я вела себя неосмотрительно, и моё незнание Вашего истинного положения, вовсе не может служить мне оправданием. Конечно, Вам следовало рассеять моё заблуждение, но Вы поступили иначе. Я не вправе осуждать Вас, и, думаю, что смогу понять причины, побудившие Вас это сделать, но всё же хотелось бы услышать Ваши объяснения. Почему Вы не сказали мне, что Вы российский император?
-Анна, не надо так, пожалуйста, - с болью и сожалением произнес он. – Не одаривай меня титулами, хотя бы сейчас, пока нас никто не слышит.
-Но я не могу называть Вас по имени, как прежде…
-Вот видишь, - огорченно вздохнул он, - а ты еще спрашиваешь, почему я не сказал тебе, кто я. Разве же это не очевидно? Я не сказал потому, что страстно желал, чтобы хоть один-единственный день между нами не стоял мой проклятый титул, чтобы ты относилась ко мне, как к приятному тебе человеку, а вовсе не как к императору. Такие отношения явились для меня бесценным откровением, вызвали к жизни такие чувства, о существовании которых я даже не подозревал. Я не хочу терять их ни за какие богатства и ни за какую власть!
-Но вы же не могли долго скрывать от меня свое настоящее положение.
-Да, не мог и прекрасно осознавал это. Но два дня свободы значили для меня так много!
-Для меня тоже…Ваше величество, но….наши дальнейшие отношения невозможны…
-Отчего же? Тебя пугает, что я император? Ты боишься огласки, дворцовых сплетен? Не бойся! Никто не посмеет причинить тебе боль. Только прости меня и останься со мной, я прошу тебя, – он немного ближе притянул ее к себе, стараясь поймать ее взгляд. Рука Ани согнулась, и ей пришлось переместить её по его плечу чуть выше. Теперь её пальцы касались его рыжеватых вьющихся волос, щедро рассыпавшихся поверх высокого вышитого воротника.
Девушку захлестнула новая чувственная волна, столь сильная, что некоторое время она не могла произнести ни слова.
-Я…я не могу, - наконец еле выговорила она и замолчала, не в силах продолжать.
-Не можешь – что? – со страхом спросил он.
-Я не могу оставить тебя. И вовсе не потому, что ты император. Я …я просто умру без тебя…
-Ангел мой… Так ты поедешь со мной в Петербург?
-Поеду. Но я совсем не знаю столичной жизни, и мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал о том, что я …что вы… что мы с вами…- она совсем смешалась и покраснела, не договорив.
-Все будет так, как ты захочешь. Ты же понимаешь, что я имею неограниченные возможности и могу все устроить. О наших отношениях никто не узнает. Я очень рад, ангел мой. Поверь, я сделаю всё, чтобы ты не раскаялась в своём выборе.
От избытка чувств он круто наклонил Аню в танце, шёлковая кисть шарфа, опоясывающая его талию, высоко взметнулась и зацепилась за бант на её платье. Как раз в этот момент закончилась музыка, пары стали расходиться, и только они остались стоять посреди опустевшего зала, связанные этим шарфом воедино.
Адъютант-распорядитель заметил постигшее государя затруднение и направился было помочь освободить его даму, но Александр остановил его упреждающим жестом. Крепким кольцом он сомкнул обе руки за спиной у Анны, близко прижав её к себе, и осторожно отцепил свой шарф от ее платья. При этом он немного наклонил к ней голову, на миг почувствовав щекой её шелковистые гладкие локоны, а губы его пришлись как раз напротив её маленького изящного уха. Она вздрогнула, но не отстранилась, только напряглась всем телом, длинные ресницы затрепетали, а рука её непроизвольно сжала золочёный шнур эксельбанта, свисавший с его плеча.
-Анюта, - прошептал он, слегка касаясь губами её гладкой кожи, - скажи же на прощание то, что я так хочу от тебя услышать!
-Александр, - ответила она, замирая от собственной дерзости, - я останусь с тобой, я буду думать о тебе…ждать тебя…всегда, хоть целую вечность…
продолжение здесь:http://www.proza.ru/2010/03/29/1320