Предыдущая часть:
"1975. Дневник студента-геолога. Глава II" - http://www.proza.ru/2008/11/21/503
Гл.III Возвращение через перевал
6 августа 1975. Встали рано, позавтракали, свернули палатку, упаковались полностью и двинулись вверх на хребет. Рюкзак был тяжёлый: геохимические пробы с профилей, топор, молоток, мерная лента, личные вещи, да к тому же фотоаппарат своим объективом давил в хребтину. Мокрые от росы и пота мы выбрались на Сихотэ-Алинь. Перед нами раскинулась великолепная панорама! На десятки километров простиралась тайга, сопки, покрытые облачками тумана, поднимающегося из распадков. Словно легендарная Земля Санникова предстала нашему взору! Долина гейзеров! Захотели сфотографировать эту картину с верхушки хребта, но только мы оказались на самом верху, как всё затянуло туманом и неповторимый кадр не суждено было запечатлеть. Мы прошли вдоль хребта, поели голубики, росшей тут в изобилии, начали спускаться. Но из-за густого тумана спускались не по той гривке, так что были вынуждены вернуться, подняться в гору и опять начать спуск. Сергей сказал, что на нашем пути по гривке встретятся живые осыпи, а это чревато всякими неприятностями. До нас дошло это предупреждение, когда до нашего слуха донеслась раскатистая канонада. То грохотали камни этих живых осыпей, где-то неподалёку. Наконец мы оказались на гривке, по которой поднимались в первый день выброса. Поднялись немного вверх по ней и начали профиль, спускаясь вниз. Мы были совершенно мокрые, сверху нас поливал дождь, увеличивая наши и так неподъёмные ноши. Мы продирались через густой стланик, напитанный влагой. Стланик лапами своими больно хлестал по лицу. Сапоги у ребят были полны воды, а у меня из турботов она выливалась тут же при каждом шаге. Казалось, что стланик никогда не кончится, ему не было ни конца, ни краю. Но вот он внезапно закончился, мы перешагнули с него сразу в тайгу. Тут же начался крутой спуск. Уже на подходе к развалившейся баньке дождь стал стихать и почти прекратился. Здесь мы сделали привал, у баньки в распадке. Выжали воду из одежды, насколько смогли, вылили воду из обуви, по возможности переоделись в сухую одежду. Отдышались и на душе стало легче. Жизнь снова показалась мёдом! Продолжили спуск. На дороге (мы вышли теперь на дорогу!)у высокого тиса мы поставили крест из веток, а на тисе оставили записку для Бороды с Толиком: „Мы ушли!“
Теперь мы опять карабкались на перевал, перевалить который – мы будем дома! А ноги уже не шли, подгибались и дрожали в коленках, рюкзак давил как 16 тонн. На небе вспыхнуло солнце, сразу всё высохло и стало жарко. На пути к вершине были съедены две банки рыбных котлет, чтобы не тащить лишний вес. К перевалу мы приближались медленно, едва передвигая ноги, пыхтя как паровозы. Наконец добрались до места, где была оставлена рация. Мы с Витьком упали, не снимая рюкзаков, а Сергей проверил рацию и обнаружил, что звери ею не пользовались. Это он по отпечаткам пальцев догадался? Немного отдохнули. Попили сгущённого молока б/с (без сахара) и пустились преодолевать последний, четвёртый этап. Помню в детстве на внеклассном чтении Танька Самохвалова читала всему классу вслух книжку под названием „Четвёртая высота“ про Гулю Королёву. А это наша „Четвёртая высота“ - четвёртый этап. Витёк ещё в начале пути мысленно разбил весь наш переход на четыре этапа: первый этап – вскарабкаться на хребет Сихотэ-Алинь. В конце этого этапа Сергей выстрелил из ружья, салютуя этим вечным вершинам. Второй этап – спуск к бане. Третий этап – подъём по дороге на перевал. Четвёртый этап – путь от перевала к бараку. Все этапы были трудными и изматывающими, а последний казался самым длинным и тяжёлым, потому что сил передвигать ноги, таща на себе тяжёлые рюкзаки, уже совсем не было. Вся тяжесть нашего броска смертельной усталостью легла на нас именно на этом отрезке пути. Ноги уже не пружинили на крутом спуске, рюкзак давил и резал лямками плечи. Но мы пришли. Сбросили