Дедушка был старый. Ко времени моего появления на свет ему исполнилось уже 64 года. Бабушка была, видимо, лет на пять моложе, но всё равно тоже страя. Хотя всё ещё красивая. Они были папиными родителями и звали их Василий Иванович и Анна Иосифовна, урождённая Кулебякина. Детей у них было четверо: две дочери, Александра и Наталья и два сына - Николай и мой отец Алексей, самый младший.
Бабушка в молодости была изумительно красивой женщиной; я этого долго не понимал, просто мне, мальчишке, было с нею очень хорошо и уютно. Впрочем, возможно, всем мальчишкам, кого любят их бабушки, хорошо с ними и уютно. Бабушкина красота – судя по множеству сохранившихся фотографий – расцвела полностью годам к 35 – 40. Тётя Наташа, бабушкина младшая дочь, рассказывала, будто бы в самом конце Х1Х века Бабушка с Дедушкой побывали в Париже, и бабушкина красота настолько поразила французов, что ей был присвоен титул «бель рюс» - «красавица русская». Специальности она не имела никакой, была просто женой и матерью. К тому времени, когда я стал себя помнить и осознавать, от её красоты сохранилось немногое, но – и в моей памяти и, судя по фотографиям – она оставалась женщиной яркой.
Бабушка очень любила украшения – серьги, кулоны, диадемы, броши – и их у неё было, видимо, довольно много. Во всяком случае, на её туалетном столике всегда стояла немалых размеров шкатулка из малахита, и Бабушка иногда вынимала свои драгоценности и примеряла их перед зеркалом. Помню, как она спрашивала меня, нравится ли мне. Мне нравились и она, и её украшения. Ещё у неё был большой сундук с двумя или тремя съёмными промежуточными днищами. Там среди занавесей и постельного белья лежали старинные бабушкины наряды. Иногда она надевала их тоже, и нарядная, вся украшенная драгоценностями, становилась очень весёлой, смеялась, тормошила и ласкала меня. Я очень любил такие представления и жалел, что они случались нечасто.
Тётя Наташа говорила, что в 32-ом году Бабушку посадили. За что?! У неё потребовали, чтобы она добровольно сдала государству фамильные драгоценности. Она ответила – никогда! Ваша сила, ваша власть, приходите и забирайте силой! Силой не хотели, но продержали в тюрьме три месяца. Бабушка осталась тверда. С угрозами, её всё же выпустили на свободу.
У неё были младшая сестра Сусанна и старший брат Алексей, которого в семье всегда звали дядей Лёксей. Во время Германской войны он служил полковым врачом на фронте, а впоследствии стал лейб-медиком Великого князя Михаила Александровича, брата Николая Второго. После революции дядя Лёкся рассказывал моему отцу, как он стал лейб-медиком, отец же пересказал мне, я его запомнил почти дословно.
«Однажды вечером на фольварк, где располагалась медчасть дяди Лёкси, въехал автомобиль, и вошедший офицер в черкеске спросил, где здесь доктор.
-Врач – я, - сказал Алексей Иосифович.
Офицер потребовал немедленно собраться и следовать за ним. Поехали в ночь. Шёл дождь, ехали долго. Наконец, приехали в ещё один фольварк, похожий на дядилёксин, и спустились в подвал. На широкой скамье, лицом вниз, прикрытый буркой, лежал военный; рядом – бешмет с генеральскими погонами.
-Доктор, посмотрите, что там, – он показал головой назад.
Под горой ваты на желтоватой коже видна была небольшая ранка. Дядя Лёкся её обработал, но когда хотел уезжать, военный его остановил.
-Я не могу, – сказал он, – не имею права отпустить от себя человека, видевшего Августейшую задницу.
И при свете горевших рядом нескольких свечей удивлённый доктор узнал Михаила Александровича: портреты членов императорской фамилии до революции часто печатались в журналах».
Вот таким, вот, образом дядя Лёкся был достойно вознаграждён за свой профессионализм, став лейб-медиком брата царя...
Конечно, похоже на анекдот, но похоже и на правду! Я читал, что Михаил Александрович был большой шутник. В рану, осколочную или огнестрельную, верится с трудом, но даже если это был простой чирей, фурункул, желание Августейшего пациента оставить при себе случайного доктора – чтоб не болтал, где не надо – вполне понятно.
Тогда же отец показал мне две фотографии, к сожалению, они пропали по недосмотру. На одной из них около кирпичной стены стоят три офицера; отец показал, который из них доктор Кулебякин. У другого офицера широкие гладкие погоны на черкеске и при желании и достаточном воображении в нём можно признать Михаила Александровича. На другой фотографии этот, "другой" офицер сидит на больших подвесных качелях, а поодаль стоят ещё три офицера. Их лиц уже не разглядеть…
Замуж Бабушка вышла рано – чуть ли, не в возрасте пятнадцати лет. Возникла большая любовь с моим будущим Дедушкой, интересным молодым человеком. Разница в возрасте была десять лет, родители согласия на брак не давали, и тогда влюблённые просто тайно обвенчались. За этот проступок Дедушка судом офицерской чести был изгнан из полка – как будто бы, из Измайловского. Эта информация вызывает большие сомнения, уж больно красивая получается легенда! То, что Дедушка участвовал в русско-японской войне – факт, что на Германской был ранен – тоже факт, а вот про суд офицерской чести Измайловского полка – не знаю… Во всяком случае, Измайловский полк всегда находился в Петербурге, а невеста Анна Иосифовна – в Екатеринбурге!
Дедушка Василий Иванович родился в 1868-м или 1869-м году. Его родители происходили, судя по сохранившимся фотографиям, из мелких дворян или разночинцев. Как и когда он получил офицерский чин мне неизвестно. Окончив Коммерческое училище им. Петра Первого, всю жизнь проработал бухгалтером. Время от времени его, как офицера, призывали на службу в армию, но чинов он был невысоких – от прапорщика до поручика на Германской. Воевал на ней недолго, вскоре после начала войны был ранен в ногу. После демобилизации работал управляющим Екатеринбургским банком. Сведений об его участии в войне Гражданской на той или другой стороне нет.
Видимо, благодаря занимаемой в Екатеринбурге должности, он сумел собрать за время Гражданской войны и после её окончания обширную и очень полную коллекцию бон, денежных знаков; в ней были деньги всех правительств и, кроме того, целая подборка фальшивых дензнаков . Известно, что в то время все – и белые, и красные, Украинская Рада, закавказские республики, а также чуть ли не каждый город, даже такой захолустный, как Касимов, выпускали свои дензнаки, «деньги». Жили такие деньги недолго, и, внеся свой вклад в безудержную инфляцию, были удаляемы через банк.
http://www.proza.ru/2009/02/17/906