Камнеломка

Глава четвертая

Дорогу в аэропорт Тромсё Лида хорошо помнит с прошлого раза. Выезд из города, мост, поворот.
Еще не поздно сейчас все сказать. Она собиралась с силами все три дня, все то время, что была в этот раз у Юнаса. И дотянула до последнего, до дороги в аэропорт. Она просто не знает, как вообще такое говорить. Никогда не доводилось. «Ты очень хороший, но у нас ничего не выйдет»? Тьфу, мерзость. Ну, соберись. Сейчас. Давай.
Вышка аэропорта, парковка, вход, яркие фонари среди ноябрьской утренней темноты.
Все, поздно.
- Может, приедешь на Рождество? - осторожно спрашивает Юнас, вытаскивая ее чемодан из багажника.
- Постараюсь, - неловко врет Лида. - Но не уверена. Ну посмотрим потом, ладно? - она отворачивается в сторону. Вроде как случайно. - Все, побежала. Счастливо!

Она уже зарегистрирована, и у нее вполне достаточно времени, чтобы посидеть с Юнасом, сказать все и выпить по чашке кофе. Но лучше она выпьет стаканчик кофе одна, глядя из окна на самолеты.
Лида провожает взглядом темный джип с рекламой рыбацких снастей, подхватывает чемодан и идет к багажной ленте. Струсила, просто струсила и не нашла слов, не собралась с духом.
Позвонить или написать смс сейчас - еще хуже. Юнас хороший, он ничем не заслужил, чтобы с ним так расставались.
Первый рейс из Тромсё в Осло - в седьмом часу утра. В половине девятого она будет в Осло, к десяти уж точно доедет до центра, к одиннадцати – до Холменколлена.
Как раз к началу тренировки. Если только не задержится самолет - но SAS вроде не склонен к опозданиям, и погода нормальная, и вон он, самолет, уже прилетел и стоит у гейта.

Гонки Кубка Норвегии, они же – фактически последние отборочные соревнования. Лида не собиралась на них, никак не собиралась, – она только что вернулась из Бейтостёлена, и денег у нее осталось – еле-еле дотянуть до конца месяца. Она смотрит через огромное панорамное окно на парковку аэропорта. Большого джипа с рекламой снастей уже не видно, уехал.
Как дурацки все получилось. Ну почему она не сказала?

Юнас написал ей несколько дней назад – мол, приезжай, у меня день рождения. Хочешь, пришлю тебе билеты?
Лида не хотела. Сидя перед монитором, она пыталась подобрать слова и сказать все как можно мягче и сдержаннее. И не решалась. «Сейчас, - пообещала себе она. – Еще чашка кофе, и я все ему напишу».
Когда через десять минут она вернулась с кухни с чашкой кофе, в почте ждало новое письмо: Юнас проверил рейсы и написал, что готов ей прислать билет, только на обратном пути получается целых две ночевки в Осло, ничего? Обычно из Тромсё в Осло полно рейсов, и можно состыковать с чем угодно, но как раз в эти дни будет забастовка. Он бы и сам побыл с ней в Осло, но у него приезжают важные клиенты. Но он оплатит ей отель, какой Лида захочет.
Лида смотрела на письмо, забыв про кофе.
Две ночи и почти три дня в Осло.
Как раз в то самое время, когда у сборной будут последние отборочные гонки к сезону.
Конечно, она не может позволить Юнасу платить за отель. Но билет на самолет… от этого отказаться невозможно. В конце концов, он сам ее позвал – значит, хочет видеть.

Она отхлебнула остывший кофе и написала, что да, приедет, но платить за нее в Осло не нужно, - она остановится у знакомых. И полезла в дальний ящик стола за кредитной картой. «Что ты делаешь, дура, - бубнила сама себе Лида, распечатывая конверт с картой. – Какая, к черту, кредитка? Ты как расплачиваться потом собираешься? Зачем ты ее вообще оставила, надо было сразу же выкинуть!»
Хостел. Койка в общей спальне вполне ее устроит, не привыкать. Мест должно быть полно, начало декабря – самое мерзкое время, какое только можно представить. Пока она искала хостел подешевле, пришло еще одно письмо от Юнаса – с билетами и вопросом, точно ли ей не нужен отель?
Точно.
Она быстро, боясь передумать, оплатила выбранный хостел и снова потянулась к холодному кофе.
Билет на деньги Юнаса. Хостел – сама.
- Лебедева, ты думаешь, что можно быть скотиной только наполовину?
Дурацкая привычка – разговаривать с собой вслух.