с себя тяжёлые ноши, отдышались. Я даже успел позагорать у ручья. Сижу, нежусь под лучами клонящегося к западу солнцу. Вдруг что-то зашуршало в траве. Я тут же вскочил, вгляделся. Бросил небольшой камешек в кусты с таким расчётом, чтобы зверёк выскочил в мою сторону. И точно, тут же из зарослей травы в метре от меня выскочил маленький полосатый бурундучок. Он огляделся по сторонам и принялся грызть какой-то стебелёк. Забавный такой! Посмотрел я на него и растянулся на камнях загорать. Однако камни были холодные. Остыл и я после жаркого денька, после трудного перехода. Окунулся в холодной ключевой воде и вернулся в барак, чтобы хорошо расслабиться на нарах. Расслабился и крепко заснул. Меня разбудили. Серёга оказывается тоже расслаблялся, а Витёк сготовил ужин и заботливо нас к нему разбудил, чтобы мы не мучились до утра в голодных кошмарах. Славно поели. А когда уже допивали по второй кружке чаю и на дворе давно стояла глубокая ночь, вдруг дверь с треском распахнулась и в барак ввалились с рюкзаками Володя-Борода и Толик. Они шатались от усталости и валились с ног. Мы им помогли выпутаться из лямок рюкзаков, а их измождённые бледные лица, при слабом свете свечи смахивали на вурдулачьи . Разогрели для них оставшиеся макароны и заварили свежего чаю. За компанию и мы попили с ними чаю. Потом все стали бурно рассказывать, перебивая друг друга, делиться впечатлениями о выбросе, как работали, как добирались. Володя-Борода рассказал, что их профиль проходил через гольцы. Не было ни одного дерева, чтобы поставить затёски, уклон под 60 градусов и сильный ветер, уносящий слова в сторону. Добрались они до цели позже нас, то есть в 9 вечера. Поставили накомарник на ключе (это типа палатки марлевой) в кромешней тьме, и Борода в первую ночь спал свернувшись на какой-то полуметровой кочке. Рыбу они не ловили и вообще нам по сравнению с ними просто повезло... Потом Борода вдруг переменил тему, стал рассказывать анекдоты из театральной жизни. Причём он оказался мастерским рассказчиком. Мы все укатывались со смеху. Долго не могли уснуть, переполненные впечатлениями....
7 августа 1975. Спали все сколько влезет, встали поздно. Борода побрился, добавив к своей обширной светящейся лысине такую же светящуюся улыбчивую физиономию. После этого я перестал его мысленно называть Бородой, а стал звать и про себя и явно – Яковлевич. После завтрака занялись кто чем. Кто читал, кто возился с пробами. Яковлевич ударился в воспоминания про прииск, на котором ему пришлось работать геологом. Прииск тот был несчастливым, там вечно что-то горело. Из-за пожаров и других несчастных случаев гибли люди. А Яковлевичу, как самому молодому и энергичному приходилось сопровождать „на материк“ гробы. Однажды произошла такая история. Старый специалист по золоту, проработавший десятки лет на золотодобыче, собрался на пенсию. Он устроил юбилейный банкет, где шампанское, водка и спирт лились рекой, все пили, поднимая за юбиляра бокалы. Юбиляр, крепкий и загорелый, пил со всеми и радовался, что назавтра у него билет в Питер, что его ждут там жена и дети. А к утру его хватанула кондрашка, старик умер, сердце не выдержало радости и количества алкоголя. Начальник прииска вызывает Яковлевича и поручает, как самому толковому отвести тело на родину, в Питер. Яковлевич рассказывал очень увлекательно:
- Я тогда был бесшабашным, всё мне было трын-трава, поэтому согласился. А зря!
Для покойника сделали оцинкованный гроб, запаяли. Яковлевичу дали увесистую пачку денег из наличности покойника, который имел круглую сумму по увольнению с прииска. Загрузили на вертолёт и отправили в Магадан. Мысль о том, что на него свалился неожиданный отпуск с поездкой в город на Неве, окрыляла и наполняла радостью, невзирая на несколько траурные полномочия. . С Магадана до Хабаровска всё шло гладко, Яковлевич всю дорогу попивал захваченный в дорогу коньячок, закусывая лимоном. А вот в Хабаровске начались проблемы.
