Уши

- Об этом даже речи быть не может! Ты с ума сошла?! Мы с отцом два года на репетиторов работали, а теперь ты заявляешь, что это все впустую? Нет, Катя! Это даже не обсуждается! Ты будешь поступать туда, куда мы запланировали! – Ольга в сердцах швырнула тарелку, которую мыла, в раковину и, ойкнув, прикусила палец, изрезанный осколками.
- Мам, но я не хочу быть экономистом! Ты же знаешь, что я терпеть не могу математику! – Катя кинулась к аптечке искать пластырь.
- А в том, чем ты придумала заниматься, математика, конечно, не нужна?! – Ольга сердито отстранила дочь, и сама приклеила полоску пластыря на самый глубокий порез.
- Нужна! Как же я посчитаю, сколько ткани нужно или выкройку сделаю? Но, мам, это же другая математика! Я с тоски взвою днями напролет копаться в бумажках и считать, считать…
- Я это делаю. И пока не взвыла.
- А хочется? – Катя выжидающе замерла, не сводя глаз с матери.
А Ольга вдруг осеклась. Надо же! А она даже не задумывалась об этом… Работа как работа. Не хуже других. А может и лучше, ведь оплачивается весьма достойно. По крайней мере, сейчас. Конечно, к той должности, которую она сейчас занимала, Ольга шла не один год. Но оно же того стоило? Уже несколько лет она почти не думает о том, может ли позволить себе ту или иную покупку. Конечно, это не касается крупных трат. Квартиру или машину в одной зарплаты не купишь. Но новые духи или понравившуюся «тряпочку» - запросто. И это не пробьет брешь в бюджете, как бывало раньше. Может, зря она так? Сама ведь тоже с чего-то начинала…
Ольга повернула кран, выключая воду, и села, кивнув Кате на чайник.
- Сделай-ка мне чайку. Успокоиться надо.
- Сейчас!
Катя засуетилась, а Ольга вздохнула.
Какая же Катюшка уже взрослая… А ведь кажется, что только вчера топала по восьмиметровой комнате в коммуналке, где Ольга жила с отчимом, пуская пузыри и пытаясь выговорить свои первые слова.
Ольга улыбнулась. Первым словом у ее дочери было вовсе не «мама». Отец, услышав четкое – «деда», сбежал из комнаты, чтобы не показывать своих слез, а потом гордый, подбрасывал внучку к потолку, твердя:
- Счастье ты мое! Чем я только заслужил такое?!
Ольга на этот вопрос могла бы ответить поэмой в стихах. Да и как иначе? Этот человек заменил ей и рано ушедшую маму, и всех родственников вместе взятых. Им пятилетняя девчонка, оставшаяся без матери, оказалась просто не нужна.
Бабушка приехала, поохала-поахала, но заботиться об Оле, тихо сидящей у нее на коленях с нетронутой шоколадкой в руках, отказалась.
- Ты, Гера, уж как-нибудь сам, ладно? На лето я ее возьму, если уж совсем некуда будет пристроить, а потом никак не смогу у себя оставить. Ты же знаешь, где я живу! Ни садика рядом, ни школы. Детворе за пять километров приходится добираться на уроки. А ты – москвич! У тебя, вон, все при всем. И девчонка-то уже твоя. Ты же отцом записан теперь? Ох, как же хорошо, что Настена успела документы выправить! А то осталось бы дите без догляда!
Оля, которая почему-то в деталях помнила этот разговор, так и видела перед собой глаза отца в тот момент. Серые, очень светлые, они стали тогда вдруг совсем черными. Конечно, со временем Ольга поняла, что ей это просто показалось, но впечатление от той беседы было столь сильным, что отложилось в памяти вот так – грозой, изменившей не только цвет глаз отца.
Он не стал возражать теще. Просто взял Ольгу на руки, и кивнул.
- Она – моя. Вы сами это сказали. И я о ней позабочусь. А вот отправлять ее к вам на лето, уж простите, не стану. Далеко. Да и не за чем. Так ведь?
Бабушка ничего не ответила тогда отцу. Просто опустила голову и отодвинула от себя шоколадку, которую девочка выронила на кухонный стол, застеленный чистой клеенкой, когда потянулась к отцу.
- Как скажешь, Георгий Максимыч. Ты ее принял – тебе и ответ за нее держать.
