Глава 6
Гаврила ехал на подводе, запряженной гнедой Алиской . У него за спиной, пофыркивая во сне ,сопели куницы. Гаврила тихонько бурчал себе под нос, не забывая поглядывать по сторонам. В темное время нет ,нет да и норовили лихие люди с Выборгской дороги прятаться в лесу и пугать одиноких путников.
Гаврила вез своему молодому хозяину плату за лечение от пациентов. Пациентами были охотники из чуди. Денег у них по обычаю много не водилось, и вот,чтобы не обидеть доктора, они платили всякой живностью,или уже выделанными шкурками. В этот раз платой был выводк куниц - две взрослые особи и трое детенышей. Все по разным клеткам упакованные. Дали еще ведро свежей рыбы для зверей и одну большую форель,сегодняшним днем выловленную.
Мысли Гаврилы перекинулись на его житие -бытие: прошло семь лет с отмены крепостного права, а он еще не выкупил свою семью-жинку и трех детишек. Ему конечно повезло, после Крымской войны его забрал муж сестры старой хозяйки и привез с несколькими такими же к себе в поместье под Санкт-Петербугом. Крымская война потрепала всех, кто жил не только в Крыму и Малороссии, но и досталось даже финнам в Гельсингфорсе. Говорят,супостаты их с Балтики бомбили.
Новый хозяин был нерусем- шведо-финном. Прежде он уже был женат на прибалтийке из Ревеля , и имел детей,да жинка померла и остался он бобылем . Как-то раз проезжал по Малороссии с экспедицией из Хирургической Академии, да приметил Полину, дочь Колывана Епифанцева, да и сосватал ее . Благо, интересы у них были одинаковы: он лекарством людей занимался, вывихи вправлял, она же повивальному искусству обучена была, да животных лечить обожала. Семья была из мелкоестных дворян , но приданое за Полиной богатое дала - несколько семей крепостных, пару коров, выводок кошек цветных, что по поверью удачу приносят, денег кубышку , да родительское благословение на рождение наследника.
Удача не отвернулась от нее, через год после венчания Полина родила мужу своему Альберту сына Карла. После него появилось в семействе Линдбергов четыре девочки. Карлу в одна тысяча восемьсот пятьдесят шестом году было уже восемь лет. Вот тогда-то и познакомился с ним Гаврила. Альберт Ларсович служил доктором во время войны на корабле Адмирала Нахимова. Все бы ничего, да под конец ранило его в колено. Осколок остался в ноге. Это уже потом, через четыре года ногу ему ампутировали из-за гангрены, а тогда он приехал в имение на двух ногах, с палочкой.
С Гаврилой в Санкт-Петербург увязался и Юрка Филин, выкупившийся сын мельника. Парень был с золотыми руками и светлой головой, усовершенствовал мельницу в имении, к двадцати годам уже смог набрать денег,чтобы выкупить себя и сестренку. Юрке не сиделось на месте, все хотел на Севера податься, в Тобольскую губернию. Там, вроде мельникам было раздолье- урожаи были больше,чем на юге, да и мельники в артели собирались. Родители же на вольную не хотели, им и у хозяев хорошо жилось.Согласились они его отпустить с Альбертом Ларсовичем.
Сделал тот Юрку Филина своим приказчиком. Дела в имении Альберта Ларсовича шли хорошо- Юрка был не только честным человеком, но и сообразительным. Завел посевы ржи и кукурзы. К картофелю , правда, отнесся сначала с подозрением, но когда холопы из соседнего имения угостили водкой из картофеля, зауважал.
Гаврила смахнул слезу со щеки ,вспомнил,как тяжко умирал Альберт Ларсович. Гангрена его не вовремя замучала. Хоть и врач, но ничем не смог он ее остановить. Умер он зимой одна тысяча восемьсот шестьдесят пятого года. А через год после него умер и Юрка, нет , не от холеры. Повез Юрка сестру свою на Циркус на представление в город, возвращаясь обратно через наплывной мост, вместе с каретой и лошадью перевернулись. Обогнали их лихачи в пьяном угаре, лошади да и не поделили дорогу. Вот так несуразно закончилась вольная жизнь Юрки Филина.
В тот холерный год Карл Альбертович заканчивал медицинское обучение в Гельсингфорсе. Брат Альберта Ларсовича , зажиточный финн, после Крымской войны вернулся в Гельсингфорс из Москвы и открыл маслобойню .