***
Соревнования начнутся завтра, сегодня только тренировки, но на подступах к стадиону кипит жизнь: из смазочной фуры доносится врубленный на полную катушку тяжелый рок, вокруг тесно от машин. Едва подойдя к парковке, Лида чуть ли не сталкивается с идущим навстречу Арне Люндом.
- Эскиль сейчас приедет, - вместо приветствия ухмыляется ей Люнд. – А где твоя подружка?
- Подружка?
- Ну, вы вместе были в Бейтостёлене. Высокая такая, не говорит по-норвежски.
- А, твоя фанатка. Не знаю. Грозилась приехать на Кубок мира в Рыбинск.
- Привет ей.
- Я ведь передам.
Лида, кивнув ему, оборачивается в сторону фургона смазчиков - и видит, как подмигивает ей дальним светом подъезжающая машина, грязная настолько, что с ходу и не определить цвет. На заляпанном лобовом стекле - небольшой чистый просвет от дворников.
- Привет! - Хальворсен выскакивает из машины. Именно выскакивает, а не выходит. - Я так и знал, что ты приедешь.
- Привет. Эскиль, тебе нормально с таким стеклом?
- Чего, по-твоему, я на этой дороге не видел? Подожди, сейчас покажу тебе, где на трассе встать, - Хальворсен взлетает в фургон смазчиков, словно не касаясь лесенки, и через несколько секунд выпрыгивает обратно, с лыжами в руках. - Пойдем. Вон, видишь, - подъем, поворот и спуск? Вот там, на вершине подъема, хорошо. Все видно. Встанешь и будешь мной любоваться, - с очень серьезным лицом говорит он.

На вершине подъема - тоже жизнь: несколько тренеров, дети из местной спортшколы, журналисты, которых Лида уже знает в лицо. И Томми.
- Ты Стине не видела? - с ходу спрашивает он.
- На мужской тренировке? - улыбается Лида. - Нет.
- Я ее машину на парковке видел, а ее саму - нет.
- Мог брат ее приехать. На ее машине.
- Кстати, да, - меркнет Томми. - Хальворсен-то как настроен?
- Не знаю, - теряется Лида. - Я не успела спросить, он же как обычно - как вихрь... и я ничего не спросила... будет теперь думать, что он мне не интересен.
- Ага, он именно так и будет думать. Что настолько не интересен, что ты аж в Осло приперлась. Ты видела? Уже есть составы на завтра. Заходи на мой сайт, я все уже выложил. Как вихрь, говоришь? Ну-ну, посмотрим завтра.
- Он что, завтра бежит? Я думала, он на личных гонках сосредоточится, а эстафету пропустит.
- Куда он денется, твой Хальворсен. Бежит, как миленький. Он сейчас не в том положении, чтобы выбирать. А чего ты приехала, если думала, что не побежит?
- А я случайно. Да и так, на тренировки посмотреть. Ты меня прямо расстроил с завтрашней гонкой.
- Ты что, не рада будешь его видеть?
- Я просто заранее знаю, что будет. Насмотрелась уже на команду его округа. Два классических этапа проиграют каждый по минуте. Потом этот их юниор с третьего этапа – он же на третьем, да? – подтянется секунд на двадцать. А потом, мол, давай, Эскиль, вывози!
- Тебе б в аналитики идти, - ухмыляется Томми. – И что, вывезет?
- Посмотрим. У других-то как составы?
- Из первой сборной мало кто. Это Хальворсену нужно доказывать, что он еще есть. Остальным эта эстафета даром не сдалась, они уже на Кубок мира в мыслях едут.