О том, как получилось так, что она оказалась не нужна ни бабушке, ни тетке, Ольга узнала куда позже. Отец никогда и ничего от нее не скрывал. На вопросы отвечал прямо и без уверток, но лишь тогда, когда считал нужным.
- Погоди, Олюшка, еще не время.
- А когда, пап?
- Скоро. Чуть подрастешь, и я тебе все объясню.
И ни разу отец не обманул ее…
Об отношениях в семье матери Ольга узнала, когда ей исполнилось шестнадцать.
- Сложно все там, родная. Очень сложно. Мама твоя была старшей из сестер. И не очень-то желанной.
- Почему?
- Твоя бабушка родила ее рано. Очень рано! Едва семнадцать сравнялось. Любовь у нее такая случилась, значит… Замуж хоть и вышла, но с мужем жить не стала. Не заладилось у них там что-то. Настю родителям отдала на воспитание, а сама подалась в город, на заработки. И там у нее и устроилось все. Нашелся новый муж и получился ребенок. Младшую дочку бабушка твоя любит больше жизни. Все для нее. А та, словно и не рада этому. Шпыняет мать почем зря. Не дает к себе близко подойти. Я почему бабушку твою вызвал, когда Насти не стало? Хотел, чтобы она к нам перебралась. Сосед мой комнату продавал. Вот эту самую, где ты теперь живешь. Вот я тогда и подумал, что хорошо будет, если станем жить все вместе. Там внуков не дают нянчить, так хоть тут порадуется продолжению дочери… Ан, нет! Не захотела она этого. Твердила, что забирать тебя не будет, хотя я ей никогда этого и не предлагал. Все рвалась обратно. Говорила, что ждут ее…
- Не ждали?
- Нет. Мне тетка твоя звонила. Просила не отпускать мать. Говорила, что видеть ее не хочет. Тогда-то мы и рассорились.
- Мне кажется, я даже знаю, почему…
- Да, дочь. Ты меня всегда понимала. Ну скажи ты мне, как так можно?! Не понимаю я этого! И никогда не пойму! Нет никого ближе родителей! И ладно еще, когда мать или отец к детям относятся плохо. Такое ведь бывает. Ты уже большая, должна и о таком знать. Мало ли, как жизнь сложится. Но вот, когда ты для матери свет в оконце, а к себе ее на пушечный выстрел не подпускаешь – тут уж… Не понять мне этого! Не могу. Как ни пытался. И нет этому никаких оправданий!
- Как сейчас у бабушки дела? Ты знаешь?
- Болеет. Я помогаю деньгами. Это она мне позволяет. Я спрашивал, хочет ли тебя увидеть.
- И что она?
- Отказалась. Твердит, что виновата, но и только. А это значит, что ничего она не поняла. Если скажешь, что хочешь к ней поехать, то я тебя отвезу. Повидаетесь. Одну не отпущу. Не проси.
- А я и не буду! Папка, моя семья здесь. И никуда я не поеду. Нечего мне там делать! Я ведь помню ту шоколадку…
- Какую?!
- Ту, что бабушка привезла, когда приезжала к нам.
- Тебе ж тогда всего пять было! Как же ты запомнила?!
- Не знаю. Но забыть этого не могу, хоть и понимаю, что надо бы.
- Время все лечит, доченька…
- Не ври мне, пап! Не все! Ты вот после мамы так один и остался. Не искал себе новую любовь. Не пытался жизнь наладить. Значит, время не такой уж хороший лекарь, так?
- Умница ты моя… Все-то понимаешь, хоть и рано еще тебе… Возраст не вышел…
- Интересно, почему это вы, взрослые, всегда и все за нас решаете? Что мы можем понять, а что нет? Пап, маленький человек – тоже ведь человек. И пусть я не все еще понимаю, но чувствовать мне никто не запретит, ведь так?
- Так…
- Вот и не говори мне, что я могу, а что нет, ладно? Я, может, не очень умная, но понять, кто для меня родной, а кто не очень, в состоянии. Я помню, как сложно тебе было. И как ты прибегал за мной в садик, когда я сидела одна в раздевалке и ждала тебя, потому, что остальных уже забрали родители.
- Прости, дочь… Работы много было…
- Да я не к тому! Пап, я же все понимаю! Ты делал, что мог! Знаешь, мы как-то сидели с Виталиком Карповым вот так вечером, и он ревел, как девчонка.
- Почему?
