Лихие бургуты и оборотни пустыни

Из цикла «Сказки сундучной скорлупки»

Тур первый. Волшебные сказки

2 история. Лихие бургуты и оборотни пустыни

Лихие бургуты и оборотни пустыни

- А теперь, если не будет возражений, слово возьму я. – Подала голос ореховая скорлупка.
Возражений не последовало и она начала…

Жил на Востоке богатый купец Хасан. И были у него сын Джафар да  дочь Зульфия. Жена Хасана умерла рано. Дети были ещё малы, и ему ничего не оставалось, как взять их в ближайшее путешествие.
После долгого странствования караван добрался до Египта, где Хасан выгодно распродал товар и познакомился с самим халифом Каира. Владыке приглянулся смышлёный сын Хасана, и он захотел оставить его при дворе, обещав купцу, что даст мальчику хорошее образование. Больше того, справедливый халиф сохранил за отцом право в любое время отозвать сына домой. Довольный благожелательностью владыки Хасан без раздумий согласился. Маленький Джафар тем более не возражал. Уж очень ему понравился красивый дворец, а еще больше - уютный детский дворик.
Сам Хасан с дочкой Зульфией и подарками щедрого правителя отправился домой.
Однако дорогой случилось несчастье: на купцов напали разбойники. И хотя удалось отбиться, караван недосчитался товаров и людей. Среди пропавших оказалась и десятилетняя Зульфия. С тех пор о ней не было никаких известий...


1. Захват каравана

Минуло десять лет. Из хрупкого мальчика Джафар превратился в красивого и сильного молодца. Престарелый халиф не только всецело доверял ему, но даже позволил упражняться в фехтовании с лучшими своими телохранителями. Молва уже прочила юному Джафару пост военачальника. К тому, казалось, и идёт. Но мерный ход событий прервала весть о кончине Хасана. Юноше предстояло взять в свои руки семейное дело.
Как ни жалко было Джафару расставаться с гостеприимным халифским дворцом, сыновний долг требовал почтить память отца и унаследовать его богатства. Мудрый халиф погрустил да и отпустил любимца с щедрыми подарками…

***
Караван медленно полз по аравийской пустыне. Одинаково знойные дни с одинаково унылыми барханами сменялись одинаково холодными чёрными ночами…
Но однажды утром горизонт усеяли подвижные букашки, почти сливавшиеся с песком. На первых порах, букашки двигались плотной сыпью, степенно и почти незаметно. Так продолжалось, пока они не исчезли за дальним барханом. Вынырнув на его вершине, букашки превратились в конников. Все как на подбор в жёлтых чапанах*, с гиканьем мчались они к каравану. Верблюдов с набитыми тюками у жёлтых наездников не было, скорость изумляла: они росли прямо на глазах.
- Разбойники! Разбойники... – это страшное слово покатилось по купеческому каравану, придавливая людей ужасом, сея панику. Обеспокоенные спутники Джафара долго не могли навести порядок в своих рядах. Наконец, медленно и кучно купцы выстроились в кольцо. Самую середину заняли женщины и верблюды, а тесно составленные тюки с пожитками образовали защитный вал.
Лихие бургуты пустыни* (так кликали себя разбойники) заметно опережали неповоротливых торговцев. Уже различимы их перекошенные яростью лица, уже взлетают мечи и острые пики, а ловкие руки тянутся к лукам и стрелам. Испуганные купцы, более привычные к мешкам с монетой, безыскусно выставляли кто, чем богат: лук, сабля, оглобля...
Среди разбойников выделился маленький горбатый человечек в необъятном талейсане*. Низ лица горбуна скрывала зелёная борода. Но потом удалось разглядеть, что это лишь  треугольная повязка, над которой свирепо сверкали глаза. Коротышка умело верховодил нападавшими.
Завязался бой…
Спутники Джафара дрались неуклюже, один лихой бургут стоил троих. Без труда обезоруживая купцов, разбойники набрасывали на них арканы и стаскивали в общую кучу, где пленным сноровисто вязали руки. Смертно кололи и рубали лишь самых упорных. В караване таких нашлось немного.
 А вот Джафар орудовал саблей половчее других. Сходу выбив из седла одного из грабителей, он вскочил на его коня и попытался пробиться. Тут-то и сгодились навыки боя, усвоенные при дворе халифа. Вот, сделав точный выпад, Джафар сражает  второго негодяя. Валясь, тот хватает юношу за грудь и обрывает цепочку с половинкой родового талисмана. Вторая половинка исчезла вместе с Зульфией.
Джафару некогда нагибаться за упавшей реликвией. Продолжая сечу, он лихо отражает все удары и, прорезав плотный строй, мчится в глубь пустыни. Увлечённые грабежом разбойники не сразу наряжают погоню. Вслед беглецу пущено три-четыре стрелы, по счастью, не догнавшие цель. Два преследователя было пустились следом. Но, напугавшись, как бы в их отсутствие не поделили добычу, поворотили коней. Минута, другая - и жёлтый плащ Джафара помог ему слиться с песками.

***
Не час и не два скакал храбрый юноша. Вот загнанный конь стал спотыкаться и вдруг упал замертво, придавив седока. Кое-как высвободив зашибленную ногу, Джафар внимательно огляделся.
Слава Аллаху, вдали зеленело. Оазис! И из самой его сердцевины желтоватой короной в расплавленное небо вонзаются скалы.
Пеший переход к растительному островку был долгим и уморительным. Не раз падал он, обессилев от жажды. Но снова вставал и шёл. Падал, вставал, шёл…
Лишь затемно, изнемогший, голодный, добрался Джафар до заветных зарослей, жадно проглотил горсть сочных ягод и уснул под развесистым карагачем…
Пробудился он от подозрительного треска. Над головой непроглядная темень, а холод продирает до костей — глубокая ночь. Хорошо, не дёрнулся, не вскрикнул: буквально в шаге от его куста, высится высоченная фигура. Зажав одной рукой, другою рубит он сук, за которым схоронился беглец. Чуть поодаль раскинулся лагерь: усталые люди в светлых чапанах тащат хворост, разводят костры. Одуряющие запахи жаренного мяса. У Джафара предательски бурчит в животе, голодные слюни истекают до капли, и язык насухо прикипает к гортани.
Насытясь, один за другим ленивые привальщики скрываются в шатрах. По лагерю беспокойно бродит горбун в учёном талейсане и зелёной накидке, при отблеске огней в нём легко узнаётся давешний атаман.
Лихие бургуты пустыни! Вы снова настигли Джафара...
Так и не расслышав песни джафарова живота, верзила справился с суковиной и потопал к одному из костров.
Устроившись повольготней, юноша услышал, как горбун злобно пеняет всем, что упустили мальчишку. И не сразу дошло, что речь о нём! Такое внимание главаря показалось столь удивительным, что Джафар едва сдержал крик. От невольного рывка предательски дрогнули листья. Благо дело, никто ничего не заметил во мраке.
Осторожно, чтоб и веточка не дрогнула, Джафар уполз дальше в лес, спрятался в густом орешнике. Голод становился нестерпимым. Парень осторожно нарвал орехов. Но скорлупа оказалась до того крепкой, что без хруста не расколешь. Пришлось отложить скромную трапезу до лучших времен.
До утра не сомкнул он глаз. На рассвете разбойники снялись. Юноше не составило труда пересчитать и захватчиков, и их добычу. Лишь одна лошадь брела без всадника - по всей видимости, того, кого сразил его клинок. Вывод не мог утешить: разбойники взяли в плен не только купцов, но и жен с детьми, которых… Судьба пленников была незавидной – выкуп или рабство.
Путь захваченного каравана пролёг к скалам, которые оказались куда дальше оазиса. Теперь, при свете дня, юноша разглядел чернеющие пещеры в жёлто-серых руинах и подивился величине оазиса: здесь спокойно укрылось бы население целой деревни.
 

2. Что скрывали Жёлтые скалы

Подкрепившись ягодами и орехами, Джафар дождался темноты и двинулся к скалам. Оголодав за ночь, теперь он предусмотрительно набил халат вкусными и питательными орехами. Ночь выдалась тёмной, студёной и ветреной. Песочный суховей застилал глаза. Зато не хотелось пить.
Глубоко за полночь юноша достиг подножия не то ли гор, не то развалин. Здесь внизу было тихо и мрачно, хоть глаз выколи. Выше помигивали огоньки. Крадучись поднимался он по узенькой тропке. От крутизны запершило в горле, и он решил передохнуть. Тотчас над головой пророкотало: "Кто едет, пароль?"
Замечен, похолодел Джафар и, стиснув рукоять сабли, вжался в холодный камень. Тело само собой втиснулось в пустошь расщелины. Как вовремя: из-за поворота узкой дорожки вынырнула тёмная фигура.
- Али, не узнал что ли? Это я – Саид Факих*.
- Пароль? - чуть не над носом Джафара упрямо повторил караульщик.
- Урагш*. - Понизив голос, проговорил Саид.
- Байартай*, - отозвался Али, пропуская.
Едва не задев коленом закаменевшего Джафара, Саид проехал мимо. Даже во тьме щека его заметно оттопыривалась бугристым швом. Конь тревожно захрапел и покосил лунным глазом. По счастью, клевавший носом всадник ничего не заметил. Джафар, боясь перевести дыхание, чутко следил за постовым. Вот, лязгнув мечом, тот отлучился куда-то. Соблюдая осторожность, юноша стал карабкаться выше и выше. Вскоре он понял: на нижних уступах обитали рядовые разбойники. Вожаки облюбовали загадочные крепостные развалины у самой вершины.
Дважды смельчак едва не сверзился в бездну, но упорно продолжал подъём. Трижды ему пришлось вплотную прижиматься к скалам, испещренным глазницами гротов. И новая страшная разгадка: три самых просторных пещеры были забраны толстыми решётками. А за ними, в каменных мешках, понуро корчились мужчины. В некоторых Джафар узнавал попутчиков из Каира. Несчастные уныло обсуждали суммы выкупа, назначенные за их головы. В двух отдельных пещерах содержались полонённые женщины и дети.
И вот он выбрался на утоптанную площадку, где возвышалась почти развалившаяся башня. Яркий, голубоватый свет лился из рукодельных бойниц и природных пробоин. Огромный мавр с тяжёлым мечом на плече описывал круги вокруг цитадели. Внимательно понаблюдав за ним и рассчитав время, требуемое на полный обход, Джафар решил действовать.
Не успел мавр в очередной раз скрыться за башней, а юноша уже приник к щели. Взору открылась просторная зала, она утопала в коврах, мехах, дорогом оружии, огромных сундуках, резных кувшинах и полных огня причудливых светильниках. В центре, на толстом таджикском ковре, сидели трое. Двое - лицом к тайному наблюдателю, третий - спиной.
Громадный талейсан выдавал предводителя набега. Горбун горячился, убеждая в чём-то собеседников. Один из них, лицом к щели, был сухопарый старик. Этот поддакивал горбатому. Третий, спиной к Джафару, по преимуществу молчал. Невысокий, тонкий, а лица не разглядеть: мало, затылком смотрит, и голова утонула под зелёным башлыком. Но спокойствие и невозмутимость его свидетельствовали о равновеликой власти с горбуном.