Полина Колывановна наняла нового приказчика из вольных, звали его Порфирием Ивановым. Карл Альбертович днем в поместье бывал мало, все по клиентам практику нарабатывал.Богатые его к себе не звали,те могли и до больнички на Арсенальной набережной своим ходом добраться. А вот холопов своих лечить давали.Лечил он также и людей лесных из племен ,которые по озерам мелким сидели, да народ,который рядом с мызой, принадлежащей роду Ланских , селился. Был у Карла Альбертовича друг , хороший наставник по лекарскому делу,тоже из шведо-финнов, Вайнштейнсон. Доктор дружил еще с Альбертом, частенько занимался с Карлом всякими опытами. Вайнштейнсон в свои сорок лет отошел от чисто врачебной практики, он больше занимался аптекарским делом, что-то все время эксперементировал, и создавал новые лекарства. Для практики брал часы в одной из городских больниц.Там было больше возможностей для испытаний лекарств на больных.
Пока Гаврила бурчал , вспоминая прошлые хорошие времена, лошадь становилась все более беспокойной, наконец она заржала в испуге и бросилась вправо. Гаврила икнул от неожиданности и натянул возжи. Из-за деревьев буквально выпала на дорогу девица в хорошем платье,сшитом по последней моде. Правда она была вся в грязи, волосы распатланы,лицо расчесанно . Лошадь рванулась, захрапев и телегу вывернуло в сторону. Гаврила слез, успокоил Алиску и подошел к страннице- от нее исходил такой смачный запах сивухи, что аж лошадь начала чихать.
Гаврила удивился, дамочка была в драгоценностях.На носу висела сопля, угрожая рухнуть. Женщина машинально вытерла ее руковом платья, посмотрела шальными глазами на Гаврилу, тихо прохрипела : "Помогите", и рухнула прям под копыта. Гаврила не растерялся, быстро потянул ее за руку и вытащил из дорожной грязи.Он уложил ее на подводу, подальше от клеток: куницы проснулись растревожанные , и таращили свои глаза-бусики. Гаврила ни на минуту не забывал о том, что хищники могли почувствовать запах крови, исходящий от новой пассажирки , и перевернуть клети в беспокойстве.
Возница почесал затылок левой рукой, прикидывая,куда лучше отвезти незнакомку. он беспокоился не только о даме, но и об остальных пассажирах тоже. Тогда он решил, что везти следует к усадьбе Вайнштейнсона. аптекарь был более опытен, чем молодой хозяин, да и хозяин ,скорей всего, был у того, беседовал на медицинские темы ,или проводил очередной опыт.
Единственно, чего не понял Гаврила, как он ее не заметил, когда ехал к чуди.Судя по тому, как она одета, то на нее должны были напасть сегодня, иначе она бы замерзла.
Гаврила был чуточку не прав, с момента ,когда девица пострадала, прошло уже двое суток.Девятое марта одна тысяча восемьсот шестьдесят восьмого года близилось к концу.
Густав Ульрих Вайнштейнсон разменял четвертый десяток пару зим назад, но седина уже серебрила виски и придавала ему вид более мужественный и представительный. Альберт Ларсович Линдберг был его земляком, но поселившимся в России намного раньше.Они сдружились еще в Хирургической Академии. Временами участвовали в совместных экспедициях. Только Густав Ульрих обожал труды Карла Линнея и втайне мечтал собрать большую коллекцию растений, пользительных при заболеваниях. Альберт Ларсович интересовался военно-полевой хирургией, а также различными способами восстановления движений после ранений или ампутаций конечностей. Кроме того, оба они любили обсуждать старые книги по медицине, написанные Парацельсом, Ностадамусом .Почитывали труды алхимиков, переписанные со старых оригиналов. Не чужды были они и разных опытов, особенно после того, как в Санкт-Петербурге открылось Русско-Американское Промышленное товарищество по выпуску каучуковой резины. Оба медика решали вопрос о ее применении в своей области.
Оба старых друга были завсегдателями различных светских салонов в городе, поэтому круг их знакомст был достаточно обширен; кроме того, оба они поддреживали связи с Гельсинфоргской Медицинской Академией. Поэтому не было ничего удивительного в том, что Вайнштейнсон и после смерти друга, возил с собой везде младшего Линдберга. Тот бывало, частенько оставался ночевать в доме аптекаря, когда они совместно разрабатывали очередные микстуры для пациентов.