- Потому, что боялся, что мама за ним так и не придет. А я знала, что ты меня не бросишь!
- Как же я мог?!
- Никак, папка. В том-то и дело! Я ведь все-все помню! И как ты меня забирал, и как платья мне покупал, чтобы была такая же красивая, как другие девочки, и как косички заплетал! И как не соглашался мне их обрезать покороче, когда воспитатели предлагали. Твердил, что у девочки должны быть красивые косы… И гольфы с помпончиками помню!
- Какие еще гольфы?
- Ленке Киреевой мама купила такие, и я ревела, как белуга, потому, что они мне безумно нравились! Я хотела такие же, но понимала, что не видать мне их, как своих ушей. Слово дефицит знали тогда даже дети, пап. А ты мне раздобыл их. Пусть и не сразу, а почти год спустя, но я до сих пор помню, как стояла на школьной линейке, и чувствовала себя самой красивой. Потому, что у меня были и гольфы эти, и бантики, и косы! А еще я знала, что где-то там, в толпе родителей, ты смотришь на меня…
- Я тогда так волновался, как будто сам в первый класс собрался…
- Ага! Школьницей стала я, а валерьянку пил ты. И это я помню! Все помню, папка… Не помню только одного, да и не могу помнить.
- Чего же?
- Как получилось так, что ты стал моим отцом? Я никогда не спрашивала тебя об этом, но, думаю, время пришло.
- Все очень просто, доченька. Я любил твою маму.
- И все?
- А что еще надо? Мы познакомились с ней, когда ты уже была. Маленькая совсем. Чуть больше годика тебе было. Смешная… Обнимала меня за ногу и не хотела отпускать… Ты так на нее похожа, Оленька… Как мне было не любить тебя? Мы, мужчины, народ странный. Это, если с вашей, женской стороны, поглядеть. Женщины редко понимают причины наших поступков. А ведь просто все. Есть любимая женщина и есть ее ребенок. И если ты любишь эту женщину, то примешь все, что она принесет с собой в твою жизнь. Без оглядки, без условий, без страха быть непонятым кем-то. Все это не имеет никакого значения. Есть она и есть будущее. И все! Больше никаких условий и условностей.
- Пап, я тебя люблю…
- Я знаю, доченька! Знаю...
Палец в очередной раз болезненно дернуло, и Ольга поморщилась.
- Мам? – Катя поставила перед Ольгой чашку с чаем, и присела на корточки, заглядывая в глаза. – Я не хочу ссориться…
- Я тоже не хочу! Но ты же понимаешь, как это важно – выбор будущей профессии?
- Конечно, понимаю! Мам, именно поэтому я и хочу, чтобы ты меня услышала! Заниматься тем, что мне неинтересно, просто потому, что вы с папой так решили, мне совсем не хочется. Я знаю, что ты скажешь! – Катя осторожно обхватила ладонь Ольги, стараясь не задеть многострадальный палец. – И я очень ценю все, что вы для меня сделали! Но хочу попробовать добиться чего-то сама! Разве у тебя такого желания никогда не возникало?
Ольга грустно усмехнулась.
Знала бы Катюшка, сколько раз такое желание посещало ее маму…
- Папка, я не хочу в вуз после школы!
- Даже не обсуждается!
- Ты же никогда не диктовал мне, что делать и как!
- Не в этом случае, дочь. Прости, но вопросы, которые касаются твоего будущего, я буду решать по своему разумению. Образование нужно получить! Точка! Положишь мне на стол диплом и можешь делать все, что тебе заблагорассудится!
- Так уж и все?
- В разумных пределах.
- Папа!
- Я за него! Что ты хочешь от меня?
- Хочу, чтобы ты разрешил мне работать!
- Да ради Бога! Только, после учебы. Если очень уж неймется, то найди подработку на вечер. Я не буду против, если пойму, что это не мешает тебе учиться. А в остальном – уволь, но я буду настаивать на своем. Образование необходимо!
- Да масса успешных людей вообще не имеют высшего!
- И пусть их! Они мне никто и звать никак, а ты – дочь! И я за тебя отвечаю!
- Я не хочу этого!
- А разве это так плохо?
Ольга, вспомнив этот разговор, невольно усмехнулась.
Какой же глупой она была тогда! Как не понимала, что нет на свете ничего дороже того тыла, который обеспечил ей отец?! Разве мог кто-то сделать для нее больше?
