Над уровнем моря

Полдень. Пора где-то остановиться, подкрепить силы, выпить чашечку крепко сваренного кофе и проститься с милой испанской Коста Бланкой, ставшей на время для русского пилигрима вторым домом. Завтра в дорогу, Родина ждёт! Хотя насколько я ей, собственно, нужен - один из насущных вопросов моего чемоданного настроения.

Останавливаю машину у знакомого ресторанчика. Мне нравится его архитектурное решение – развитый эркер нависает над полосой многокилометрового пляжа. Это даёт посетителям ощущение полёта над морем. Захожу. Ресторан увлекает беззаботным воркованием кофейной машинки и полдневной ленностью официантов. Их можно понять. Вот-вот наступит вечер, и молчаливая территория заполнится гудом праздных гуляк и суматошными возгласами весёлых компаний, заранее заказавших столики на самом краешке плывущего над водой, как облако, ресторанного эркера.

Вокруг никого. Несколько чаек разгуливают по дальнему столику и, как бы упрекая человека, кличут: «Люди, дайте нам что-нибудь, мы ужасно голодны!». Перевожу взгляд на кромку берега и понимаю, что чайки не лукавят. Плотно, едва не толкая друг друга плечами, по линии берега расположились рыбаки. То тут, то там в рыбацкой шеренге возникает оживление, и какой-нибудь счастливчик выуживает из волны, бегущей к берегу, дивное серебристое дорадо.
«Да, - размышляю я, - человек не оставляет бедным чайкам никаких шансов к пропитанию!»

Мальчик лет десяти взбирается на отвесный валун и весело окликает мать, желая продемонстрировать ей своё отчаянное геройство. В это время внушительный вал спрессованной влаги отделяется от морской пучины, грозно подпрыгивает на мелководье и обрушивается водопадом пенных струй на валун с зазевавшимся пареньком.
Ужас! Клокочущее месиво подбрасывает мальчика в воздух, стаскивает с валуна и роняет прямо в воду в метре от кромки берега. Мать, как тигрица, в прыжке хватает драгоценное дитя и ловко отбегает в сторону. Похоже, звериная повадка матери не напрасна. Через пару секунд на валун обрушивается другая волна. Она распускает по песчаной отмели свои пенные когтистые лапы и яростно ищет пропавшего человечка. Видимо, предыдущая проказница сообщила ей о лёгкой возможности поживиться.
Стая рыбаков устремляется в сторону валуна, но, убедившись, что опасность миновала, вновь выравнивает строй и продолжает рыбалку.

Я облегчённо вздыхаю и пускаюсь в размышления. Меня занимает мысль о том, как же клейки природные множества. Рыбаки нарушают структуру моря. Хитростью и разного рода приспособлениями они выманивают из воды серебристых обитателей лагуны. Море пытается компенсировать вынужденные потери и рыщет на берегу.
Я вспоминаю, как колыхнулась рыбацкая шеренга в ответ на стремление водной стихии завладеть мальчиком.
Выходит, несмотря на все наши внутренние разногласия, каждый член человеческой стаи понимает: если погибнет человечество, погибнет и он сам. И если сейчас не тебе, но другому грозит опасность, значит, она грозит и тебе тоже.
Это понимает и море. Когда волна, разбившись на мелкие кусочки о прибрежный гранит, ползком отступает на глубину, море посылает поверх неё новую силу. И тотчас, заслоняя пенистой грудью израненную подругу, новая сила с грозным рёвом приближается к берегу.

Я допиваю остывший кофе и вижу, как сумерки постепенно скрадывают моё пространство жизни. Ресторан давно полон посетителей. Все они веселы и говорливы. - Ничего себе, - притворно возмущаюсь я, - увлечённый мыслями, я не заметил, как наступил вечер! И всё таки (мой тон - само миролюбие) движение времени требует доказательств!
- Пожалуйста! - отвечает Коста Бланка.

Из-за горизонта сквозь чернеющую синеву неба проступает загадочный светящийся краешек. Но проходит всего минута и, сначала наполовину, а потом уж и целиком, во всю свою инородную ширь, материализуется огромный оранжево-красный диск Луны. Это, скажу я вам, что-то! Нежась в закатных лучах Солнца, передо мной висит настоящее космическое тело.
Я знаю, что между нами беспредельная пустота, и в то же время - вот оно, совсем рядом. Кажется, прыгни на кораблик, подплыви и протяни руку...

Я поднимаю голову и оглядываю безжалостные сумерки. На одном краю в самом остатке моей полусферической дневной жизни я вижу багровое Солнце. Много часов оно правило миром, было всесильно и прекрасно. Теперь его силы кончаются, так же, как кончается его время.
Я разворачиваю шею и смотрю в противоположную сторону. И видится мне начало иной полуночной жизни. Луна поднимается вверх, сбрасывает с себя шелкОвые багряницы, белеет и по-хозяйски оглядывает пространство жизни, покинутое Солнцем.
 
Что ж, пора в дорогу. Прощайте, Коста Бланка! Надобно взглянуть и на российские светила. Как-то они там, под Воскресенском, не слишком ли засветились?..