***
Расслышать беседу удалось с ответа стройного горбатому: 
- Здесь кончим. А чтобы впредь не было таких досадных оказий, ещё раз вглядитесь в его черты и запомните: мне он нужен живым, - на этом вожак в зелёном башлыке вынул из-за пазухи плоскую золотую бляху с портретом прекрасного юноши.
Оказавшийся за его спиной Джафар легко разглядел медальон. Мелькнуло искусное изображение, и юноша едва погасил крик: то был его - джафаров – писаный лик! Этот медальон был тайно изготовлен по заказу гяурской* княгини, гостившей у египетского халифа. Джафару в ту пору  стукнуло 17 лет. Кораном запрещается изображать людей, однако ради полезных государственных связей халиф пошёл на уступку, ведь портрет предназначался княгине, чьей верой это не возбранялось…
Но как, как попал медальон к грабителям, где они заполучили его? Размышляя об этом, юноша упустил нить нового спора. Внимание обострилось лишь после слов:
- Завтра утром караван Хасана достигнет наших мест. Упустили сына, да не провороним отца! - визжал коротышка.
- Почтенный Ишан, не мне вас учить, но я позволю напомнить: караван человека такой важности и опыта, как Хасан, в открытом бою не захватить, – впервые возразил сухопарый старик, которого называли Мерген*, из чего Джафар понял, что атаманы общаются исключительно посредством кличек.
- Значит, надо действовать обманом. - Заключил атаман в башлыке.
- Легко сказать, досточтимый Хаким*. Не забудь только, что купец Хасан тридцать лет бороздит Аравийскую пустыню и ни разу ещё не попался на дешёвую приманку. - Продолжал горбун «Ишан», яростно дёргая повязку под носом. На миг колыхнулся ослепительный морковный клок.
«А может, они и не про моего отца говорят. Не такое уж Хасан редкое имя», - призадумался Джафар. Но последующие слова «Хакима» в башлыке окончательно развеяли его сомнения:
- Оно, конечно, и так. Только, разве не сумели мы выманить его ложным известием, будто бы в Каире умер его сын? И вот уже, точно глупая наседка, очертя голову, Хасан спешит в наши силки. Нет, старый дуралей слишком дорожит своим птенчиком, чтоб не потерять мозги, ха-ха-ха! – Захохотал коварный атаман. - Однако покончим с пререканьями. Послушайте лучше, я придумал, как обвести Хасана вокруг пальца.
Джафар навострил уши, но на самом интересном поблизости зашаркало: мавр завершал обход башни. Отринув в темноту, юноша попал в грот, зацепился за что-то ногой и упал. Наощупь дотянулся он до большого, как сковородка, медного кольца, которое уходило в землю. Дёрнул. Без толку. А ну-ка ещё раз. Подалось! Ещё потянем! И так раз десять. Туго-претуго, в потом всё легче и легче кольцо поддавалось силе рук. Наконец, с великим трудом Джафар приподнял… тяжеленную плиту.
Неужели тайник?! Прожигая мрак, снизу искрилась россыпь драгоценных камней, украшений, монет. Схватив наудачу в две щепоти разбойничью поживу, Джафар прикрыл сокровищницу и помчался вниз: мавр буквально наступал на пятки.
Немного отдышавшись в нижней нише, он разглядел добычу: горсть динаров* и серебряная цепочка. Недолго думая, накинул цепочку себе на шею. Добравшись до сторожевого поста, выждал, когда караульный удалится в другой конец и оседлал одну из лошадей.
- Кто это там? - встревожился постовой.
- Да я же, Саид. - Нашелся юноша. - Спокойной ночи, добрый и зоркий Али.
- Шайтан тебя шарахни, Факих! Всю ночь плутает, пугает. - Проворчал караульный. В тот же миг сверху донеслись приглушённые вопли: «Тревога! Измена! Никого не выпускать!»…
 Джафару не пришлось гадать о причинах переполоха. Он припустил вниз. Тьма и быстрота были его козырями. Стегнув коня, парень унёсся в ночь. Запоздалое копьё прочертило камень на уровне той головы, которая была уже далеко. Из-за суматохи и потери времени погоня опять не задалась.
Главное - выбраться к перекрестку караванных путей и предупредить отца. О, Аллах, неужели дорогой дада* жив?! Волнительные мысли жгли Джафара, покуда он гнал лошадь к уже знакомому оазису. Там он спешился набрать в дорогу орехов, фруктов и воды. И когда нагнулся за упавшим плодом, из кустов выползла большая красивая змея. Стараясь избежать её завораживающего взгляда, Джафар взмахнул саблей… И тут в уши просочилось тихое, шипящее, но человеческое:
- Джжаффар, не губби мення. Я хоччу теббе помоччь. Пощщади меня и не пожжалеешшь.
Просьба оказалась излишней: ошеломлённый юноша окостенел.
- Джжаффар, спассибо за доверие. В благодарноссть вот тебе ссовет. Слушшай внимательно: затаиссь в заросслях и пережжди там до ноччи. Так будет лучшше для тебя и твоего отцца. И ещщё: прими мой подарок. Когда тебе придётсся оччень туго - насступи на него каблуком, - с этими словами аспид хлестнул хвостам по песку, и к ногам сына Хасана выкатился бриллиант. Змеи и след простыл.
Запрятав драгоценный камень, юноша поразмыслил и всё-таки решил ослушаться змеиного совета. Неужто он будет малодушно отсиживаться в то время, как дорогому родителю грозит коварный захват? Ни за что!
Ближе к обеду вдалеке завиднелась вереница верблюдов. Судя по всему - караван купца Хасана. Отец, отец, ты жив, и сын твой жив, он уже летит к тебе, в твои могучие объятия! Вперёд!


3. Встреча с отцом

Вдруг он остановился и, малость подумав, решил спокойно дождаться каравана...
Ведущий погонщик внимательно приглядывался к одинокому человеку, что, точно привратник, охранял ворота в сад пустыни. Оторвавшись от остальных, он направил верблюда к Джафару и скоро поравнялся с ним.
- Кто здесь почтенный купец Хасан? - после, короткого приветствия поинтересовался Джафар. 
 Передовой купец молча направился к огромному белому верблюду, на котором восседал седобородый старец в чёрном халате. У старца было благородное, грустное лицо. Джафар тронул поводья…
Кивнув на приветствие незнакомца, почтенный Хасан велел караванщикам распрягаться на привал. Онемевший Джафар пожирал отца глазами.
- Что с тобой, отрок? - брови Хасана удивленно изогнулись.
- Батюшка, ты не узнаёшь меня? - выдавил, наконец, парень, не в силах сдержать слез.
Старый купец на миг прищурился, скосил глаз на запятнанный кровью халат, нервно дёрнул губами:
- Дерзкий, ты смеешь насмехаться над горем несчастнейшего из отцов? И делаешь это в тот скорбный час, когда он едет за телом милого Джафара, моего сына! - шарами литого булата били слова Хасана, гневом исхлёстывали  глаза его окровавленный халат чужака.
- Почтенный Хасан, разве ты не видишь, он весь в тёмной крови. Сомнений нет: это разбойник, посланный шайкой, чтобы заморочить нам голову? - воскликнул купец с непомерно вздутым пузом.
- Не иначе один из тех злодеев, что ограбили и перебили бедных караванщиков, чьи трупы попались нам поутру, - добавил передовой погонщик.
Джафар не успел опомниться, как был скручен. Тяжко вздохнув, старый Хасан подошёл к быстро воздвигнутому шатру.
- Разве кто-то желает помериться с нами силами? Пускай, - проронил он напоследок, исчезая за пологом.
Связанного Джафара положили в соседнем шатре между тюками с парчой. В тот же час караван нагнал всадник, который издали размахивал чем-то:
- О, почтенный Хасан, вот что я нашёл на месте боя...
Хасан вышел из шатра, досадливо поморщился и принял из его рук небольшую бляху. Но стоило приблизить её к глазам, и купец лишился чувств. Но в эту минуту большинство попутчиков наблюдали за скромным караваном, что приближался от Жёлтых скал. Во главе скакал стройный купец в низко надвинутом зелёном башлыке.
Стороны чинно поздоровались. Задыхаясь средь тюков, Джафар узнал хриплые выкрики горбуна «Ишана» и хрупкую трель его молодого напарника «Хакима». Не слыхать было лишь голоса отца. Очевидно, Хасан так и не пришёл в себя. Джафару оставалось поскрипывать бессильно зубами. Между тем, назревало то, чего он так опасался: товарищи Хасана доверились разбойникам. Как один в опрятных нарядах, те представились жителями соседнего селенья. Купцов легко было понять. После долгих скитаний они соскучились по доброй трапезе и с лёгкостью позвали гостей. Те согласились. Запахло пирушкой…

***
Вечерело. От выпитого и жары у караванщиков слипались глаза. Лже-поселенцы делали вид, что тоже утомились. Усталые торговцы один за другим беспечно засыпали.
Один Джафар в бешенстве катался по шатру, не в силах избавиться от пут. В какой-то миг голова его коснулась стенки шатра и... никакой стенки не было! Вернее, она была, но голова свободно проткнула её. Не веря себе, юноша двинулся дальше и без труда, точно сквозь дым, высунулся по плечи. Оглядевшись, он катнулся к тлеющей головешке. Превозмогая боль, прижал к ней ладони. И вот уже руки свободны от пут. 
Огляделся. Никого. Лишь у дальнего затухающего костра кто-то пьяно поёт. И тут в сгущающейся мгле оазиса зашевелились призраки. Джафар юркнул под раздвоённую крону пальмы. Вовремя:  чёрные силуэты рябили в глазах: грабители пошли на захват.  Прячась в тени, юноша пополз к шатру отца. Поздно: там было не продохнуть от бургутов. Пара придушенных вскриков, и черное дело было слажено. Купеческий караван был захвачен без малейшего сопротивления.
Чуть выждав юноша прокрался к верблюду направника, оседлал его и бесшумно  покинул лагерь. Бегство в третий раз удалось: преступникам опять было не до него.
Навернулись слёзы: сын был бессилен помочь отцу: чтобы спасти пленных, он должен был уцелеть и привести подмогу...
 

4. Два  очарованных  города

После дневного перехода Джафару посчастливилось встретиться с караваном, спешащим в Багдад. Не очень богатые, купцы эти отличались простотой и добродушием. Посочувствовав юноше, они приняли его в свой караван. Дня через три достигли большого города. В былое время его населяли веселые, трудолюбивые люди. Однако лет пять назад всех их постигла беда: жители ослепли и онемели, а общались наощупь. Дальше – больше:  вот один караван, посетив город, не вернулся домой. За ним другой… О городе пошла дурная слава, вынуждая путешественников делать обходной крюк за много-много фарсахов*.
Вот и опытные спутники Джафара предложили миновать злополучный город. Но новички, а их было больше, настояли посетить хотя бы базар. И победили.
Вечером караван вступил в город. На улицах попадались ветхо одетые люди с закрытыми глазами. Жизнерадостно мыча, они бойко жестикулировали. При виде беспомощных людишек, жалких и забавных, самые трусливые забыли о страхе. Было решено: заночуем в городе.
Сытно поужинав и помолившись, купцы разбрелись по шатрам. Лишь Джафару не спалось. Грустя, он шёл, шёл и незаметно забрел так далеко, что заплутался.
 