Едва услышав, что на самолёт собираются загрузить гроб с покойничком, все пилоты, все экипажи как один наотрез отказывались от такого „счастья“. Гроб лежал посреди лётного поля, поблёскивая оцинкованными поверхностями и всем внушал суеверный ужас. Тогда Яковлевич нашёл в аэропорту плотника, поставил тому ящик водки, а тот ему обшил гроб грубыми досками. Яковлевич подписал сверху чёрной краской: „Геологические пробы. Не кантовать!“, и нашёл транспортный самолёт, летящий сию минуту прямиком в Ленинград, минуя Москву. Экипажу он выставил ящик коньяка и, благодаря своей смекалке, прилетел даже раньше, чем его ждали родственники покойного, оповещённые по телеграмме. Счастливый и пьяный вдребезги он передал гроб скорбящим родственникам и полетел обратно. Яковлевич рассказывал эту печальную историю так, с такими интонациями и душещипательными подробностями, что мы все дружно хватались за животы и катались от смеха на нарах. Рассказчик он был великолепный!
За завтраком мы раскрыли неприкосновенный запас (НЗ), так называемые „пьяные булки“. Это такие батоны в полиэтилене, запаянные с алкоголем для сохранности. Чаю попили, а булки такие вкусные! Однако „закосел“ я, захмелел, как после сто грамм водки. Это был день отдыха, можно было бить баклуши, даже не прикидываясь, что типа работаешь... Так вот до самого вечера все валялись на нарах, кто читал, кто спал. Я лёг спать пораньше, потому что завтра дежурю.
8 августа 1975. Встал в 6:30, все спят, как сурки...Кстати, что это за рыба - сурок?.... Наколол дров, затопил печь. Некоторые проснулись. Яковлевич подошёл и помог сварить мне завтрак. После завтрака все занялись камеральными работами, т.е. студенты подписывают камни, мешочки с пробами, а геологи - белая кость, рисуют на карте результаты маршрутов. Внёс в дневник последние строки. Про между делами трепались, анекдоты рассказывали и байки. Яковлевич опять помог мне в готовке борща к ужину. Я ещё подрубил дровишек. День выдался изумительно солнечный, жара стоит и солнце жжёт. А по небу ветер гонит кучерявые облака, а над распадком нашим тишь. Лишь иногда зашумит тайга вокруг и травы высокие, тут ведь вокруг всё бурьяном гигантским поросло. Весь день ходил в плавках под солнечными лучами и ловил кайф. А Яковлевич ходил на перевал связываться с базой. В результате мы имеем сообщение, что к нам собираются две машины, причём Валеры Воробья больше не будет, в чём нас совсем даже и расстроили. А приедет некий шофёр Славка, про которого уже слыхали. Кроме него ещё один новый шофёр, неизвестный никому. Здесь, высоко в горах лето уже кончается, сопки стоят разноцветные от жёлтых и красных лиственничных пород деревьев и зелёных хвойных.
9 августа 1975. Сходили на профиль рядом с лагерем. Шли вверх по Типигову ключу. Нашли очень интересное обнажение с зоной полиметаллического оруденения. Набрали множество штуфных проб. Я себе тоже набрал хороших образцов. Только пришли к началу профиля и едва начали, как врезал дождик. Быстро вернулись в лагерь, но всё равно промокли до нитки. Вечером дождь прекратился. Пришёл ГАЗ-66 с новым шофёром и методистом Борей.
10 августа 1975. Проводили наших гостей, которые привезли нам сухарей, тушёнки и сапоги кирзовые для меня. Доделали профиль на Типиговом ключе.