Увидеть Эскиля после тренировки не удается. Лида идет к метро, и по пути в центр успевает написать и Яннике, и Юнасу. Янника в восторге от переданного привета. Юнас жалеет, что не может быть с Лидой сейчас в Осло.
Почему она ему не пишет, что приехала на тренировку к сборной?
Словно в этом есть что-то нехорошее. Нет, ну что такого, она должна проторчать два с лишним дня в Осло – почему не посмотреть на отборочные гонки?

К концу второго классического этапа команда Хальворсена проигрывает больше двух минут. Пацан с третьего этапа чуть-чуть исправляет дело, но толку от этих нескольких отыгранных секунд мало.
Эскиль стоит в зоне передачи эстафеты, не глядя на табло. У него лицо второгодника, который хочет подраться, всерьез так подраться, как минимум до директорского кабинета, а то и до милиции. Разгон, передача эстафеты, касание - и гонщик с третьего этапа падает на колени, а Хальворсен улетает в горку со стадиона, как укушенный.
Лида провожает его взглядом. Минута сорок пять не отыгрывается на десяти километрах, почти не отыгрывается.  Опять на него свалят всех собак.
Она поднимает глаза на табло и ахает - отыграть двадцать семь секунд за два с половиной километра?
- Ой, ты что... ты что делаешь? - шепчет она себе под нос, одновременно испуганно и восхищенно.
К седьмому километру отыграна уже минута с лишним, и Лиде больше не нужно смотреть на табло - Эскиль догнал второго-третьего лыжников, и теперь его показывает камера. Злющее лицо, ни следа усталости в движениях. Крутой подъем, несколько резких отталкиваний, и второй-третий остаются уже за спиной, счастливо, ребята, не усните тут с таким темпом, мне с вами некогда, мне еще первого догонять.

- Ничего себе твой Хальворсен отжигает! - говорит подошедший из пресс-центра Томми.
Лидера Эскиль достает уже на стадионе, когда и камера не нужна, все перед глазами. Точнее, почти достает, - догнать и обогнать не хватает дистанции. Кажется, еще метров пять – и он точно был бы первым, но этих пяти метров нет – и он вместе со своей командой только второй. Быстрый взгляд на табло, знакомая веселая улыбка. Как она скучала по этой улыбке! Пусть он и не выиграл, но это была отличная гонка. Совсем как раньше.

- Томми, у них же пресс-конференция будет? Или на Кубке Норвегии их нет?
- Будет-будет.
- Ты… ты расскажи мне потом, ладно?.. Как он, что сказал?
- Я все напишу на сайте. А ты заходи на сайт, почитаешь!
- Да ну тебя! – Лида подхватывает рюкзак и идет к загородке возле микст-зоны.
Хорошо все-таки, что у нее яркая куртка и яркая шапка. И что зрителей мало, и ее легко заметить.

- Эй, привет!
- Привет, - Лида оборачивается на оклик и расцветает. - Молодец, поздравляю! Просто супергонка!
- Я думал, лучше будет, - усмехается он. - Ну не получилось. Извини.
- Что - извини? Слушай, ты не в первый раз так говоришь. Мне... - Лида на секунду сомневается, сказать или нет, - мне обидно, когда ты так говоришь.
- Что?
- Мне обидно, когда ты извиняешься. Очень.
- Почему?
- У тебя есть две минуты?
- Две - есть.
- Так. Черт, я не знаю, как тебе объяснить... ну... ты, когда говоришь «извини», - как будто считаешь, что я от тебя чего-то ждала и не получила. Победы, медали, не важно, чего. А мне ничего не надо, понимаешь? И никакие другие лыжники не нужны, и ты любой все равно - самый лучший. На любом месте. Второй. Сто второй. Не извиняйся никогда. Никогда больше. Я и так знаю, что ты все, что мог, сделал.