Студенческие годы, наполненные бесшабашной радостью, о которой она никогда не узнала бы, если бы не отец. Первые трудности, с которыми она столкнулась, когда влюбилась на третьем курсе и забросила учебу. Рождение Кати и отчаяние, когда отец девочки решил, что такая ответственность ему вовсе ни к чему… И жесткие отцовские ладони, которые словно наждаком прошлись по ее мокрым щекам, заставляя вспомнить, что она не одна. И новый ремонт в комнате, чтобы кроватка Кати встала в тот угол, где потеплее и посветлее и было место, где играть… И тяжелые шаги отца за стенкой, который укачивал горланящую шестимесячную Катюшку, приветствующую свой первый зуб, пока мать готовилась к очередной сессии. И колыбельная, которую Катя пела своим куклам, совсем как дед, безбожно фальшивя, но ничуть этим не смущаясь… Ведь, разве важно, попадаешь ты в ноты или нет, если песня твоя от души и для тех, кого ты любишь?
И первые успехи… Пусть небольшие, но встреченные с восторгом, потому, что для отца никогда не было ничего важнее, чем радости дочери… Его поддержка и уверенность в том, что все, что она делает – это правильно… Неужели она теперь не даст дочери того же?  Не услышит ее?
Ольга тронула Катю за руку и кивнула на стул.
- Сядь! Поговорим спокойно.
- Мам, а ты готова?
- Теперь уже – да. Сложно мне, конечно, Катюша. Ты права в чем-то.
- Ого! Я думала, что ты мне скажешь, что я глупая девчонка и ничего не смыслю!
- Я это уже сказала, если ты помнишь. Но, наверное, не совсем правильно это сделала, ведь ты меня не услышала и не поняла. Вот теперь я готова к спокойному разговору, и мы с тобой должны решить, как быть дальше. Плохо, конечно, что папы дома нет, но мы с ним обязательно поговорим позже. 
- Согласна. Мам, я прям такую уж глупость сморозила?
- Нет. Просто застала меня врасплох, и я не знала, как отреагировать.
- А теперь что? Знаешь?
- Да прям! Ничего я не знаю! Кроме того, что надо найти какой-то компромисс.
- Это когда ни вашим, ни нашим?
- Не совсем так. Это когда всем, но так, чтобы никому не обидно было.
- И как же это сделать?
- Тащи ручку и бумажку! Будем думать!
Через час на листочке, вырванном из Катиной школьной тетради, красовалась таблица, кривовато расчерченная ею и заставившая девочку задуматься.
- Видишь? Сколько плюсов в твоей затее, столько же и минусов. И к общему знаменателю мы пока не пришли, так?
- Мам, это очень сложно…
- А ты как хотела?! Одно дело объявить себя модельером и решить, что мода – это то, чем ты хочешь заниматься всю свою жизнь.
- Свадебная мода, мам…
- И прекрасно! Шить такие платья – это, наверное, здорово! Какая девушка не мечтает выйти замуж в платье своей мечты? Мне кажется, мало найдется девочек, которые не мечтали бы с детства о том, какую свадьбу они хотят. Не придумывали бы себе наряд и не мечтали бы о том, как будут ахать гости, любуясь на такую красоту.
- Вот! И я так думаю!
- Отлично! Но придумать наряд – мало. Надо же еще его сшить! А для этого, вон, сколько всего нужно! Прежде всего, оборудование. Ведь качественный пошив без него просто невозможен. Нашей швейной машинкой тут не обойтись. 
- Согласна!
- Потом, нужны хорошие ткани и кружево. Ты же не хочешь шить что-то простенькое?
- Нет…
- Значит, нужно проработать и этот вопрос. А еще...
Ольга встала с места, и поманила за собой Катю.
- Нам нужно будет куда больше места, понимаешь? Невозможно шить такой наряд на кухне или даже в гостиной. Места не хватит! Ведь юбки могут быть пышными, а испортить уже готовое платье можно любым пятном. Нужна мастерская!
Катя покрутилась, задумчиво разглядывая стены и потолок, а потом пригорюнилась.
- Мам, получается сплошная математика…
- А ты как думала? Любое дело – это прежде всего математика. Просчитать вероятности, продумать, как, чего и сколько. Без этого никуда! Я готова, конечно, тебе помочь, но в этой сфере никогда не работала. Поэтому, понимаю, что это только верхушка айсберга. Стоит копнуть поглубже, и найдется еще очень много того, о чем мы с тобой не подумали.