11 августа 1975. Сообщили по рации, что приближается тайфун. Невзирая на предупреждение, сделали небольшой бросок на Сихотэ-Алинь Вчетвером: Я, Серёга, Толик и Витёк. Сделали половину, пообедали, потом продолжили. Всё время продирались сквозь густой многоярусный стланик. Для того, чтобы отобрать пару камешков на пробу, надо было карабкаться вниз, а потом также выпозать наверх....К концу профиля вниз мы скользили легко под тяжестью рюкзаков, даже головой вниз. Потом Серёга хватал нас за шиворот и вытаскивал из стланиковой пещеры на свет божий. Из сил выбились совсем. А едва закончили профиль, тут же пошёл дождь. Одно было отрадно, что голубики наелись и профиль тут на верхотуре в стланике – последний. Прямо с конца профиля скатились кубарем в долину и вышли на дорогу. Дошли до перевала, где Яковлевич пытался выйти на связь по рации. Наконец „Рубин“ на базе отозвался, пообещал прислать машину. Спустились в лагерь, поужинали. Яковлевич из рыбных консерв „Частик“ приготовил замечательный суп харчо. После ужина потрепались и уснули.
12 августа 1975. После завтрака приступили к камеральным работам. Разложили пробы со сделанных профилей, составляли сопроводительные для лаборатории на предмет спектрального анализа. Писать приходилось на длинных бланках-портянках, да ещё в двух экземплярах. Я уже и рук не чуял, "закамералился в доску". А там уже и ко сну время подошло. Сделал водные процедуры в ручье и позанимался по системе йогов. Эх, хорошо! А наши люди, как обычно в таких случаях, изощрялись в глупых шутках и нелепых репликах по поводу моих асан.
13 августа 1975. Встал в 6:30. Водные процедуры, зарядка. Я опять дежурный. Приготовил завтрак. Получилась великолепная рисовая каша размазня с тушёнкой! После вкушания пищи все отдыхали. У всякого в руках было чтиво. Обед состоял из чая с сухарями. После обеда я тоже отдыхал. Читаю В. Нарежного „Бурсак“. Вещь бесподобная! К 19 часам Серёга и Витёк ушли на связь на перевал. Я рубил дрова и готовил ужин. Получился великолепный борщец! А после вечернего чая – весёлый час. Состоялся небольшой импровизированный концерт в исполнении артистов-геологов. Солировал, как всегда, Яковлевич. Потом у меня опять водные процедуры, асаны и отбой..
14 августа 1975. Подъём в 9 часов. Сегодня дежурным по лагерю Витёк. Перебрал свои образцы.
Лёгкий обед. Понемножку начали паковаться, так как ждём машину со дня на день. Обещали и сегодня, но её нет.
15 августа 1975. Дежурным по лагерю Толик. Собираем монатки. Яковлевич ушёл встречать машину. Ребята расписали пульку, а я расслабился. Толик мне ещё массаж сделал, так что я просто отключился. К 16:00 пришли обещанные две машины. ГАЗ-63 с шофёром Витей, который методиста Борю привозил недавно, и УАЗик с пресловутым рыжим Славкой. Славка привёз геолога Эдуарда Чуланова и троих корневщиков. Побросали мы груз в кузов ГАЗ-63, всё застелили брезентом и покатили вниз. УАЗик же упылил своею дорогой. Мы перебирались на Ладзугу, в соседнюю падь. По пути, на дороге видели свежие следы тигрицы с тигрёнком, приходилось прорубать завалы, распиливать огромные деревья, упавшие и перегородившие дорогу, при помощи двуручной пилы. В довершение мы крепко завязли в огромной яме. Более часа мы ковырялись в грязи, пытаясь вызволить машину из ямы, а Яковлевич тем временем производил рекогносцировку в поисках барака. Наконец мы совместными усилиями вытащили огромный валун килограммов в пятьдесят, который не давал машине вылезти из ловушки, загатили яму ветками и булыжниками, и вытащили машину на ровное место. Только в глубоких сумерках мы добрались до старого лагеря геофизиков. Яковлевич так и не смог найти этот барак, на который мы рассчитывали. Так что пришлось развернуть палатку и как попало её закрепить в темноте. В небе коагулировались золи аш два о, затянуло всё туманом, и в довершение началась сидементация скоагулированных золей. Это Яковлевич так говорит, а на самом деле дождик как врезал, что мы только и успели, что влезть со спальниками в палатку, потрепаться немного, и наконец крепко уснули под барабанную дробь капель дождя по тенту. Вероятно это и был давно обещанный тайфун.