***
Ровно в полночь город наполнили странные шорохи и визг. Джафар не сразу понял, в чем дело. И тут жители, будто сговорясь, устремились к караван-сараю. И вот ведь какая штука: прямо на глазах слепые лица безобразно вытягивались в багровые свиные рыла с парой узеньких щелочек и огромным зелёным оком во лбу. Дико вращая им, чудища стайками трусили по улице, и руки их почти касались земли. Да и руки ли? Вместо пальцев - три удлинённых волосатых нароста с крючковатыми когтищами...
Джафар побледнел, оборотни его заметили. С поросячьим повизгиванием десятки свино-людей рысили к юноше. Что делать? Где укрыться? В отчаянии парень прижался к стене и... провалился в пустоту. Стены будто бы не было. Но только для него. Кругом была густая мгла. Джафар качнулся вперёд, лицо вполовину вынулось из стены, но тут же пришлось нырять назад. Ровно миг спустя по этому месту царапнули когти. Вывод напрашивался странный: человек находился внутри каменной толщи, не ощущая её твердь. Джафар был достаточно смышлен, чтобы понять: с недавних пор он обрёл способность ходить сквозь стены.
Для проверки он отступил назад и вывалился в крохотную каморку. Она была пуста, на полу валялся высохший мосол. О, Аллах, то была берцовая кость... человека. Джафар осторожно выглянул в окно. Пусто. Он снова шагнул в стену и вышел снаружи.
Воздух свежил. Юноша тронул грудь. Под пальцами бугрилось. Ба, это же цепочка из разбойничьего тайника. Неужто дело в ней? Для проверки он снял цепочку и пнул угол дома. Нога отскочила. Кирпич не поддавался! Ага: 
волшебная цепочка даровала носителю способность проникать сквозь стены!
И тут из дальнего проулка выскочил пузатый купец, весь в крови. Его настигала стайка оборотней. Ещё пара шагов, и один из них подмял толстяка, оседлал...
Отовсюду  появлялись новые оборотни. Вот они расправились с купцом. Вот уже вперили свои циклопические зраки в Джафара, вот начали опоясывать его. Парень метнулся к стене. Поздно: дорогу перерезала целая свора. Он метнулся вперёд, и навстречу из переулка выбежал окровавленный верблюд. В два прыжка Джафар достиг двугорбого…
Кое-как оторвались от погони. На окраине Джафар решил сделать передышку. Оборотни, как знали: зловеще похрюкивая, они перекрыли улицу. Верблюда понукать не пришлось. Лишь час спустя человек унял прыть животного. До утра мучили кошмары…

***
…После дневного перехода Джафар вступил в черту заброшенного городища. И невдомек ему было, что попал он в столицу ночных крыс. Это проклятое поселение обходили стороной не только купеческие караваны, но и военные отряды. Не успели миновать и сотни шагов, как из щелей и нор прыснули крысы. Их были легионы. Огромные, ровно щенки, чёрные, как шахта. Отовсюду приближались подпрыгивающие огоньки. Это были тысячи глаз.
Наводнив улицу, крысы сжимали Джафара живым копошащимся кольцом. Спас верблюд. Догадливо прыгнув в сердцевину чёрного ковра, уже вторым скачком он вырвался из поселения. Огляделись: отрезая пути к спасению, навстречу ползёт чёрная лавина. С одуряющим писком крысы затягивали смертоносный обруч, который чем-то походил на гигантского удава.
Удав! Змея… В голове щёлкнули слова змеи из оазиса: «Когда тебе придетсся оччень туго - насступи на него каблуком»…
Это про бриллиант!
Спрыгнув с верблюда, юноша бросил алмаз и наступил. Ничего! Злобное полчище уверенно смыкало капкан. Ещё раз топнул. Та же история. Джафар убрал ногу: камня не было. Задрал стопу. Вот оно что: алмаз вонзился в подошву. Умная змея не зря просила жать каблуком. Когда каблук накрыл камешек, в голенище вонзились клыки. Спасения ждать неоткуда.
Джафар ошибся! Хлёст тысячи бичей покрыл округу, и в нём, захлёбываясь, тонул крысиный писк. Пространство между домами наводнили огромные змеи: эфы, кобры, питоны, медянки, гадюки, ужи... Без счёта глотали гады чёрных «разбойниц», плющили хвостами. Путь к бегству был расчищен. Возблагодарив ползучую избавительницу, Джафар погнал верблюда прочь от мрачных развалин.


5. Роковой  цветок

За время странствий юноша не раз ещё проверил действие волшебной цепочки и теперь точно знал, что она помогает проникать сквозь стены только рукотворных жилищ. Перед природной твердью – гор, земли, деревьев – она была бессильна. Впрочем, решётки темницы в Жёлтых скалах сработала рука человека, и значит, есть надежда одолеть их посредством цепочки.
Дни ли - недели с тех пор пролетели, а Джафар достиг великого города Багдада. Расчет юноши был прост: стоит лишь рассказать про разбойников, а уж власти сами с готовностью уничтожат их логово. На крайний случай, он был готов ради освобождения пленников нанять отважных воинов и даже стать их проводником. Никогда не знавший нужды при каирском дворе, сын купца искренне полагал: золотых из разбойничьей казны хватит на всё…
Первым делом Джафар решил набраться сил и сделать это, осмотрев город. Да и как было человеку, впервые попавшему в Багдад, устоять перед такими красотами?
Любуясь и восхищаясь, сын Хасана без устали бродил по улицам великой столицы. Мало-помалу вынесло его на рынок.
 О, Джафар, подобного столпотворения и великолепия тебе не приходилось наблюдать даже в Каире, а уж на что большой был город! Толпы купцов, торговцев, цирюльников, менял, ремесленников, ростовщиков наперебой предлагали товары и услуги. Юношу беспрестанно хватали за полы халата, назойливо умоляя купить то златотканый чекмень*, то узорный кинжал, то перстень с рубином, то баранью тушу...
 
***
Вдруг за одним из прилавков юноша заметил маленького менялу. И что-то в нём пробудило смутные воспоминания. Что, Джафар? Тут меняла повернулся в его сторону, и перед парнем открылся косой лиловый шрам во всю щёку. Аллах премилостивый, да это же Саид - разбойник из шайки в  Жёлтых скалах.
 Юноша не сразу пришел в себя. Как же так, прожжённый негодяй не боится возить в Багдад монеты, награбленные со всего света. Он даже на всякий случай протёр глаза, не обознался ли? Где там! Наглый коротышка не думал исчезать. Напротив, он бойко и весело зазывал прохожих: «Эй, укто сзади, подходи: будешь сразу впереди! Меняю, меняю таньга на динары, два новых за старый, шекель на рупию, хоть розно, хоть группою»… И очи при этом ясные, заподозри, попробуй, такого в умысле дурном.
Джафар был слишком молод и не имел никакого опыта, чтобы разобраться в людском коварстве. Не умея скрытничать и ловчить, он привык действовать напрямик. Вот и теперь, взбешённый, ухватил он мнимого менялу за грудки и сильно встряхнул. Узнав беглеца, «Факих» не растерялся и жалобно взвыл: «Караул, грабёж, убивают!».
На шум сбежались зеваки. И вот уже дюжина рук тащит незадачливого борца за справедливость к господину начальнику рыночной стражи. Джафар, двигаясь чуть не в обнимку со злодеем, не сопротивлялся. Уверенный в своей правоте, он был убежден, что достойный господин начальник легко во всём разберётся и накажет виновного.
Пока он так думал, ловкий лихоимец, пользуясь суматохой, выудил у него все деньги, не забывая при этом громко причитать.
Эх, Джафар, Джафар, ты совсем один и некому помочь тебе, раскрыв глаза на подлость.
И вот обоих втолкнули в душную комнату. На диване сидит человек с добродушными и лукавыми глазами. Немолодой и толстый, он без перерыва жуёт, курит кальян и остервенело трёт большим пальцем об указательный. По всему видать, человек он важный. В самом деле, это ведь его должность звучит столь внушительно «господин начальник рыночной стражи», а имя просто Абдурахман.
Вопреки воинственной должности, героического в господине начальнике было мало. И даже наоборот: вместо сабельных ножен его пояс оттягивал туго набитый сафьяновый кулямчи с серебряными нашивками. Порою даже брало сомнение, что кулямы*, тростниковые палочки для письма, могут быть так тяжелы и бугристы. Господин Абдурахман носил малиновый тюрбан и того же цвета парчовый чекмень в полоску.
Любезно подмигивая, он легко внушил наивному Джафару полное доверие. И чувство это крепло тем сильнее, чем чаще Абдурахман сочувственно цокал «ах-ах, мой бедный мальчик», ласково гладя «мальчика» по голове. И надо было видеть, с каким пылом господин начальник рыночной стражи  переживал за «бедного мальчика», когда тот рассказывал о разбойниках и пленниках Жёлтых скал. Глаза Абдурахмана наполнялись слезами, он судорожно жал плечо Джафара и рыдал: «Вах-вах, какие мерзавцы, но мы найдем на них управу, мой добрый мальчик».
Закончив свою повесть, Джафар не сомневался: вот теперь-то справедливость и восторжествует! Каково же было его потрясение, когда вконец растрогавшийся Абдурахман утёр последнюю слезинку и велел ему уплатить штраф за оскорбление «честного и благонамеренного менялы, а также за учинённую смуту». Не поняв, кому адресованы эти слова, юноша растерянно улыбался и ждал. Лелейным тоном Абдурахман повторил приговор. Поняв, что словами правды не добиться, юноша начал шарить в поисках монет. Пусто!
- Ах, вот как, - господин начальник рыночной стражи грустно покачал головой и утёр новую слезу. - У тебя совсем нет денег. Тогда тебя полагается упрятать в долговую яму, - и снова разрыдался.
- За что? - возмутился бывший мюрид* египетского халифа.
- О! Это будет очень для познавательно, мой милый мальчик, - воодушевился толстяк и принялся загибать пальцы. - Во-первых, повторюсь, за оскорбление честнейшего менялы, а стало быть, исправного и, что важнее, обеспеченного налогоплательщика, - левой рукой начальник указал на скромно потупившегося коротышку с лиловым рубцом, а правой незаметно принял от того дирхем*. – Во-вторых, за нарушение торгового устава, что вытекает из первого. В-третьих, за бродяжничество, в-четвертых, за неуплату рыночной пошлины... за уклонение от налогов... за неповиновение властям... за возмущение простолюдинов…
Со всё возрастающим усердием и упоением важный чиновник перечислял «грехи и преступления» молодого чужестранца. Со стороны его воодушевление могло показаться удивительным, если бы не подпитывалось новыми монетами, которые бессовестно подсовывал жулик со шрамом.  К сожалению, это видел только Джафар, а его слово ничего здесь не значило.
В конечном итоге выяснилось, что «молодой смутьян совершил столько преступлений, что самой лёгкой мерой наказания следует считать 20 лет каторги»! После этого, невзирая на протесты Джафара, его раздели, отобрав всё ценное. Цепочку и бриллиант змеи беззастенчиво присвоил сам господин начальник рыночной стражи Абдурахман. Не тронули только лесные орешки, которые Джафар вволю рассовал ещё в оазисе.

