Владимир Убогий - написанные рецензии

Рецензия на «Ростовские трамваи и всякая всячина» (Владимир Морж)

Рецензия на произведение “Ростовские трамваи и всякая всячина”
(автор – Владимир Морж)
Приступая к анализу произведения, обратимся сначала к его названию. Как правило, название если не полностью отражает тему произведения, то, как минимум, тесно с ним связано. Например, в заголовке называется главный герой (герои) произведения. Вспомним: “Петр Первый” Алексея Толстого, “Три мушкетера” Александра Дюма. Или предмет, вокруг которого развивается действие: “Гранатовый браслет” Куприна, “Железная маска” того же А. Дюма. Или указывает на эпоху, место или время действия: “Как закалялась сталь” Н. Островского, “Тихий Дон” М. Шолохова,
Название произведения нашего автора “Ростовские трамваи и всякая всячина”. Значит, речь будет идти о трамваях. О трамваях можно писать техническим языком с точки зрения их конструкции, мощности, принципа действия. Можно описать состав трамвайного парка: количество трамваев, маршрутов. Можно описать историю становления и развития трамвайного движения в Ростове-на-Дону с точным указанием дат, количества подвижного состава, данных пассажиропотока. Ни то ни другое не соответствует характеру данного описания.
Автор описывает свои воспоминания и впечатления от общения с ростовским трамваем, описывая отдельные маршруты, но не прибегая к точной датировке событий.
Как же мы определим жанр этого произведения?
Рассказ? Но композиция рассказа, как, впрочем, и повести, и романа, как правило, имеет определенную структуру, включающую в себя следующие составляющие: экспозиция, завязка, развитие действия, кульминация, развязка и иногда эпилог. Правда, в зависимости от содержания, возможны перестановки этих составляющих, так, в детективах часто вначале автор дает развязку (преступление), а потом начинает раскручивать всё действие.
Структура рассматриваемого произведения не содержит в себе всех этих составляющих. Повествование представляет собой последовательное изложение равноценных эпизодов и читатель движется по ним, как по рельсам или, скорее, по шпалам, иногда останавливаясь на вставных эпизодах и эмоциальных всплесках автора.
Таким образом, отсутствие четкой композиции, эмоциональный характер повествования и отраженное в названии дополнение “всякая всячина” позволяют отнести это произведение к жанру эссе, который можно определить следующим образом:
“Эссе́ (из фр. essai «попытка, проба, очерк», от лат. exagium «взвешивание») — литературный жанр, прозаическое сочинение небольшого объёма и свободной композиции.”
Я сказал, что эссе - прозаическое сочинение небольшого объёма и свободной композиции. Но это не значит, что в нем не должно быть продуманной композиции.
Автор подчинил композицию номерам трамваев (15, 13, 6, 1-18 и, наконец, снова 1), о которых вспоминает, разделив текст на очень не равноценные главки. Так, глава, посвященная трамваю № 15, содержит 90 строк, а трамваю № 5 – всего 8.
При этом почти в самом начале воспоминания автор почему-то через откуда-то взявшийся кинотеатр “Сокол” без всякого объяснения перескакивает в Латвию, пространно изъясняясь в любви к её столице, вставляя целиком не имеющую никакого отношения к трамваям песню “Снегурочка”. Целая страница совершенно не нужной вставки. Это может быть оправдано, если в Ростове использовались трамваи производства Рижского завода ТТТ. Но и в этом случае кусок слишком длинный. Советую его убрать или хотя бы сократить.
Потом автор, словно опомнившись, снова предался воспоминаниям о любимом трамвае № 15, прибавив к нему рассказы о троллейбусах и коммерческом трамвае.
В конце главы появилась новая тема: Трамвай убрали, а рельсы продали. И эта тема в дальнейшем назойливо повторяется в нескольких вариациях.
В следующей главе длинно рассказывается о сложном рельефе и только потом автор сообразил сказать, что это маршрут трамвая № 7. Но тут же он вспомнил про свой любимый трамвая № 15, уделив ему больше внимания, чем герою этой главы.
Трамваю № 5 автор уделил меньше всего внимания.
Описание трамвая № 13 характерно тем, что в нем ездили футбольные болельщики. Однако в этом описании есть один эпизод, на котором я хотел бы остановиться подробнее.
“А на улице творилась что-то ужасное: трамвай, оказывается, наехал на ногу одному мужику с палочкой. Мужик стоял возле стрелки, матерился трёхэтажным и стучал по трамваю палочкой. Из трамваев (нашего и других) высыпал народ. Кричали: нужно вызвать скорую! Кричали: перетяните ему ногу чем-нибудь, чтоб кровь остановить!.. Вагоновожатая стояла, прислонившись к морде трамвая, отмахивалась от палочки ломиком, внимала потерпевшему и постепенно приходила в себя. Было очень подозрительно. Мужик не падал от боли, хотя вот она, отрезанная, раздобленная ступня. Ни кровинки из ноги не вытекло. А мужик продолжал материться и кричал что-то про протез.