16 августа 1975. Дежурный по лагерю Яковлевич. По своему обычаю он суетился, орал на всех и вообще создавал ажиотаж, когда натягивали тент над кострищем и разгружали машину. В довершение он отбыл на машине в Щербаковку и мы спокойно вздохнули, впервые за многие дни.
Интересно, что мы также вздохнули, с таким же облегчением, когда шеф отбыл во Владивосток. Приятно попрощаться с хорошими товарищами! Только в такие моменты ощущаешь, как прекрасен этот мир! Отдышавшись и повалявшись вдосталь без дела, я с Серёгой-Бородой ( у Серёги выросла борода, поскольку жена его отбыла и некому было его заставлять бриться) вышли на поиски барака. Витёк и Толик занялись заготовкой дров и натягиванием козырька у палатки. Дошли мы с Серёгой до места, где заканчивалась дорога, а дальше - то по тропке, то через речку по косе, добрались до барака. Барак выглядел совсем не комфортабельно. В нём стояла печка, лежали даже дрова, а к потолку были подвешены полиэтиленовые мешочки с макаронами. Скорей всего последними тут были охотники в конце зимы прошлого года. По дороге нам встретилась белочка. Она сидела на ветке кедровой и созерцала нас сверху совершенно спокойно. Похоже, что здешний животный мир ещё не знаком с варварской человеческой цивилизацией. Так что? Пусть и природа не ждёт от нас милостей, как и мы не ждём от неё ничего хорошего... Вернулись к своему лагерю. Я нёс в руке фрагмент абразивного круга и предложил Толику определить что это за минерал.
- Наверно сфалерит, - брякнул он не задумываясь. Но потом вспомнил курс минералогии и поправился: - А...Это корунд!
Ребята опять кинулись расписывать пульку, а я сушился у костра и писал дневник. Время от времени шпарит интенсивный дождик, в тайге мокро и сыро. Вечером вернулся Яковлевич с шофёром Витей. Отбой.
17 августа 1975. После завтрака мы пошли по вчерашней тропе. Дошли до ям на реке Ладзуге. Обливаясь потом, залезли по гривке и начали профиль, втроём – Сергей, я и Витёк. Толик с Яковлевичем пошли маршрутом. Породы были представлены кислыми туфами да роговиками вроде. Встретилась скала высотой метров 20. Спустились к реке Ладзуге и тут же начали карабкаться на противоположный склон. По дороге нам встречались старые заросшие канавы, может быть 25-30-ти летнего возраста, если так можно выразиться. Тут мы отобрали неплохие штуфные пробы с галенитом и сфалеритом. Полезли ещё выше, перелезли на другую гривку и, пройдя 1280 метров профиля, покончили с этим делом. Когда мы доползли увешанные штуфными пробами до лагеря, то обнаружили, что Володя-Борода (он же Яковлевич) и Толик уже ухитрились вернуться раньше нас, хотя ухитрились заблудиться в 100 метрах от лагеря. Шофёр Витя приготовил кое-что покушать. Ужин – это ХОРОШО, как говорил Максим Горький (он же Пешков Алексей). Вечером, устроившись поудобнее, мы слушали с раскрытыми ртами старого морского волка Яковлевича-Бороды, его бесконечные были и небылицы.
18 августа 1975. Я дежурный по лагерю. Встал пораньше, сготовил завтрак. Проснулись все, позавтракали и стали паковаться. Я с Толиком пошёл снимать антенну и фотографировать останец. Над старым лагерем геофизиков, как на севере диком сосна, торчал живописный останец, так что я захватил свой фотоаппарат „Зоркий-4К“ . Антенну отцепили, срубив дерево, потому что лазить как обезьяны или Витёк мы не умеем. Свернули антенну, сложили всё в рюкзак, сделали пару кадров и потопали обратно. Загрузили все монатки на машину и заехали на другой участок, который называется Перевальным. Здесь много бараков, банька. Когда натягивали антенну, чуть было не наступил на гадюку. Если бы она меня укусила, то я умер бы молодым и подающим надежды студентом... Я готовил обед и летал туда-сюда. Споткнувшись о корни, содрал ноготь на мезинце правой ноги. Ой, какая боль! Кровь, грязь...Забинтовал и скакал дальше на одной ноге. А тут ещё варил я вермишель с молоком, а получилась липкая комковатая масса. Яковлевич вообще разозлился, да и другие на меня набросились. Мало того, что покалечился, нога болит, а тут ещё на меня-инвалида набросились...хорошо ещё, что меня не зажарили и не съели...