***
Беднягу обрядили в колкий халат из конского волоса и бросили в яму для нищих и бродяг. Участь его должен был решить суд. И в который уж раз от голода выручили юношу орехи из оазиса.
А утром к общей радости багдадцам возвестили, что не далее чем через неделю состоятся празднества в честь 20-летия дочери халифа. И ради столь великого события владыка повелел выпустить из тюрем всех преступников, за исключением убийц. Это и спасло Джафара. 
На свободу вышел без гроша в кармане. Голодный, нищий, один в огромном и незнакомом городе. Что делать? Куда податься? Несчастный и глупый Джафар…
Для начала он решил вернуть цепочку. А найти дом столь крупной птицы, как господин начальник рыночной стражи Абдурахман, труда не составило...
Перед роскошным особняком сановника разгуливали холёные породистые собаки. Знатность каждой подкреплялась богатством отделки ошейника. И все, как на подбор, были из чистого золота и самоцветов. Лишь одна собачонка неприкаянно бродила по двору всеми гонимая и презираемая. На её шее скромно поблескивала - Джафар сразу узнал её -  серебряная цепочка.
Какая всё-таки удача, что по мнению господина начальника рыночной стражи тонкая серебряная безделушка годилась разве что для шеи жалкой дворняжки. На радостях Джафар, не остерегшись, бросился к шавке. Но избалованные и злые псы с рычанием напустились на бедняка. В разодранном халате едва унёс он ноги.
В отчаянии Джафар заплакал. Кто-то потёрся о ногу. Джафар весь засиял от счастья. Перед ним на задних лапках стояла та самая собачка. Погладив её, Джафар отстегнул спасительную цепочку. Тут же дверь отворилась, пропуская спесивого Абдурахмана. Решив не искушать судьбу, Джафар вошёл в стену и затаился до темноты.

***
Ровно в полночь господин начальник рыночной стражи спустился в потайный чулан. Там, разрыв пыльные залежи барахла, он уселся перед стареньким замшелым кувшином. Трижды с опаской оглядевшись, Абдурахман снял с кувшина глиняную миску. В одно мгновение каморка наполнилась светом: из устья сосуда как будто полыхнула радуга. Вот это да: кувшин доверху был набит серебром, золотом, каменьями!
Еще раз оглянувшись, хозяин отстегнул сафьяновый кулямчи и опрокинул над кувшином. Вместо тростниковых палочек в сокровищницу посыпались монеты, драгоценности, украшения: крупные и мелкие, красивые и неброские, богатые и не очень.  Господин Абдурахман не гнушался ничем. Это была его - сплошь из мзды и подношений - выручка за день. Довольно хихикая, алчный толстяк запустил ладонь в блистающую кучку. И рука затряслась от ужаса - прямо из стены к кувшину вышагнул крепкий молодой человек с гневно сверкающими глазами. Онемев от испуга, грешный чиновник легко узнал вчерашнего чужеземца, которого неправедно осудил на каторгу.
Недолго думая, господин начальник пал ниц и умирающим голосом предложил гостю мешок серебра.
- Только не убивай меня. - Трусливо лепетал нечестивец.
К его удивлению, бывший узник потребовал лишь один алмаз – тот, что был отнят у него накануне.
- Поверь, великодушный юноша, - побожился Абдурахман, - его нет у меня! Вчера вечером вот на этом самом месте я выложил этот камень на ковер полюбоваться. Вдруг, откуда ни возьмись, змея. Слизнула бриллиант и исчезла.
Это походило на правду. К изумлению Абдурахмана, странный незнакомец, так ничего и не взяв, молча растворился во мраке. Это доконало трусливого взяточника. Он, буквально, помешался, стал заговариваться, шарахаться от посетителей и уже к вечеру следующего дня лишился должности. А еще через неделю Абдурахман забыл потушить очаг и угорел. А поскольку наследников у жадного чиновника не было, все его сокровища достались казне. Но вернёмся к Джафару.

***
Наутро он разыскал лавку «менялы» с лиловым шрамом. На этот раз Саид «Факих» орудовал под вывеской продавца тканей. Но и наученный горьким опытом Джафар был теперь начеку, стараясь не раскрыться раньше времени. Всё награбленное разбойниками добро, твёрдо решил он, будет использоваться для освобождения хозяев этого добра. Строя план действий, юноша незаметно заблудился. И плутал до тех пор, пока в глухом тупике ему не встретилась чудная пери* с удивительной розой в руке. Роза та была  чёрного-чёрного цвета. Откинув чадру, красавица с чарующей улыбкой заглянула ему в глаза и засмеялась голосом флейты его удивлению. Джафару показалось, что где-то он уже видел эту фигуру, слышал этот хрупкий журчащий смех. А пока он путался в догадках, красавица прошла мимо и, задев его плечо, выронила цветок. Менее робкий молодой человек легко бы понял, что это призыв к знакомству. Но Джафар лишь хлопал ресницами.
- Да подыми же, невежа, – то ли шутливо, то ли укоризненно прощебетала пери.
Точно во сне, юноша нагнулся. Но стоило его пальцам притронуться к стебельку, как из них потянулись корявые когти и шерсть. Поражённый, поднял он глаза: девушки и след простыл. Лишь ручейковый смех ещё долго веселил недобрый воздух Багдада. Замычав от ярости и горя, Джафар охватил когтистой лапой лоб. Тут из дверей выбежали дети, и двор огласился их воплями:
- Смотрите, смотрите, какой урод!
Подбежав к фонтану, Джафар наклонился и содрогнулся: на него скалилась космоскулая морда с оскаленными жёлтыми клыками, вывернутыми ноздрями и выпученными глазищами.
Джафар, Джафар, куда подевалась твоя красота, чистая кожа, прямой нос, пушистые загнутые ресницы? Венчая безобразие, страхолюдное рыло пузырилось от жабьих бородавок.
Завидев урода, мужчины прямо-таки складывались пополам от хохота, женщин передёргивало от омерзения, а дети испуганно убегали или  дразнились.
«Дрянь, гадость, пакость»… Вот, пожалуй, самые безобидные слова, какими улица потчевала превращённого юношу. Последняя собака и та была счастливее, чем он. Бедолага насилу спрятался на городских задворках. Но и там его нашли и с улюлюканьем погнали по двору. Жестокие мальчишки преследовали чудище по пятам, осыпая градом камней и коровьих лепешек.
- Кызык, кызык*… - неслось вдогон, и очень скоро эта кличка, как в пекло смола, пристыла к бывшему Джафару.
Несчастному оборотню ничего не оставалось, как подолгу прятаться внутри стен. Когда же голод становился невыносимым, он таскал продукты из кладовых богачей. Разумеется, вынужденно, разумеется, ночами и, разумеется, при помощи колдовской цепочки.
Каждый день унизительного ада казался ему дольше месяца. А было его всего шесть. На седьмой день состоялись долгожданные торжества по случаю двадцатилетия дочери халифа.
С ночи Джафар притаился в стене самой большой гончарной мастерской. Здесь он мог незаметно лечь и даже уснуть сразу в трёх огромных кувшинах. 



6. День рождения принцессы
 
Солнышко ещё не запалило острые навершия минаретов, а багдадцы уж запрудили дворцовую площадь. В это утро торговцы не вышли к лоткам. Чайханщики и цирюльники покинули чайханы и цирюльни. Кто, как может, стягивается к дворцу в поисках места попочётней. Нешуточная борьба кипит и по обочинам. Пронырливее всех, конечно же, нищие. Убогие ничуть им не уступают. И куда только подевались их немочь, раны и хромота! У тех и у других наготове приличных размеров кяшкуль*. Застолбив ближние подступы по ходу процессии, они надеются урвать щедрое подаяние из рук принцессы… Шум, гам, новые толпы опоздавших ругаются и бьются за места. Лишь воры всех мастей не дремлют: сегодня у них редкая пожива и, значит, праздник вдвйоне... И лишь знать у ворот дворца презрительно поджимает губы на всю эту возню голытьбы.
Но вот галдёж стих, первыми из дворцовых ворот вышагнули могучие нукеров* со сверкающими щитами и кривыми саблями. Далее шестеро рабов-эфиопов вынесли позолоченные носилки с бархатным сиреневым балдахином. Там на лавках из слоновой кости восседают халиф с женой, а против них - принцесса. Царственные носилки опоясаны мускулистыми ливийцами на буланых аргамаках.
Хваля и славя, жители падают ниц. Калеки и побирушки, не смея поднять глаз, ползут вслепую к краю дороги с риском угодить под копыта. Добрая именинница из серебряного, в бериллах, ларчика бросает в толпу монеты. Но оборванцев и проходимцев столько, что милостыни не хватает. 
- Прочь! Гоните прочь эту чернь! - сердито кричит сиятельная супруга халифа. С шиканьем стражники охаживают нищих плетьми и древками копий.
…Носилки ещё только поравнялись с гончарной лавкой, а из колоннады посуды для просушки лезет странное существо - лохматое, безобразное, с когтистой лапой вместо правой руки. Горшки и чаши с грохотом устилают его путь.
- Кызык, Кызык! - заворошилось в толпе. Оледеневшая стража не успевает оградить взоры монаршей семьи от столь похабного зрелища.
Жалобным и диковатым хрипом Джафар, а это был он, возвестил о своей беде. Но голос чудища был так невнятен, что халиф счёл: урод просит подаянье…
Пока охрана приходила в себя, бедное страшилище обменивалось взглядами с первыми людьми государства. Халиф был не столь стар, сколь сутул, а его доброе лицо производило славное впечатление. Он хотел уже кинуть существу какую-то побрякушку. Однако кинжальный взгляд королевы смутил его, присмиревший владыка удручённо, как бы извиняясь, потупился. 
Супруга его была молода, сказочно красива, но чёрные глаза изливали столько надменного презрения, что Джафар съёжился. Ему подумалось опять, что уже видел и эти, и эту зловещую ухмылку. Принцесса заметно отличалась и от доброго отца, и от злой ровесницы-мачехи. Её взгляд поверх полупрозрачной чадры был печален и умудрён. Участливо улыбнувшись «Кызыку», она пошарила в ларце. Там было пусто. Тогда она извлекла из складок платья что-то блестящее и бросила в «Кызыка»...
- Ты с ума сошла, Мириада! - пронзительно взвизгнула жена халифа. Опомнившаяся стража бросилась на оборотня. Спрятав подарок, тот проворно свернул за угол и, спрятавшись в толще дома, до самой ночи избегал людских глаз. Укрытие он покинул лишь с наступлением сумерек и всю ночь бродил по улицам…
Образ печальной принцессы не давал юноше покоя. Ночные скитания озаряли звездочки, походившие на замерший фейерверк алмазов. Алмаз! Царственная девушка подарила тебе, Джафар, свой алмаз! Рука нырнула за пазуху. Да, это был бриллиант. И не простой, а тот самый алмаз змеи из оазиса! В голове мелькнула туманная догадка…

