БОМЖИ
(«Мы когда-то жили…»)
Он лежал на трамвайной остановке, прямо на асфальте тротуара. Просто вытянул одну ногу, вторую чуть согнул, оперся на локоть – и лежал. Так ему было хорошо, удобно. А на окружающих плевать (им ведь на него тоже в общем-то плевать, каждый день и по многу раз на день).
А зовут бомжа Володей, это я знаю совершенно точно, потому что знал его раньше, в конце 70-х. Он был тогда молодым, крупным и красивым парнем, блондином со слегка вьющимися волосами. В те годы он начинал свою трудовую биографию на нашем стекольном заводике, работал слесарем в механическом цехе. Но в конце 80-х заводик пошел под откос из-за «поющей революции», и Володя, как и сотни других парней, работу потерял. И, увы, тоже «пошел под откос», и уже не нашел в себе сил подняться (потому, видать, и лежал сейчас на тротуаре).
Вспоминаю еще одного «бывшего человека». Он был моим тезкой, в школе мы учились едва ли не в параллельных классах. Он тоже был красив, очень красив: строен, высок, чуть худощав, с лицом актера. Больше того, он был умён, начитан, лишь чувство собственного достоинства, пожалуй, было в нем слегка раздуто, что и отражалось постоянно на его лице. Он женился вскоре после школы, но стал понемногу выпивать, причем, оправдываясь перед женой, делал заявки на некую свою исключительность.
Однажды он зашел ко мне в гости. Я разжег камин, и даже прочитал ему кое-что из своих тогдашних «потуг на писательство». Он выслушал, помолчал, потом говорит:
- Нет, знаешь, чего-то в твоих произведениях… недостает.
Я не обиделся, поскольку никогда не питал особых иллюзий в отношении своих писательских возможностей. Тем более, что он знал, чтό говорит: к тому времени он успел перечитать массу литературы – и отечественной, и зарубежной. И продолжал увлекаться чтением, так что чувство языка у него наверняка было.
Потом мы виделись еще несколько раз, и он как-то рассказал мне, что жена сделала ему «отставку» - не выдержала того, что он практически «не просыхал». Денег стало не хватать, он начал распродавать книги, которые так любил. И жене всё оное надоело.
И с этой поры Юра «вошел в затяжное пике», и так же, как и первый мой «герой», не смог собраться, и несмотря на весь свой мощный интеллект, не нашел в себе силы остановить скольжение вниз…
Последний раз я встретил его лет пять тому назад, в трамвае, и узнал с великим трудом, после того как он назвал себя. Это был уже совершенно другой… человек, если можно так выразиться. Какой-то старинный вытертый армейский бушлат, на голове – вконец замызганная шерстяная шапочка, лицо… трудно сказать, ЛИЦО ли это было, потому что передо мной сидел уже законченный бомж, а они практически все на одно лицо. И уже месяца три-четыре тому назад мне кто-то сообщил, что Юра С. умер… Он был одноклассником моего друга детства, этот красивый и статный парень с лицом актера (в молодости, увы – в молодости).
Мы нередко, встречая бомжей, брезгливо отворачиваемся и отстраняемся от них. А они – это же всё «люди в прошлом»! У каждого есть имя, есть биография, живут (или жили) где-то их родители. У этих несчастных «асоциалов», бродяг поневоле, было свое детство, были наверняка и мечты, а будет… Ничего у них не будет. Хорошо еще, если похоронят по-человечески.
Сколько же их теперь по всей Эстонии! А по России?! И хочется иногда в упор спросить любителей помыть косточки советской власти: КОГО ругаем? И ЗА ЧТО? Глупостей у той власти был вагон, никто не спорит. Но не было в людях той эпохи столько жадности и обозленности – в одних, и безысходности – в других. Общество было добрее, ровнее, гуманнее. А что сейчас? В чем суть «прогресса» нынешнего общества на территории бывшего СССР? Не в том ли, что на каждых десять вновь обогатившихся приходятся тысячи обездоленных? И сколькие из нас постепенно, сами того не сознавая, уже продвигаются по стезе «обомжелости»? И что же это за общество такое, в котором существуют люди, до которых никому нет дела? По большому счету, это же бомба замедленного действия! Когда взорвется – никто не знает. Но взрыв, скорее всего, неизбежен. В той или иной форме.
Природа Земли мудра, и в ней не бывает столь немыслимых «перекосов», какие способны создавать в своем обществе люди. И если природа изредка наказывает нас катаклизмами, то не мы ли сами – причина подобных несчастий?
И лучше бы обществу нашему как можно быстрее понять: нельзя нам быть цивилизованными дикарями, нельзя плодить бомжей в своей среде. Нельзя оставлять людей без надежды. Это наказуемо.
3-6.07.2003
Таллин