19 августа 1975. Ребята ушли на профиль, а у меня палец на ноге болит, ноет. Ботинки не могу надеть из-за него. Яковлевич тоже тут, переговаривается по рации с базой. Почитал книжку. С работы возвратились ребята. Вечером поели жареной рыбы, которую с утра наловил Яковлевич.
Ночью, когда все спали, я вышел с приёмником на воздух. Лунная ночь, очень светло и тревожная музыка среди ночной тайги. Музыка конца 20 века, эры полётов в космос. Витя шофёр тоже подошёл, тоже не спится. Послушали музыку, и спать.
20 августа 1975. Утром сняли антенну, запаковались и поехали в сторону Корейской Каменки, на другой профиль. Однако что-то случилось с рессорами и пришлось изменить маршрут и ехать в Кавалерово. Поздним вечером мы приехали в Кавалерово, с песней на губах спрыгнули с кузова, а тут оказалось, что нашу хату занял Эдуард Чуланов. Занял, так занял...Взяли раскладушки и поехали на базу партии в Кенцуху. А там москвичи, что ли, оккупировали территорию. Ну, эти уплотнились. Мы поставили раскладушки, поужинали и спать.
21 августа 1975. Утром встали, помогли москвичам запаковаться и занялись самым важным и необходимым – отдыхом. Вечером я , Толик и шофёр Витя сели в автобус и поехали в кино в Кавалерово. У гастронома „Новинка“ слезли, взяли „лимонада“ и „боржоми“. Влезли на какой-то живописный пригорок и, выкушав „боржоми“ с „лимонадом“, пошли по Кавалерову. По дороге попался ещё один гастраном, где мы взяли, чтобы в боку не кололо, напиток „Чёрная женщина“. В ближайшем кинотеатре репертуар нас не удовлетворял, поэтому мы пошли на базу отряда. По дороге встретили Хипу со второго курса, поболтали о том, о сём. Хипой его наверно потому называют, что у него длинные патлы и одет во всё джинсовое. Так выглядят американские хиппи, а не советские студенты, комсомольцы.Стиляга! Он местный оказывается. Пришли на базу, в секретном месте обнаружили ключ от базы, вошли и сели за стол. „Чёрная женщина“ – этот возбуждающий кокосовый напиток мы выпили, наслаждаясь тропическим букетом. Решили пройти к другому кинотеатру. Там демонстрировался индийский фильм „Бобби“. Приобрели билеты и отправились к колодцу, испить водички и освежиться, потому что тут такая жара стояла. Не то что в горах. Но так как Толя, поскользнувшись сел в лужу, то пришлось вернуться к кассе и сдать билеты. Не идти же ему мокрому в кино ради этого „Бобби“. Прохожие удивлённо шарахались от нас в стороны. Ещё бы, мы ведь несколько одичали в тайге. У меня пробивалась борода и только потому не называют меня сейчас Бородой, чтобы с Яковлевичем не путать. А девушки смотрели на нас, раскрыв рты, и спотыкались...Дошли до остановки, обнявшись, как подзагулявшие матросы. Посадили Толика на лавочку. Эко его макануло... Автобуса почему-то долго не было, и мы с Витькой пошли договориться к машинам, стоявшим у ресторана „Хрустальный“, чтобы довезли до Кенцухи. В машинах сидели ленинградцы-геофизики. Пока разговаривали с ихним шофёром, подошёл кенцухинский автобус. Мы с Витей понеслись к остановке, задыхаясь от быстрого бега. Но где же Толик? Нету! Автобус щёлкнул дверцами и ушёл, обдав нас выхлопными газами. А Толик оказывается просыпал спички и искал их под лавкой. Геолог без спичек в тайге – не геолог! Мы с Витей опять пошли договариваться с ленинградцами, чтобы подбросили до Кенцухи. Заглянул я к геологам на кузове, а они там сонные, на приветствия не отзываются. Это их на кузове через всю страну наверно везли, как дрова, 10 тысяч километров? Уговорить ихнего водителя не смогли...А нам и ехать всего минут 10. Они упёрлись: -Нам не по пути, нам к морю надо!