На награждении Лида старается не смотреть на пьедестал. Ну вот зачем она, ну надо ж было так ляпнуть. Хальворсен, спрыгнув со своей второй ступеньки, отдает ей букет, но сказать ничего не успевает - его уже тянут за рукав репортеры с микрофоном.
В метро по пути со стадиона Лида зарывается в цветы носом. А может, и не обиделся. Но все-таки зря она так.
В кармане куртки звонит мобильный.
- Так. А теперь расскажи мне, что все это значит, - Юнас говорит, словно сквозь зубы.
- В смысле?
- Я телевизор смотрю. Лыжи. NRK транслирует Кубок Норвегии, ты не заметила? Все транслирует. – Юнас на мгновение замолкает, потом продолжает: - И награждение тоже.
- Эх, - выдыхает Лида. - Я как раз тебе хотела сказать...

***
На следующее утро она приезжает к самому началу тренировки. Даже еще раньше. Самолет в Москву, на который Юнас купил билет, только вечером, так что у нее в запасе целый день. Сегодня женская эстафета, это Лиде не особо интересно, но перед эстафетой – тренировка мужской сборной.
Она поднимается от метро к трамплину, обходит стадион сверху и мимо вакс-кабин и парковки идет к пустым трибунам.
- Лидия! Лидия! Подожди!
Лида вздрагивает. Но нет, это не голос Эскиля, - да он и не помнит ее имени и окликает обычно бесцеремонным «эй, ты!».
Она оборачивается. Ее догоняет Томми, чем-то радостно размахивая.
- Я тебе кричу, кричу, а ты не слышишь! Смотри! – он машет планшетом. – Сколько заходов на мой сайт, а! Вчера выложил после эстафеты статью – и столько заходов! Никогда столько не было! Я еще сделал комментарии, устроил там дискуссию, и народ заходит! Ну смотри же!
Томми открывает статью на планшете, Лида читает заголовок – и стоит, хлопая глазами.

- Ты… ты вообще вчера эстафету-то смотрел?
- Конечно! Вот я после нее и написал! «Хальворсен упускает победу на последних метрах» - клевый же заголовок, да? Я бы кликнул. Все кликают.
- Ты… нет, ты точно гонку видел? – Лида слышит, как резко звучит ее голос, но ничего не может поделать. Да и не собирается. – Томми, он принял эстафету девятым. Была минута сорок пять от лидера. Финишировал вторым, отстал всего на полсекунды от первого места.
- Ну! – кивает Томми. – Он же не выиграл! Значит, проиграл. Упустил победу.
- Он… он не упустил победу! Он завоевал для команды второе место, хотя это было вообще невозможно! Любой другой плюнул бы и сдался!
- Не понимаю, что тебе не нравится, - Томми забирает планшет. – Даже Иверсен, и та про эту статью отозвалась.
- Не верю, - фыркает Лида. – И что она сказала?
- Что не готова обсуждать материалы такого уровня. Но она же ее прочитала!
- Скорее, начала читать. Ты б не нарывался с ней. Я эту Иселин, конечно, знать не знаю, но, похоже, одно ее слово – и ты в жизни больше не получишь аккредитацию ни на какие норвежские соревнования.
- Ха! Это ты еще на Кубке мира не была ни разу. Кстати, почему ты на Кубок мира не приезжаешь? У нее там тоже все шелковые, она даже вашего русского комментатора, двухметрового медведя, одним взмахом ресниц по стойке смирно вытягивает!
- Ладно. Я побежала, тренировка скоро, - Лида делает шаг в сторону трибун.
- Куда ты побежала, мы и так на стадионе? И еще нет никого. Я в пресс-центр. Надо на новые комментарии ответить. Я там дискуссию развернул – не пора ли Хальворсену из сборной. Тебе кофе взять?
- Нет уж. Обойдусь.