***
Ноги сами вели его к этой глухой стене. Слёзы теснили грудь, душили, жгли. Слёзы обиды и бессилия помочь отцу и узникам Жёлтых скал, а ещё - понравиться принцессе... Одинокий и обиженный он беззвучно заплакал. И на сердце стало легче.
И он почувствовал чей-то взгляд. Насторожившись, огляделся. Тишь, темень, пустота. Чу… Сверху сорвался камешек. Джафар задрал голову. Маленькое оконце в нише глухой стены, а там в  свечном блике – бледное пятно.
- Кто ты? - прошептал Джафар.
- Самая несчастная в этом дворце. - Кладя подбородок на руки, отвечало пятно.
- Как? Эта мрачная тюрьма – дворец халифа? - не поверил Джафар.
- Конечно, просто задний двор. Раньше сюда никого не пускали, а теперь люди и сами боятся, ведь теперь тут темница для строптивых придворных.
Лишь теперь Джафар различил, что её лицо отделено решёткой.
- Выходит, ты одна из строптивых придворных?
Белое пятно кивнуло. Немного погодя, прибавила:
- Не всегда была я узницей. Да и ты родился не тем, кем стал. Здесь, в тайной тюрьме дворца, сыщется много достойных людей. Все они упрятаны за решётку. С парадного входа впускают только знать и тех, кто в милости у королевы. Если верна моя догадка, ты ищешь бедную принцессу. - Продолжала узница, Джафар ошалело внимал. - Слушай и запоминай. Свернув  налево, отсчитай тридцать шагов. Стена там будет в три раза ниже. Если ты ловок, - перелезешь и окажешься на заднем дворе. Далее полагайся  на собственную догадливость. - С этими словами она скрылась…
 
Джафар немного помедлил и, не дождавшись незнакомки, решил последовать её советам.
…Действительно, стена в указанном месте была много ниже. Однако чтоб её одолеть, даже акробату не помешала бы лесенка. Джафару достало серебряной цепочки.
На заднем дворе халифского дворца было столь же грязно и заброшено, сколь красиво и ухожено с лицевой стороны. В этот час здесь было  пусто.
«Уж не посмеялась ли надо мной эта женщина?» - волновался юноша. Что-то зашуршало. Он застыл, прислушался. Слабый-слабый плач… Он раздавался из глубины двора. Стараясь не шуметь, юный оборотень поспешил туда. Во тьме скрывалась ниша-беседка, а в ней – девушка в грубом рубище, без паранджи. Её сотрясали рыдания.
Он без труда узнал принцессу. Ох, Джафар, как бы тебе её не напугать своим видом. Поздно: обернувшись на звук шагов, девушка, в самом деле, остолбенела. Не помня себя от отчаяния и стыда, Джафар кинулся прочь. Но принцесса уже узнала его и ласково позвала:
- Кызык, погоди. Я не знаю твоей беды, но вижу, что несчастен ты не меньше, чем я. Хочу поверить тебе мою тайну...


7. Старая знакомая... принцесса

И вот что рассказала она.
Двадцать лет назад халифом Багдада стал жизнерадостный принц Рашид, с детства снискавший любовь простолюдинов. Вскоре он удачно женился на доброй и красивой персидской царевне Фатиме. Правили вместе: честно и справедливо. Легко и беззаботно жилось их подданным. И столица не тужила, и дальние окраины не жаловались на судьбу. Мирная жизнь, честный труд, большие сытые семьи. Казалось, счастью не будет конца… Но тут откуда ни возьмись разбойники.
Наводнив западные уделы, они грабили купеческие караваны, нападали на мирные поселения. Разбивая семьи, угоняли пленников в рабство. И никому не удавалось дать им отпор, так были эти разбойники опытны, хитры и неуловимы. Уверовав в свою неукротимость, год от года они наглели всё больше и всё ближе подбирались к Багдаду. В народе поднялся ропот. Люди требовали от правительства решительных мер и окончательной управы с распоясавшимися шайками. В конце концов, халифу Рашиду ничего не осталось, как лично возглавить  поход против грабителей.
 Это была настоящая война, изнурительная и долгая. Но решительный Рашид не отступал. Шаг за шагом, след в след давил он на пятки преступникам, ловя в одиночку и скопом. Уничтожая летучие банды, медленно, но верно он разрубал связи между крупными разбойничьими  гнёздами. Суровей всех карались связники и все, кто покрывал бандитов, давая им пристанище, оружие и провиант. Казалось, уже близок час торжества: Рашиду удалось «сесть на хвост» главной банде с верховными атаманами. Гоняя их по пустыне как сусликов, он всё крепче сжимал тиски. Вот пал последний оплот грабителей. Вот последние пленники обрели свободу. Оставалось нанести всего один удар по главарям, зажатым в западню, и…
В числе спасённых оказалась 16-летняя красавица по имени Зельма. Лишь раз увидав девушку, халиф без памяти влюбился в неё. С той злосчастной минуты добрые дела пошли на убыль. А вскоре халиф всё делал по наущению прекрасной пленницы. Вместо того чтобы раз и навсегда покончить с разбойничьей верхушкой, Рашид сместил проверенных везиров, а бдительных и честных начальников заменил выдвиженцами Зельмы. Ровно за один день победоносный поход был свёрнут, а войско отступило к Багдаду. Для атаманов это был настоящий подарок. Воспользовавшись передышкой, они немедленно упорхнули из ловушки…
 А ещё через три месяца вконец одурманенный Рашид женился на Зельме. Куда девалась прежняя королева, не ведал никто... Ибо даже разговоры о судьбе Фатимы были запрещены под страхом смерти. О том, что её мать томится в секретной темнице, знала лишь принцесса Мириада, но она благоразумно молчала…

***
Всё это случилось года четыре назад, продолжала свою повесть принцесса. С тех пор страну захлестнули смуты и беспорядки, повсюду насели взяточники, жулики и прощелыги. Измена и порок угнездились во дворце, где все должности, начиная с везира и векиля*, заполнили нечистые на руку ставленники Зельмы. Безмерно возросло число разбоев и краж. Все волости переполнили разбойничьи вертепы. Расплодившиеся преступники безбоязненно занимались грабежами. И не стало больше узды на лихо, зло, обман. Бал всюду правили мошенники и коварные наушники. С первого же дня Зельма возненавидела одногодку - принцессу. Но Мириада по кротости нрава не стала жаловаться отцу-халифу на утеснения и козни. Да и сам Рашид, казалось, уж не рад был той пагубной власти, которую возымела новая супруга. Но хитростью и приворотом Зельма целиком подчинила его волю.
Однажды вечером, прогуливаясь по саду, Мириада села в этой беседке почитать, да тут же и прикорнула. Пробудил её громкий шорох. Увиденное пугало, но девушка сумела сдержать возглас. Неприметная за пышным кедром, в каких-то трёх шагах от себя она услышала страшный разговор. Собеседников было двое. Первый с головой запахнут в зелёный башлык, но по голосу Мириада без труда признала мачеху. У второго, по росту почти карлика, был горб и зачёркнутый шарфом подбородок. Оба грубо бранились.
- Верни мне этот медальон, кривоногий ишак, - требовала Зельма.
- Сделаешь меня халифом, отдам. Или тебе напомнить, чьими благодеяньями ты достигла своего колдовского искусства? - нерешительно, но настойчиво пробубнил горбун.
- Рано. - Протянула  королева. - Народ ещё не дозрел до похорон добренького халифа, не готов он и к исчезновению его дочурки. И заруби себе на носу: никогда не займёшь ты в моёем государстве пост выше первого везира.
- Кому же уготована честь назваться твоим супругом? - язвительно проскрежетал карлик.
- Запечатленному. Он в твоей руке.
- Ну так ты не получишь его! - взорвался горбун, стискивая правый кулак.
Зельма молниеносно ухватила его за бороду, со смехом пригрозила:
- Гляди, Ишан, оторву ведь твою вшивую колючку. А что ты без неё?..
Струсивший  коротышка взмолился о пощаде и протянул портрет юноши с прекрасным ликом. Лишь раз, да и то мельком, увидев юношу, Мириада, как и мачеха, влюбилась в него. Судя по сбивчивому признанию, карлик отнял этот портрет у вора, который, в свою очередь, выкрал медальон из сундука могущественной княгини, который грузили на корабль. Чем дальше слушала она помирившихся колдунов, тем занятней становился их разговор. Принцесса узнала, что где-то в глубине пустыни есть некие Жёлтые скалы. В них-то и укрыта столица разбойного мира. А самое невероятное: заправляют им этот самый горбун «Ишан» и Зельма,супруга халифа Багдада!
Любопытство сгубило Мириаду. Подавшись к собеседникам, она носом задела акацию. Чуткие чародеи уловили движение и прильнули к беседке. Лицо Зельмы исказилось от ярости. Достав из-за пазухи подобие браслета, она ударила им по лбу принцессы. На миг потеряв сознание, Мириада пришла в себя... Змеёй!
- Что ты наделала, неразумная? - в гневе возопил горбатый маг. – И халиф, и весь народ возмутятся исчезновению Мириады!
- Успокойся, Ишан! Халиф Рашид давно уже не тот, я же, в придачу, сделаю так, что он даже не хватится дочки. Что до глупых багдадцев, им я, так и быть, позволю лицезреть любимицу ровно три раза. По разу в год – в день её рождения. А после двадцатилетия принцессы, если в течение двух недель никто не снимет заклятья, кожа змеи прирастет к её тощему мясу навсегда, ха-ха-ха! Но я сильно надеюсь, что к той поре народ от неё отвыкнет. А там, глядишь, отпадёт надобность и в её папаше. - Колдунья захохотала.
- Но превратив её в змею, ты лишаешь себя дара делать то же самое с другими.
- Не забудь про алмаз повелителя змей. С его помощью я добуду чёрные розы из города крыс. А теперь... - не договорив, Зельма швырнула под ноги алмаз, придавила каблуком и больно сжала кисть принцессы.
 В то же мгновение принцесса Мириада почувствовала, что не в силах противостоять неодолимой силе внушения.
- Следуй за мной! - королева крутанула каблуком по оси, и обе девушки в мгновение ока перенеслись далеко-далеко на юг.
В знакомый Джафару город крыс…