Ну их к чёрту! Постояли ещё на остановке, на Толика один глаз, чтобы не исчез опять. Подошёл опять автобус. Толика затащили внутрь, а то он упирался. Всё хотел к какой-то Бобби... У него что-то вроде снежной болезни, ничего не видит. Ослепительный свет неоновой рекламы посёлка с привычкой к свечке в старом бараке – это такой контраст! Сошли в Кенцухе. Вот тут тьма колючая, не зги не видать. Толик тем более ничего не видит. Тут из клуба народ повалил толпой. Шпана местная нам вежливо объяснила как пройти к пятому магазину. Кое-как добрались наощупь. Толика довели до самой раскладушки, так как он и на электрический свет уже не реагирует. А москвичи не доехали до места и опять тут как тут. Сначала не могли найти нужную дорогу среди тайги. Всё заросло кустарником и мелким подлеском. А когда нашли, то пришлось прорубаться по лесной дороге. Сидели раза три в яме, а в сумерках решили вернуться на базу. Москвичи и Эдик посочувствовали Толе и пообещали о нём позаботиться, потому что мы с Витей шофёром взяли фонарик и пошли пройтись по Кенцухе. Ночь была тёмная. Откуда-то доносились голоса. Мы пошли на голос и наткнулись на двух девочек. Они качались тут на качелях. Ну а нам только и надо было, что с кем-то хоть словом перекинуться. Они студентки из Владивостока, с торгового училища. Тут ещё ребята местные подошли, а один из них шурин нашего бывшего шофёра Валеры Воробья. Устав отдыхать, мы с Витей вернулись на базу и легли спать в 2 часа ночи. Серёга пришёл в три ночи, а Витёк добрался лишь под утро. Они были вдвоём в гостях у друга серёгина в Кавалерово, и во тьме потерялись. Это вам не белые ночи! Это чёрные приморские ночи!
22 августа 1975. Утром у некоторых от бессонной ночи болели головы. Дабы полечиться взяли освежительного напитка из изюма. Тут же полегчало. Всем стало хорошо и весело. Сегодня собирались в баню, так что я отправился в лесок за вениками. Ну и, как Маугли в одних плавках, иду я по лесу с ножом за поясом, наслаждаясь летним теплом. Забрался на небольшой склон, нарезал веток для веника и начал спускаться по тропке вниз к речушки, но вдруг оказалось, что я скольжу по осыпушке. В одно мгновение пролетев 20 метров, я плюхнулся в воду. Ободрал руки и то место, на котором обычно сидят. Хорошо ещё что нож, торчавший за плавками, ничего не отрезал лишнего... Чтобы унять режущую боль и смыть песок, я плюхнулся в речку. Собрав ветки дубовые и найдя нож, я вернулся весь расцарапанный на базу. Толик меня перевязал и я упал спать. Проснулся под вечер. С двумя Витьками прогулялись по Кенцухе вечерком, но особого удовольствия не получили. Тех девчонок, что вчера, мы не встретили...
23 августа 1975. Запаковались и утром выехали к морю. По дороге заехали к москвичам, для чего пришлось свернуть с прямого пути на лошадиную дорогу. Яковлевич решил с москвичами производственные вопросы, и мы дальше поехали. Взяли с собой Алика - шофёра москвичей, и курс - на Ольгу! Я с Аликом ехал в кабине до заправки в Ольге, а потом опять на кузов, так как Алик вернулся к москвичам. А мы снова приехали в ту бухту между Тимофеевкой и Ракушкой, поставили палатку. А я опять дежурный, как назло! Пока варил рожки и вскипятил чай, солнце село. Пришлось купаться при свете звёзд. Они тоже солнца, только очень дальние, поэтому не греют совсем. А вода была тёплая и солёная.
24 августа 1975. Утром встали, быстро всё свернули, запаковались и поехали в Падь Дикушу. Тут где-то рядом Мокрушенская пещера, но нам туда не надо. Воскресный день, солнце пылает ярко! Лепота! Проезжаем брошенные посёлки, а в одном из них нам дорогу перебежала стайка полуголых одичавших женщин. Очень забавное зрелище, особенно для одичавших судентов-геологов. На отшибе этого посёлка оказалась одна хата жилая. Мы остановились и спросили у хозяина как проехать в Падь Дикуша, есть ли дорога до неё.