Конечно: трамвай переехал ему именно протез. Не знаю, заплатила вагоновожатая за причинённый материальный и моральный ущерб или нет, но смеху было много. И вагоновожатая влезла со своим ломиком обратно, закрыла двери и повезла толпу на футбол. Есть вещи и поважнее сломанного протеза. Нечего свои протезы под трамвай совать! Как «башмаки»!”
Есть определенные законы жанра. То же касается и юмора. В лекциях по литературе о природе смешного нам читали, что смешное есть противоречие между формой и содержанием. Рассмотрим такую ситуацию. Молодые люди стоят на балконе и едят мороженое. Внизу по тротуару проходит расфуфыренная дама с большим декольте. Случайно или преднамеренно мороженое падает ей в декольте. Это смешно как противоречие между внешним видом дамы и конфузной ситуацией, в которую она попала. Если же мороженое упадет за шиворот согбенной старушке – это уже не смешно.
В фильме “Здравствуйте, я ваша тётя!” артист М. Козаков играет персонажа с несгибающимся протезом, который при этом пытается играть роль строевого офицера- бонвивана и увивается за дамочками, из-за чего попадает в комические ситуации. Это смешно. А и без того несчастный инвалид, попавший под трамвай протезом - это не смешно. Советую этот эпизод убрать.
Следующая глава посвящена трамваю № 6. Это детские воспоминания. Удачным можно считать эпизод с проверкой билетов.
Глава 1-18 – ностальгическая. Посвящена “гибели трамваев”. Содержит поэтическую вставку.
Глава 1 посвящена могиканину ростовского трамвайного движения и является эпилогом всего повествования.
Тут следует отметить, что нумерация глав по номерам трамваев сбивает с толку, так как начииается с 15 и кончается на 1.
Стиль и язык произведения
Повествование ведется от первого лица, что придает ему доверительный характер, Автор сразу обращается к читателю, как к собеседнику:
“Мой любимый трамвайный маршрут, конечно, – пятнадцатый.”
“Я пятнадцатый трамвай помню с детства.”
Даже то, что запомнилось недостаточно точно, автор умеет описать с достаточной мерой художественности, создавая практически из ничего живую картину, что вызывает доверие к нему:
“Саму толкучку я помню плохо: ноги, ноги, ноги, черно-серая толпа надо мной.”
Можно привести много очень живых картин общения автора с трамваем:
“Чтоб сесть на пятнадцатый трамвай надо было спуститься у Переходного моста (где-то валяется фотка со мной-мальцом, сидящим на перилах того моста), перейти на ту сторону Балки и влезть в трамвай, лучше в первый вагон (там меньше болтало). Прямо посреди Балки была главная опора моста, и трамвай её широко объезжал. Тут и была остановка.”
При этом воспоминания даются многопланово с разных точек зрения: это и мальчик, который едет в музыкальную школу или на футбольный матч, это юноша, потерпевший первое поражение на любовном фронте, проиграв спор о трамвае, это взрослый человек, беседующий в трамвае с приезжей провинциалкой и написавший на эту тему стихи, и, наконец, сам сегодняшний автор, которой обрамляет всё повествование.
Язык повествования живой, образный. Даже там, где дается информация, связанная с историей трамвая, автор вносит элемент субъективного восприятия.
“Там, в самом низу, за каменными заборами шла железная дорога, стояли корпуса паровозо-ремонтного завода (бывшие царские Владикавказские мастерские), был построен спортивный зал, куда я бегал играть в баскетбол (этот зал потом сгорел), был клуб, столовая (прохожие шли и видели через окна, как повара кашеварят глубоко внизу), был хороший магазин, в который я ходил с бабушкой за продуктами.
А ещё появилось отделение милиции (я там однажды побывал).”
О пятнадцатом вагоне:
“Двухвагонный, деревянный, с длинной штангой с колёсиком, из под-которого в сырую погоду красиво вылетали тучи синих искр. И никаких китайских петард не надо было!”
Про кинотеатр “Сокол”:
“А как туда ходил народ! На вечерние сеансы было не купить билетов! А на утренние – детские – несколько раз нас приводили классом. Там читали умные лекции перед кино, проводили торжественные мероприятия с флагами и горнами.”
Автор не лишен юмора:
“Завтра вернут кондукторов, а пассажиры, наконец, будут входить и выходить через понравившиеся им двери. Круговорот кондукторов в природе.”
“Нет пока такого транспорта, который бы мог преодолевать Затемерницкие препятствия, которые с лёгкостью берёт трамвай!”
Автор вставляет в повествование и стилистические наблюдения.
“Потом было уже проще, дальше шли прямые Ростовские улицы «города» – так называли центр (и до сих пор называют). Слово «город» в смысле «центр» оказалось вовсе не эксклюзивным для Ростова-на-Дону, как я когда-то думал с гордостью. Булгаков употреблял это слово для Киева. Уже давно куча станиц, посёлков, поселений и сёл вросли в город, стали его плотью, а центр так и остался тем самым единственным «городом» в городе.”
Подводя итог анализу указанного произведения, хотелось бы сказать, что тема автором раскрыта достаточно полно, художественно и занимательно.
При некотором сокращении она вполне может восприниматься как цельное, самостоятельное произведение в жанре эссе.
В.Н. Убогий

Владимир Убогий   13.02.2014 23:12   •   Заявить о нарушении