8. По стопам чаровницы

Приблизившись к разрушенным стенам, Зельма повелела заколдованной принцессе созвать всех её «ползучих родственников». Не владея собой, Мириада вдруг засвистала, и сотни гадов, появившись ниоткуда, уставились на неё в ожидании приказа.
- Теперь вели им расчистить путь для меня! - Рявкнула Зельма.
Мириада прошипела, сама не зная что. Но пресмыкающиеся, как ни странно, подчинились и, сметая крыс, поползли к сердцу города. По возникшей пролысине шагала Зельма. Горбун «Ишан» тронулся было по пятам, но ученица сурово остановила его. Зачарованная принцесса, напротив, последовала за колдуньей. И никакая сила не удержала её. Из чего Мириаде стало ясно: как только мачеха забывала о падчерице, иго власти улетучивалось.
В сердце покинутого города Зельма зыркнула по сторонам да так быстро, что девушка-змея еле успела свернуться клубочком. Злая Зельма тут же склонилась к соседней клумбе, откуда каким-то чудом проросли три чёрные розы. Срывая одну из них, чародейка выронила алмаз. Змея-принцесса не дремала. Прыжок, и волшебный бриллиант исчез вместе с нею.
Таким образом, Мириада получила власть над царством гадов, обрела свободу от чар мачехи, а, вертясь вокруг камня, научилась перемешаться в пространстве. С того времени она тайно, но неотступно следовала за мачехой.
 …Первым делом обе перенеслись в соседний город. Его населяли милые и справедливые люди. Все годы именно они, вопреки ухищрениям Зельмы, стойко сопротивлялись ее бесчестным законам и с позором изгоняли корыстных ставленников. Колдунья люто ненавидела этот мятежный город.
И вот теперь, выждав ночь, она проникла на главную площадь города и прочла длинное заклинание, завершив его словами:
- Пусть все жители этого непокорного города станут теми, кем я повелю. Пускай же днём сохраняют они облик человека, но при этом лишатся дара речи и зрения...
Зрелище было жутким. С белым лицом, в развевающемся чёрном балахоне эта женщина потрясала тонкими руками, и из длиннющих её ногтей валили искры, молнии и дым. А лицо, искажённое злом, стало зелёным и страшным. И голову ее давила серебристо-восковая, с обточенными краями подкова месяца…
После диких заклинаний колдунья врывалась в каждый дом и касалась волшебной розой рук и лиц спящих. В считанные мгновенья ничего не подозревающий житель преображался в кровожадного свиночеловека…

***
Прошло два года. В слежке за мачехой принцесса-змея побывала в верховном разбойном логове у Жёлтых скал. Она изучила хронику великих злодейств Зельмы и «Ишана». Однако ей не хватало человеческих рук и ног, а самое обидное: некому было доверить эти тайны…
Лишь раз в год Мириада могла почувствовать себя человеком, да и то лишь на денек. Пребывая все эти недолгие часы под неусыпным приглядом Зельмы, что могла она предпринять? Разумеется, всякий раз, готовясь стать человеком, принцесса-змея прятала чудесный бриллиант, чтобы королева не вернула своей власти над нею.
А полгода назад коварная Зельма вознамерилась очаровать воспитанника египетского халифа. Замысел был поистине сатанинский. Сначала Джафару в Каир послали ложную весть о кончине отца. Верный сыновнему долгу,  юноша покинул чертоги халифа и отбыл на родину. Немного выждав, такую же весть о смерти Джафара доставили  в дом Хасана. Всё было рассчитано в точности с поправкой на разницу во времени и расстоянии, чтобы захватить обоих, сына и отца, одновременно близ Жёлтых скал. В сущности, Хасан Зельме был не нужен, его пленение требовалось на тот случай, если Джафар вдруг заупрямится. Угроза расправы с отцом должна была, по мысли колдуньи, сделать юношу покладистей. И следует признать, на первых порах всё шло согласно замыслу. Сын и отец, действительно, сломя голову бросились на мнимые похороны друг друга. И оба с разных, правда, сторон в одно время прибыли к Жёлтым скалам. А вот тут-то план Зельмы начал давать сбой за сбоем. И главная цель злодейства юный Джафар, словно хранимый Джабраилом*, трижды избежал захвата. Зельма пришла в неописуемую ярость и от злости просто потеряла голову…
Зато Мириада времени не теряла. Явившись Джафару в оазисе у Жёлтых скал, она подарила дивный алмаз, тем самым препоручая себя его воле. И очень скоро, в крысином городе, её услуга спасла юношу от верной гибели. С тех пор принцесса-змея неизменно сопутствовала Джафару. Она помогла ему и в Багдаде, когда юноша угодил в темницу, а его бриллиант с цепочкой – в кувшин господина начальника рыночной стражи Абдурахмана. Перво-наперво Мириада забрала из тайника бриллиант. А когда ничего не знавший о чарах Абдурахман повесил цепочку на шею невзрачной собачке, Мириада терпеливо караулила глупое животное. Её задачей было отгонять шавку от стен, чтоб  та не рассекретила свойство ошейника, провалившись ненароком куда не след.
Вот так, незримо и неустанно опекая любимого, принцесса упустила из виду Зельму. Тут ещё, как назло, приспело и собственное двадцатилетие. Ей предстояло в последний раз превратиться в девушку и либо остаться ею, либо навек затянуться змеиной кожей.  Обрадовавшись успешному вызволению Джафара из долговой ямы, Мириада отлучилась, чтоб припрятать алмаз. Всего-то на час-два. Но и этого хватило, чтобы Джафар бесследно исчез.
- Вместе с ним исчезла и последняя моя надежда вернуть облик человека. - Печально закончила Мириада.
Джафар внимал ей, не поднимая глаз...


9. Конец чёрной магии
 
Усмирив поток готовых сорваться признаний, Джафар тихо спросил:
- Чем я могу тебе помочь? - и едва не заплакал, столь гнусно звучал этот чужой голос из его уст.
- Бедное существо. Твоя доля незавидней моей. И всё-таки, добрый зверь, ты желаешь мне добра. Поверь, я искренне тебе благодарна. Только чем же ты мне поможешь? Уже в полночь я приму облик гадины, а через пару недель он станет моим навсегда.
- Неужели не найдется никого, кто бы попытался снять чары Зельмы?
- Такой человек есть. Но он уже никогда не увидит меня… А если увидит, то, скорее, убьёт, не узнав… Да и коварная Зельма сумеет околдовать моего Селима так, что он позабудет о своей сестре.
- У тебя есть брат? Я не слышал о принце Селиме.
- Ты не знаешь имя славного воителя Селима по прозвищу Ан-Насир*? - поразилась Мириада. - Вот уже три года воюет он на Востоке. Вчера халиф получил известие о его возвращении из победоносного похода. Завтра Селим будет где-нибудь в дне пути от Багдада…- принцесса грустно задумалась и вдруг воодушевлённо обратилась к Джафару. – А это мысль. Если ты, Кызык,  всерьёз намерен мне помочь, то передай ему алмаз, который я подала тебе утром. До тех пор, пока Селим не зачарован Зельмой, он сможет оказать мне услуги.
- Я готов, прекрасная Мириада. Но неужели ты думаешь, что принц Селим поверит такому вот чудищу, якобы оно - пособник его сестры? – Горько усмехнулся Джафар, а показалось, будто хохотнул шакал.
- Об этом я не подумала. – Озадачилась Мириада и тотчас же нашлась. – Вот что мы сделаем, добрый Кызык…
Она достала из ларчика пергамент, что-то на нём начертала, затем тщательно свернула листок и обвязала его своим длинным волосом.
- Чтобы Селим не сомневался, передай ему записку. Он помнит мой почерк. – И девушка без капли сомнений протянула свиток единственному своему поверенному и гонцу.
- И как это ты не слышал о воителе Селиме Ан-Насире? - ещё раз подивилась она.
- Я долго скитался по Европе, Малой Азии и всего неделя, как в вашем городе, – солгал, смущаясь, «Кызык» - его так и подмывало раскрыться. Но он опять благоразумно сдержался...
- Всякое бывает. - Вздохнула Мириада. – И ведь ровно неделю назад пропал Джафар. Ну, счастливого пути, добрый уро... человек, - вовремя поправилась она и уронила прелестное личико в ладони…

***
Рассвет застал бедного оборотня далеко от Багдада. Лишь к обеду заметил он на горизонте бесконечный чёрный рой. Ещё через час рой превратился в конную лавину. Впереди шествовал слон. Из башни на его спине некто пристально всматривался в одинокого путника.
Джафар робко побрёл навстречу. Всадники с пиками наперевес поспешили отсечь его от главенствующего слона.
- Куда ты, отвратительный иблис*? - взревели они.
Пав на колени, Джафар простёр руки к слоновьей башне и воскликнул:
- Будь милосерден, могучий Ан-Насир, если, конечно, ты и есть справедливый принц Селим!
- Хм, чучело, а ты ведь угадало, - усмехнулся, вставая и расправляя плечи, величественный полководец в алом плаще поверх лёгкой кольчуги. Властным манием он отстранил дружинников, уже готовых воздеть пугалище на острия пик. - Что за нужда тебе во мне?
- Я посланец сестры твоей Мириады.
- Что мелешь ты, образина? – Грозно нахмурился принц, упирая руки в бока, густые брови собрались в чёрную чайку, короткая бородка встопорщилась. Но Джафар уже протягивал ему свиток.
Селим перевесился через стенку башенки и поддел рулон золотым жезлом.
- Коли ты вздумал поглумиться, смерть найдёшь под пяткою слона. – Предупредил воитель Селим, и с жёсткого лица принца не сходила тень брезгливости, покуда пальцы расправляли пергамент, побывавший в лапах этакого страшилы.
Слон недобро повёл головой, но из башни уже курилась радость:
-  Он не обманул. Я узнаю волос своей сестрёнки и ни с чем не спутаю её милые каракули.
Однако чуть погодя лицо его помрачнело. Подозвав Джафара, назвавшегося «Кызыком», он заметно уважительней попросил рассказать о беде. Тем временем, слуги раскатали  достархан*, устилаемый походной снедью: сушёная козлятина,  рисовые лепёшки, фрукты, урюк, вода…
По ходу трапезы, сын Хасана успел изложить суть дела и даже изучить брата Мириады. Селим Ан-Насир был очень высок, крутоплеч, смугл, медная кожа его огрубела от ветров. Взгляд прямой, гордый и твёрдый. Летами Селим был чуть старше Джафара. Одним словом, из тех, кого принято величать настоящими витязями.

Покуда Джафар кушал и повествовал, наследник халифа успел освоиться со своеобразной наружностью гостя и под конец вполне дружелюбно спросил:
- Чем я отблагодарю тебя, Кызык?
- Лишь одним. - Глаза полузверя сверкнули. - Позволь мне на равных спасать твою сестру и пленников Желтых скал.
- Порой, ты говоришь загадками, но готов поклясться, ты не всегда был тем, чем являешься ныне. – Проницательно заметил Селим.
- Это же сказала мне твоя мать из окна темницы.
Селим побагровел от ярости, но, сдержавшись, счёл разумным положиться на «Кызыка», много лучше посвященного в интриги.  В конце концов, безоговорочное доверие сестры для него было лучшей порукой надёжности гонца…

***
Чтобы не возбудить подозрений у Зельмы, большую часть своего войска Ан-Насир отрядил в Багдад, велев военному эмиру* объявить, что сам принц Селим соскучился по охоте. С основной частью войска в столицу отправили и все трофеи. Отборные силы Селим, на всякий случай, разместил в богатом пригороде, велев дожидаться своего возвращения и до тех пор не подчиняться никому. Сам же во главе дружины нукеров повернул на юго-запад. Впервые в жизни Джафара назначили предводителем.
…Ровно неделю длился поход к Жёлтым скалам. За эти дни Джафар разработал до мелочей план действий. И был этот план так хорош, что даже опытный воитель Селим не нашел ни одного изъяна. Итак, опасаясь быть замеченными раньше срока, люди Селима сделали привал в дневном переходе от Жёлтых скал. Здесь терпеливо дождались ночи, а затем под покровом темноты сделали бросок к оазису, и на рассвете схоронились в его зарослях.
Впрочем, ночного штурма ждать не пришлось. Не прошло и получаса, как из логова высыпала вся шайка. Лихие бургуты пустыни во главе с сухопарым стариком Мергеном спешили на восток. По возбуждённым выкрикам было понятно, что им обещан знатный промысел. Самые шумливые выболтали и цель налета.
Люди Селима не огорчились: план Джафара предусматривал и такой поворот. Было решено, что ночью основные силы Ан-Насира двинутся вдогонку, настигнут и истребят лиходеев.
Селиму с Джафаром оставалось под покровом ночи покончить с вертепом в скалах.
Так и сделали.