- И что делать? – Катя крутила в руках бумажку с табличкой и готова была разреветься.
- Эй, ты чего?! – Ольга шагнула к дочери и обняла ее, прижимая к себе так крепко, как только могла. – Не надо плакать! У тебя красивая мечта! Очень красивая! Но, чтобы сделать ее реальностью, нужно хорошенько поработать.
- А как? – Катя прижалась к матери, отвечая на ласку, и ища ответа у той, что всегда ее слышала.
- Придумаем! Ты ведь не одна! Есть я, папа, дед, бабушка. И все мы тебя любим и хотим, чтобы у тебя все получилось! А, значит, так и будет!
- Мам, а как же подкурсы и репетиторы?
- А что с ними?
- Получается, что все зря?
- С чего бы? Или ты думаешь, что стать модельером – это так просто? Нет, родная, тут тоже потребуется образование! И учиться тебе придется ничуть не меньше, чем там, где мы планировали изначально! Просто теперь нам нужно будет чуть подправить траекторию – куда и как. Но это мы решим, когда приедет из командировки папа. Соберем семейный совет и будем думать.
Катя потерлась носом о мамино плечо, и Ольга рассмеялась:
- Хватит! Для этого платок есть! Фу, Катерина! Вроде выросла уже, а все как маленькая! Прекращай реветь, и принеси мне телефон!
- Зачем?
- Буду звонить тому, кто знает, как с девчонками вредными разговаривать!
- Деду?
- Ну! А кому еще-то? Моя нервная система не приспособлена к таким нагрузкам. Нужен стабилизатор!
- А если дедушка скажет, что все это глупости?
- Не скажет! – Ольга забрала у дочери телефон и кивнула на стул. – Садись!
- Зачем это? – не поняла Катя. – Ты же разговаривать будешь?
- А разве этот разговор не тебя касается? – Ольга набрала номер и включила громкую связь.
И через несколько минут Ольга уже улыбалась, слушая, как отец расспрашивает Катю о ее мечтах и планах.
Все наладится.
Ведь если есть те, кто хочет тебя услышать – это уже половина успеха. А если они тебя еще и поддержат…
Добавь к этому щепотку своих усилий и желания доказать, на что ты способен, а потом приправь все это любовью и мечтой, и получишь именно то, что было задумано!
Вот и Катина мечта воплотится в реальность.
И спустя несколько лет она будет заполошной квочкой носиться за кулисами модного показа, готовя свою первую коллекцию к суду зрителей.
- Не та фата! Смените на кружевную! Да, эту! А это что? Почему корсет так безобразно зашнуровали? Переделайте! Девочки, вы прелестны! Куда! Стоять! Туфли же не те!
Ольга, будет наблюдать за всей это суетой, пристроившись в сторонке, чтобы не мешать, но в конце концов не выдержит и ухватит за подол пробегающую мимо дочь.
- Катя, успокойся! Все будет хорошо!
- Ох, мам! Я так волнуюсь! – Екатерина на мгновение замрет, прижавшись к матери. – Только бы все прошло хорошо…
Она возьмет руку Ольги, приложит к своему животу, и лукаво улыбнется:
- Как думаешь, она будет гордиться своей мамой?
- Даже не сомневаюсь в этом! – Ольга обнимет ладонями живот дочери и рассмеется, приветствуя неугомонную свою внучку. – Катюша, давай-ка потише! Вон, как она разгулялась!
- Чувствую, будет еще один ураганчик! Такой же, как и мы с тобой.
- Пусть будет! Только вовремя, хорошо? Нам спешка ни к чему! Ведь так? Поэтому, давай-ка выдыхай! И успокаивайся! Все будет хорошо!
Катя кивнет в ответ и побежит дальше, а Ольга пройдет в зал, найдет свое место, и сядет рядом с отцом.
- Папка, а папка!
- Что, Олюшка?
- Спасибо тебе…
- За что это?
- За уши, пап! За уши… За то, что ты всегда слышал меня и научил слушать…
Отец ничего не ответ ей. Кивнет на подиум, призывая смотреть повнимательнее, и улыбнется:
-  А наша девочка – вся в тебя, Олюшка! Такая же егоза! Ты смотри, что устроила! Молодец!