Вот и сейчас Гаврила правильно угадал,его молодой хозяин был у аптеркаря.
Гаврила заехал во двор и не слезая с телеги крикнул девку Парашку. Та обычно дежурила на кухне в вечера, когда аптекарь и Карл что-то химичили в своей лаботории.
- Вечер добрый Гаврила Никодимыч,- Парашка вылезла на ступеньки, накинув пуховую кофту.-Вы за Карлой?
-Прасковья, - строгим голосом сказал возница, - беги быстрей за хозяевами, у меня пациентка кончается.
- Ой, мамочки, -взвигнула она и опрометью кинулась в дом, по дороге потеряв кофту.
Через пару минут на крыльцо вышли озабоченный аптекарь, его любопытный ученик, и женщина.
Фима Марковна держала в руках угольно-дуговой фонарь , белые ночи еще не наступили, и марте было также темно, как и в зимние месяцы. Она первая обошла фыркающую лшадь и наклонилась над телегой.
Ее глаза увидели достаточно крупную даму, всю в изодранном платье , со скользскими запутанными волосами, кровоподтеками на лице ,и остатками веревки на запястьях рук.Она вытащила из кармашка, спрятавшегося в глубоких складках юбки , зеркальце и поднесла ко рту больной- оно запотело.
-Жива , - крикнула она остальным.
-Уф, - вздох облегчения вырвался у людей. -Давайте ее в комнаты.
Надо сказать, что Вайнштейнсон привыкший к позним визитам как гостей ,так и пациентов, оборудовал в левом крыле своего дома отдельный вход ,и выделил несколько комнат для гостей и пациентов. На первом этаже у него был врачебный кабинет с отсеком для омовений , в котором стояло корыто,и небольшая операционная для несложных операций, на втором этаже комната для гостей и комната для пациентов на две кровати, одна из которых была двухярусной для детей.
Аптекарь и Карл внесли женщину в отсек для омовений. Фима Марковна послала мужчин за водой на кухню, а сама вместе с Прасковьей стала раздевать больную, попутно осматривая раны.
Она заметила две ямки на голове,под волосами, с запекшейся кровью, груди, набухщие от скисшего молока, и растяжки на животе, свидетельсвовавшие о том, что процесс родов был естественным, без наружного хирургического вмешательства через брюшную полость.Руки были все сплошь в синяках, как будто их чем-то крепко стягивали. Корсета и нижних панталон под платьем не было .Фима Марковна была в городе месяц назад и заходила в магазин готового платья мадам Бюве, и поэтому знала, что эта модель достаточно дорогая, и к ней специально идут корсет и панталоны из китайского атласного шелка.
На ногах незнакомки были валенки с овершузами.
Все это было очень странно: если барышню ограбили недалеко, то днем кто-то должен был проехать.А если она сбежала с Выборгской дороги,то почему так несуразно одета, и учитывая набухшие груди от скисшего молока, она недавно была в положении.
Доктора принесли теплую воду и вылили в корыто. Фима Марковна и Парашка обмыли больную , одели в чистую сорочку и переложили на носилки, стоящие рядом. Мужчины переправли больную на операционный столи и стали более подробно осматривать повреждения.
Первоые предположения Фимы Марковны оказались верны:роды были недавно, и, повидимому ,проводились знающей толк в хирургии повитухой. Но дальше все зашло в тупик- на руках обнаружились следы от инъекций, свежие. Не сказать, что незнакомка подвергалась длительному внутривенному лечению. Гематома на голове была неглубокой. Из-за того, что в коже застряли щепки и частички железа, можно было сделать вывод о том, что ударили ее тупым деревянным предметом с чем-то железным. Но заражения не произошло- вся голова была пропитана спиртосодержашим раствором. Возникло такое чувство , что на больную специально вылили ведро спирта или самогона. Только благодаря этому прошла стерелизация мелких ран.
Серьезных повреждений, требующих сложного хирургического вмешательства доктора не нашли. Они попытались привести ее в чувства с помощью нюхательной соли,но ничего не получилось. Тогда они перенесли больную в комнату на втором этаже, и оставили дежурить с ней Парашку.
http://www.proza.ru/2010/03/28/171