…Безлунной ночью двадцать всадников, осилив переход между оазисом и горами, обложили подъём в гнездилище воров.
- Этой ночью решится судьба твоей сестры. – Напомнил принцу Джафар, когда они карабкались по известной ему тропе.
- Стой, пароль! - окликнули с прежнего поста.
- Урагш. - Наугад буркнул Джафар.
- Байар... - начал было привычное караульщик, да как взвизгнет. - Эхма, пароль-то переменили...
Поздно: Селим был рядом. Один миг - и с постовым покончено. Путь наверх свободен?! Увы, после давешнего визита Джафара разбойники благоразумно усилили охрану.
- Стой, пароль. - Раздалось вдругорядь.
Джафар прилип к стене и, прячась за выступы, пополз к постовому. Когти на правой ладони превратили его в лучшего из скалолазов. И вовремя: факел уже высветил дородную фигуру Селима. Играя в дурака, тот прогундосил что-то невнятное.
- Немой ли? - удивился страж. - Никак Азраил*? -  и, тревожно вытянувшись, недоверчиво сощурился. - Вроде непохож.
- Со стороны я, - ляпнул не умеющий хитрить принц. - В разбойники хочу поступать.
- А мы вот сейчас кликнем начальство. - Хохотнул караульный, занося колотушку над сигнальным гонгом. Внимание его целиком было приклеено к освещённой фигуре Селима. Этим и воспользовался незаметно подкравшийся Джафар, дернув постового за ноги. Тело рухнуло в расселину…
Вот и вершина.
Джафар заглянул в знакомую щель атаманской башни. Там на диване скорчился зелёный комок. Это спал горбун. Один! Зельма была в Багдаде… Мерген с остатками шайки – в пустыне…
 
***
Дверь в опочивальню заперта изнутри, а щель слишком узка, чтобы пролезть. Но на то и чудодейственная цепочка. Прошагнув стену, Джафар зажал горло почивающего карлика, сдёрнул повязку и… На миг глаза его ослепли от рыжего пламени бородки. «Ишан» открыл глаза. Не давая опомниться, Джафар хватил его кинжалом. Колдун издевательски захохотал и давай скакать по зале. Несмотря на внешнюю неуклюжесть, юноша отнюдь не утратил ловкости. Но угнаться за чародеем ему не удалось. Поддразнивая неприятеля, «Ишан» легко уклонялся от сабли.
…На шум к башне уже мчался могучий мавр. По счастью, на него нашлась управа в виде Селима. Оглушив чёрного силача свинцовыми кулаками, принц свернул ему шею. Но долго радоваться не пришлось: на Ан-Насира навалился ещё один великан. Разбойники удвоили караул повсюду. Мавр размахивал ятаганом. Такого соперника голыми руками не возьмёшь…

Тем временем Джафар гонялся за рыжебородым демоном и мало-помалу выдыхался. Зато горбун был, на удивление, свеж, стремителен и неуязвим.
«Кажется, всё дело в бороде», - мелькнула догадка, и припомнился рассказ Мириады.
Потешаясь, горбатый маг появлялся то сзади, то спереди, то сверху. Неоднократно порезанный его клинком Джафар истекал кровью и с превеликим усилием отражал коварные наскоки противника. «Ишан» готовился к роковому броску. И Джафару не избежать бы смерти, не вспомни он об алмазе, который утаил от Селима, дабы на равных бороться за спасение Мириады и отца. Незаметно выронив, он придавил камень каблуком. Когда же огнебородый колдун изготовился к смертельной атаке, его кривые ножки, будто в землю вросли. Карлик пошатнулся и с недоумением вперился вниз. Поздно: до самого пояса его опутали упругие кольца.
Не сразу догадался колдун, что это змеи. А вот Джафар, не теряя времени, рванул его бороду и… едва не выпустил от ожоговой боли. Оказывается, рыжие волосы старикашки не просто сияли, в них тлел пыл костра. Собрав всю волю, Джафар ещё крепче вцепился в палящие клочья. И куда только девались сила и увертливость «Ишана»? Поникнув, скуля, как придушенная гиена, он воззвал о пощаде. Но оборотень «Кызык» ещё крепче дёрнул жалящий оранжевый клин…
И вот… Облетев пухом одуванчика, жидкая бородка осела чёрною пыльцой. В тот же миг горбун скукожился в корявую моховую кочку и покрошился в ржавые охлопки. Всё, что уцелело от чародея, - его учёная шляпа талейсан…



10. Талисман купца Хасана

Управившийся за это время с троицей нападавших Селим так и не сладил с дверью. В поисках подходящего тарана, как некогда и Джафар, он угодил сапогом в кольцо от крышки разбойничьего клада. Крышка откинулась, но факела не потребовалось: тайник горел под луною от блеска сокровищ. Однако принцу ли привыкать к золоту и самоцветам? Селим равнодушно рылся и отшвыривал диадемы, камеи, кулоны, браслеты... Но вдруг взор вспыхнул радостью. Из россыпи жемчуга торчала связка огромных ключей. Точь-в-точь под пудовые замки на пещерных решётках.
- Сюда, Селим! – раздался шакалий вой «Кызыка». Через открытую дверь сын халифа ступил в башню.
- А где колдун? – подивился принц.
Джафар указал на кучку праха и пояснил:
- Распылился. Но в любой момент сюда могут пожаловать оставшиеся приспешники. Думаю, тебе будет полезно изобразить спящего атамана.
Придумать-то легко, а вот исполнить... Когда принц занял ложе сгинувшего горбуна, укрыть его богатырское тело удалось лишь под самым просторным ковром. Сбоку от закутанного «карлика» притаилась пёстрая змея - несчастная сестра Селима.
Знакомыми путями Джафар прокрался к пещерам и отомкнул замки. Узники с радостью и, одновременно, недоверием взирали на более чем странного избавителя. Предваряя расспросы, Джафар властно прохрипел:
- Время дорого! Тихо следуйте за мной. Обезоружим охрану. Трое во главе с уважаемым Мукре, - обратился он к удивившемуся каирскому купцу-попутчику, - выпустят женщин из соседней камеры.
Действуя слаженно и бесшумно, спящих грабителей разоружили и связали. Всё только ещё решилось внизу, как сверху уж донёсся лязг клинков. Особождённые вскарабкались на вершину и облепили бойницы башни. Внутри залы метались двое: статный витязь с саблей и невысокий, стройный воин: в каждой руке по клинку. Было заметно, богатырь сдаёт, в то время как неприятель теснит всё уверенней и безжалостней.
И снова некому прийти на помощь теперь уже принцу… Селиму: башня по-прежнему заперта изнутри. Вот знатный воитель Селим неудачно ткнул врага и, споткнувшись о ковровый ком, растянулся в пяти локтях от выроненной сабли. С воплем хищного торжества маленький ловкач занёс два клинка и прыгнул к нему. Да только вот прыжок ему и не удался. Маленький витязь с двумя саблями ни с того ни с его нелепо кувыркнулся. И все увидели, что ноги его обвиты пёстрым, блестящим, живым канатом.
- Плащ! - прошипела змея.
Селим одной рукой подхватил выпавшую саблю незнакомца, а другою ловко зацепил и сдёрнул с него зелёную накидку. Стогласый «АХ!» потряс скалы. Взорам предстала женщина несказанной красоты. Багдадские купцы хором признали в ней королеву. «Зельма, Зельма, Зельма!!!». Это имя повторяли люди, множили скалы, а эхо разносило его во все концы ночной пустыни.
И лишь один дряхлый голос возразил гулу большинства:
- Нет же, это не Зельма, это Зульфия, моя дочь.
Бывшие пленники разом оглянулись. Голос подавал купец Хасан, который тихо, но веско продолжил:
- Взгляните на её грудь. Видите медальон с изображением половинки Луны? А вот вторая половинка со звездою. - Купец вознёс руку над головой. - Этот талисман принадлежал моему покойному сыну Джафару.
У Зельмы-Зульфии не было сил шевельнуться, ей оставалось лишь с жадностью и изумлением внимать словам почтенного купца.
- В беспросветной пустоте старческого одиночества каждая из этих половинок светила мне дальней звёздочкой любви и ближним месяцем надежды. – Повествовал Хасан. – Но стоит вам сложить обе доли воедино, и получится диск всемогущего Солнца. А это знак единой Веры людей в Добро и Благо, которым нет границ и разделенья в свете. И нет на свете того зла, которое не растопят лучи Солнца!
Договорив, старый купец шагнул к неподвижной Зульфии и приложил дольку со звездой к луне, сиявшей с её груди. И грянул гром, и вспышки лучистыми стрелами полыхнули из соединенного светила. И чёрные чары горбатого мага пали и иссякли навсегда. И морок ненависти покинул разом просветлевшие очи самой восхитительной из пери...
А следом за ней и змея утонула в завиточках зелёного дыма. И вот уже к плечу Селима припала милая сестра его Мириада.
- Отец! - со слезами прошептала Зульфия и обняла вздрагивающего от рыданий Хасана.
- Какое горе, что нет с нами бесценного Джафара. - Всхлипнул он.
- Ты ошибаешься. - Возразила Зульфия и протянула руку отпрянувшему оборотню. - Вот твой благородный сын и мой отважный брат.
- Кызык? – воскликнул поражённый Ан-Насир. – Вот в чём дело. Значит, предчувствия не обманули меня. Он не тот, кем мнится.
Купец содрогнулся от понятного отвращения, но, веря дочери, оборол брезгливость и обнял зверо-человека.
- Отец, отец, кабы ты внял моим словам в пустыне... - Вздохнул Джафар.
- Так тот великолепный юноша был ты, бесценный мой Джафар? О, позор мне — близорукому, выжившему из ума верблюду. Да можно ли было слепому глупцу доверить караван? - стенал старик. – За что, за что тебе такая кара, сын мой?
- Всё покуда поправим, - молвила Зульфия. - Прежнее обличье Джафару вернёт последняя из чёрных роз в городе крыс.
- Сущий пустячок! – даже нукер Селима тоскливо покачал головой.
- Останься навеки таким, я тебя не оставлю. - Горячо зареклась Мириада, ласково глядя в лягушачьи глаза оборотня.
- Нам бы ещё как-нибудь проникнуть в город добрых крыс, - грустно усмехнулся тот.
- Не проще ли призвать гадов земных? - подал голос будущий халиф Багдада.
- Не забывай, братец, что вместе с чарами Зульфии, то есть Зельмы, ушла и моя власть над змеиным миром. – Отрезала принцесса, и сердце упало у всех, кто слышал этот приговор.
Джафар повалился лицом в песок.
- Давайте не будем отчаиваться. – Крикнула вдруг Зульфия. - Есть другой способ. С его помощью я вторично проникла в этот город, чтоб заколдовать своего брата.
- Назови же его! - потребовал Джафар, вскакивая.
- Однако, - сникла Зульфия, - следует помнить: лишь только опасность будет угрожать последней из чёрных роз, восстанет злобный демон этого города, который дремал ровно сто лет. И как одолеть его, неведомо ни одному из смертных.
- Не нагружай вечер заботами года. Опиши мне это уродище, что-нибудь да скумекаем, нас вон сколько умниц. - Успокоил её Джафар.
И добрая сотня скрытых улыбок осветила ночь: уж больно забавно выглядел «красавец Кызык», он же Джафар, гневно рассуждающий об уродах…