- А, Дикуша...да, туда трудно проехать...
Яковлевич вытащил карту из своего офицерского планшета, чтобы как-то разобраться с дорогой и с этим не совсем трезвым стариканом. А тот махнул рукой отчаянно, и вызвался показать нам дорогу. Едва мы отъехали, как он принялся командовать шофёром. Даже на кузове было отчётливо слышно, как он орал: -Направо крути, направо! Поворачивай, едрёна вошь!
А направо были ямины, лесок и никакого подобия дороги. Там и танк не пройдёт! Витя наотрез отказался поворачивать Тогда старикан оскорбился, выругался кучеряво и потопал к себе домой пешком, не оборачиваясь. Но мы и сами нашли дорогу. Это была заросшая лесная дорога. Лошадиная дорога, совсем не езженая. Однако доехали до места без приключений. Разбили лагерь на косе и отбой.
25 августа 1975. Позавтракали и пошли делать профиль. Сопка была невысокая, деревья росли не густо, было просторно, как в парке, поэтому идти было легко. Мошки не было. А породы не отличались разнообразием: туфы, липариты, фельзиты. А Витя нашёл какой-то камень похожий на кальцит, а твёрдость - кварца.... Профиль кончили в 15:00. Это был мой последний профиль в этом сезоне. Пришли в лагерь, пообедали, запаковались и поехали в Кавалерово, куда добрались благополучно. Разве что по дороге подвезли студентов-стройотрядовцев из нашего ДВПИ, да ещё гаишники остановили перед въездом в посёлок, что-то искали, всё перерыли. Полчаса мурыжили, потом отпустили. На базе в Кенцухе застали какого-то невысокого молодого человека, по фамилии Холин.
26 августа 1975. Серёга с Холиным уехали за продуктами. Мы с Яковлевичем наводили порядок в снаряжении. Потом я постирал кое-что и повесил сушиться. Подготовка к завтрашней дороге.
27 августа 1975. Утром после завтрака я получил расчёт. Сели мы на машину и поехали. Доехали до Шумного. Машина остановилась, вылез Яковлевич из кабины и говорит:
- Ну всё, студент, нам тут сворачивать, так что счастливо!
Спрыгнул я с рюкзаком на дорогу, пожал всем руки. Движок машины взвыл, ребята помахали мне с кузова ручкой, а я ещё некоторое время стоял, глядя как они удаляются. Я немного завидовал им, потому что они едут на новые профили, на новые неизведанные места, а я остаюсь... Вскинул рюкзак на плечи и зашагал в западном направлении по шоссе, потому что автобус тут поймать было нереально. Время от времени пытался остановить мчащиеся мимо машины. Но никто не останавливался. А у меня сегодня День Рождения....Но я не обижался, что никто не останавливается. Я шёл с рюкзаком за плечами лёгкой пружинистой походкой, энергия молодости била ключом. Я мог бы так идти и идти часами, не уставая. Но вдруг какая-то легковая машина остановилась передо мной.
- Эй, парнишка, тебе далеко?, - спросила какая-то женщина.
- Мне до Арсеньева....
- Тогда садись, довезём!
Вот так, какие-то добрые, совсем незнакомые люди довезли меня до Арсеньева. Я им по дороге рассказывал про тайгу, про нелёгкую, но романтическую жизнь геологов. А из автомобильного приёмника неслась песня в исполнении Аллы Пугачёвой „Арлекино“. Но вот и Арсеньев, доехал. Поблагодарил добрых людей, помахал им рукой. Им надо было в Уссурийск. А я поспешил домой, до которого было всего каких-то 400-500 метров ровной дороги без стланника, без бродов, без перевалов и без мошки... Дома очень обрадовались моему появлению мои добрые родители, тут же накрыли праздничный стол. Отпраздновали мой День Рождения и благополучное завершение первой геологической практики.
Продолжение тут:
"Второй КУРС. 1975-1976" - http://www.proza.ru/2013/09/04/1255