11. Преображение

Спустя несколько дней смельчаки прибыли к зловещему городу крыс. Издали учуяв лакомство, серые хозяева высыпали навстречу. Но уже первые ряды крыс довольно резко вспятились, и их тут же раздавил вал задних. Крысы пришли в замешательство: на их город катилось что-то непонятное. Если бы они были посмышлёнее, то поняли бы, что это всего лишь самодвижущаяся клетка на колёсиках. Не совсем простая: тонкие и частые решётки её были утыканы острыми лезвиями и горящими факелами. А самый низ стальной корзины на стыке с землёй прикрывала сотня острых загнутых наружу вил. Сооружение изнутри управлялось уродливым оборотнем. Ноги его, переставляемые посредством пары узких отверстий в днище, облекались кольчужными сапогами. Урод мастерски управлял рулём и довольно быстро передвигал свою железную крепость.
Шипованная самокатка вплотную приблизилась к чёрному воинству. И грызуны остервенело ринулись на штурм. Дюжина хищниц повисла на остриях кольев и лезвий. Столько же корчилось, подпалившись на факелах. Невредимый Джафар упрямо продвигал свой колючий корабль. И вот уже неподалёку показалась клумба с воющей на ветру чёрной розой. Вот уже до неё рукой подать. Чёрные крысы бессильны сдержать его натиск!
 И тогда земля разверзлась, а из трещины взвилось нечто громадное и ужасное. Ещё миг спустя на потолок клетки обрушилось исполинское существо. Воистину исчадие ада, шайтан бы гордился таким детищем! Туловище скорпиона размером с жирафа с узлами щупалец и клешней врастало в башку кабана с челюстью акулы, отороченную зубчатым воротником. Верхние перекладины ёжистой колесницы опасно прогнулись под тяжестью туши. Кошмарными клешнями и гигантской челюстью колосс принялся грызть и перекусывать неодолимые для крыс, но игрушечные для него прутья. Ничуть не растерявшись, Джафар всадил меч в необъятное перепончатое брюхо, однако клинок треснул навроде булавки. Недолго думая, юный оборотень стал выдергивать из прутьев клинки и шипы, вгоняя их в крысо-скорпиона. Увы, это мало помогло. Кожа дикой твари была как из бронзы, а вес все глубже продавливал верх клетки.
Вдохновлённые крысы возобновили прситуп. Там, где решётки лишились остряков, бесстрашно кидающиеся грызуньи протачивали брешь, висли на прутьях, подпиливали их железными резцами. Всего-то пара локтей отделяет клетку от чёрного цветка, но ни пяди не уступает крысиный шейх. Всё ниже проваливаясь с железной крышей, он грозит расплющить водителя колесницы. А снизу ликующие крысы уже просачиваются в зазоры расшатанного укрытья. Полагая, что это конец, Джафар, выбрасывает к солнцу спаренный талисман.
Так он прощался с родными.
А ровно миг спустя две ослепительных молнии серебряного солнца ударили в серое воинство и их несокрушимого вожака, и силы зла оцепенели.
«Хан или пропал», - мелькнула мысль, а рука уже распахивала дверцу,  и ноги несли к розе зла. После краткого онемения злобные зверушки с тысячеглотным визгом метнулись на последнюю расправу. Теряя сознание от укусов, Джафар дотянулся и сорвал шипованный стебель. На минуту пустыню объял кромешный мрак. Когда же он рассеялся, чёрной армии не было, лишь груда праха расстилалась до самого горизонта.
И долго ещё потом гадали мимоезжие путешественники, откуда он взялся, этот угольный сугроб глубиною в хороший сапог, что усыпал округу на много-много фарсахов? А в самой серёдке сугроба возвышалось бесформенное угрюмое изваяние. То был окаменевший повелитель крысиного города. А потом песок покрыл черный прах, а пустынные ураганы медленно и терпеливо обгладывали его никому нестрашные клешни и клыки…

***
Обрадованная Зульфия взмахнула над головой брата магической розой, но тот перехватил её руку:
- Как могла ты забыть о городе несчастных свинолюдей? Будучи во власти горбатого джинна, именно ты, не Зульфия, а Зельма, сделала их кровожадными упырями.
- Верни сперва прежний лик, а уж мы придумаем, как спасти этих несчастных. - Предложила Мириада.
- Исключено. - Возразила Зульфия. – Он прав, таковы чары, что, если обладатель чёрной розы употребит её силу на себя, то действие её тут же иссякнет. Испытать силу розы можно либо первым и уже единственным, после чего роза завянет. Либо последним – после того, как сумеешь помочь всем жертвам чародейства. Роза тоже завянет, но расколдует всех!
- В таком случае, нужно спешить, - встревожилась Мириада, - ведь  сорванный цветок на жаре быстро чахнет, а до города оборотней не один час скачки.
- Не говоря про то, сколько времени уйдёт, чтоб коснуться розой каждого, - вставил догадливый Селим.
А пока они спорили, на востоке вздыбилась пыль: Джафар мчался по барханам.
- Погоди. У нас же бриллиант! – вспомнила Зульфия.
Брат поворотил коня.
- Теперь наступи каблуком и крутанись по оси...
…Когда он волшебным образом перенёсся в очарованный город, цветок почти усох. Что поделать: чары не терпят чар. Юноша торопился так, что забыл подобрать алмаз, и ветры тут же намели над ним вечный песчаный палас. Валясь от изнеможения и жажды, Джафар добросовестно обежал все дома. И каждое прикосновенье стремительно вянущего цветка возвращало миру ещё одного человека. К тому времени спутники нагнали его. Видя, что цветок совсем зачах, Зульфия и Мириада со слезами уговаривали Джафара позаботиться о себе. И вот исцелён последний…
Обессиленной рукой Джафар передал сморщенную розу сестре. Зульфия поспешно тронула вялыми лепестками лицо брата. О, Аллах всевышний, никакого толку. Магия цветка иссякла. Все токи её Джафар отдал людям, себе не оставил ни капли. С тоскливым воем несчастный человек упал в пыль и, укрыв обезображенное навеки лицо, затих.
Мириада, не зная, чем утешить любимого, широко раскрыла глаза и губы, а потом, не зажмурившись, поцеловала...
Окружающие всхлипывали, смахивали слезы, прятали глаза и просто отворачивались: уж больно грустным было это зрелище.  И тут же чьё-то лицо осветила улыбка, за ней - вторая…
Свершилось то, чего не ждал никто.
Не было больше на свете уродливого «Кызыка». Вместо него взоры друзей и счастливого отца радовал удалец, красивый, сильный, возмужавший. Чёрные усики легли над губами Джафара. То были усы джигита.
- Одного не пойму. Если в бытность злой колдуньи ты полюбила меня, зачем понадобилось делать свою любовь посмешищем? - обнимая сестру, засмеялся Джафар.
- Я теперь этого не скажу. Но тогда я рассуждала, по-видимому, так: Джафар три раза ушёл из ловушки. А месть влюблённой женщины, ой как, опасна. Имя ей ненависть. - Загадочно улыбнулась Зульфия. - Однако теперь моё сердце занято совсем другим. – И с печальным вздохом робко глянула на принца Селима, который властно отдавал распоряжения своим дружинникам и казался совершенно неприступным.

***
Когда они вернулись в Багдад, халиф Рашид всенародно повинился в своих грехах, вызволил из темницы верную Фатиму, и они снова зажили как добрые муж и жена. Виновные были наказаны. Пленные разбойники получили по заслугам. Досталось сполна и их посредникам вроде Саида со шрамом, и нечистым на руку чиновникам. На место жуликов и плутов были выдвинуты честные и достойные люди. Скажем, купец Хасан ещё долгие годы мудро и неподкупно управлял столичным рынком.
Не обошли халифские благодеяния и Джафара. Молодой, но способный  герой быстро прославился на поле брани и был назначен военачальником. А поскольку каирский правитель в одном из писем назвал его своим приёмным сыном, халиф Багдада не счёл зазорным выдать за него свою дочь Мириаду.
Но даже на вершине славы Джафар нет-нет да откроет старую медную шкатулку, в которой хранился один-единственный орешек. Но какой! Это был спасительный орех из оазиса у Жёлтых скал.
Джафар держал орешек на ладони, и ему казалось, что под этой скорлупкой заключена целая жизнь – его жизнь. И он видел наново, словно это было вчера, ту долгую и трудную дорогу к счастью и любви. Дорогу, полную слёз и улыбок. Дорогу по знойным барханам пустыни, опасным тропинкам Жёлтых скал и стенным толщам города чёрных крыс… А вспомнить всё это помогал ему орешек из шкатулки…
Но и это не всё. Пришла пора, когда  растаяло железное сердце воителя Селима, который, по слухам, проникся такою привязанностью к Зульфии, что...
Однако, тсс… У этой сказки когда-нибудь сыщется свой рассказчик…

- Вот вам вся история про бургутов Жёлтых скал, про два заколдованных города пустыни. -  Завершила Скорлупка. – И уж не знаю, догадался кто или нет, что сейчас перед вами то, что осталось от крепкого орешка Джафара…   


* Словарик восточных слов:

Ан-насир – победоносный
Байартай – до свидания
Бургут – орёл, беркут
Векиль – смотритель дворца
Гяур – неверный, так мусульмане называли христиан, европейцев
Дада – отец, батюшка
Джабраил - архангел
Динар – золотая монета
Дирхем – серебряная монета
Достархан – скатерть
Иблис, азраил - демоны
Ишан – глава мусульманской общины, коему приписывают магические способности
Калям – камышовый стержень для письма
Кызык – скоморох, шутник
Кяшкуль – миска для подаяний
Мерген – охотник
Мюрид – ученик
Нукер – дружинник
Пери – сказочная красавица.
Талейсан – головной убор учёного
Урагш – вперёд
Факих – учёный, законник
Фарсах – мера длины в 7 км
Хаким – правитель округа
Чапан – длинный кафтан
Чекмень – нарядный кафтан
Эмир – военачальник



1983



Другие сказки из цикла:

Сундук и его население - http://www.proza.ru/2008/12/17/307

Вуаль колдуньи Магаэльты - http://www.proza.ru/2011/05/12/157
 
Леди и разбойницы, или урна художника - http://www.proza.ru/2014/05/28/1444