Кофе не помешал бы, она заледенела, пока поднималась от метро. Но шел бы он к черту, этот Томми со своим бесплатным кофе из пресс-центра.
- Ты чего, злишься? – не понимает Томми.
- Иди отсюда. А то комментарии свои выложить опоздаешь, новые заходы на сайт проворонишь.
- Ну, значит, тебе новости не интересны. И как тренеры настроены, и что Хальворсена уже пару раз видели с Николь Шефер из немецкой юниорской команды. Не понимаю, что ты вдруг злишься на ровном месте.
Лида разворачивается, не отвечая, спускается по трибунам к самой трассе, смотрит, как начинают подходить спортсмены. Надо найти Эскиля, извиниться за свои вчерашние слова. Увидеть его и извиниться. Она случайно наговорила резкостей. Кто она вообще такая, чтобы это ему говорить?

А вдруг они сейчас не увидятся, мало ли, он не придет на тренировку? Легко может и не прийти. А когда ей удастся вырваться в следующий раз – кто знает…
Но Эскиль приходит на тренировку - одним из первых. Лида стоит внизу, на стадионе, совсем рядом, - так близко, что слышит щелчки креплений и шелест липучки на темляках палок. В метре от нее Хальворсен, не замечая ярко-розовой куртки и ярко-розовой шапки, защелкивает на талии подсумок с питьем. Потом, подняв голову, какое-то мгновение в упор смотрит на Лиду, быстрым движением опускает на лицо очки – и срывается с места.

Зря она так вчера. Такое и на родном-то языке трудно сказать, а уж на неродном… Мало ли, как для Эскиля прозвучали ее слова? Надо подойти и извиниться после тренировки – но он ее в упор не замечает. Но цветы же вчера отдал? Но у него и так были заняты руки, понятно, что хотелось поскорее избавиться от тяжелого букета. А она-то, дура, уже каждый цветочек по сто раз перецеловала.
Эскиля на стадионе не видно, он мог укатить наверх, за часовню, или через дорогу в лес по самой длинной петле, - кто ж его знает, что у него в планах на сегодняшнюю тренировку. Но рано или поздно он вернется к своему рюкзаку. Обычно он катается пару часов, так что у Лиды полно времени. Она еще раз смотрит по сторонам, потом решает проверить, есть ли какие-то новости после вчерашней эстафеты, и, достав телефон, быстро проглядывает норвежские спортивные сайты.
Прямая речь от самого Эскиля – сделал все, что мог в такой ситуации. Осторожные слова тренера сборной – не впечатлил, но, может быть, мы дадим ему еще шанс, время пока есть.

Что значит не впечатлил? Лида еще раз пролистывает материал. Может, она чего-то не поняла? Или вчера видела другую гонку?
Она совсем замерзла, но боится отойти и проворонить Хальворсена. Да и уйти греться некуда, тут только пресс-центр, куда ее без аккредитации не пустят. Правда, наверху есть теплое фойе лыжного музея, вот там она и погреется на обратном пути к метро. Там и кофе есть, но тут Лиде придется подождать – у нее осталось ровно девяносто крон, как раз на вечерний поезд до аэропорта. Ну ничего, в самолете дадут и кофе, и бутерброд. Несколько часов она протерпит.
Вокруг начинается суета – готовятся к женской эстафете. Самих спортсменок еще нет, но на трассе появляются сервисеры, а возле микст-зоны телевизионщики выставляют свет для быстрых интервью после финиша. Лида замечает знакомую женскую фигурку – слишком тонкая талия, слишком крутые бедра, облако черных кудрей. Интересно, она их хоть когда-нибудь собирает в хвост? Нет, вряд ли, - будь у нее самой такие роскошные волосы, Лида бы тоже носила их только распущенными.

Иселин останавливается в нескольких метрах от нее – видимо, отвечая кому-то на сообщение. В одной руке – телефон, в другой – распечатанный старт-лист женской гонки.
- Видела? – Эскиль Хальворсен тормозит возле журналистки так резко, что морозный снег разлетается в стороны. – Новые совсем, - кивает он на лыжи. – Пока не серийные.
- Слушай, инженеры «Россиньоля» от тебя еще не вешаются?
- Ну, бывает.
- Ты такой же чокнутый на лыжах, как и на машинах, и на том, чтобы выигрывать, - Иселин убирает телефон, ее зеленые рысьи глаза вдруг загораются. – Чокнутый, точно. «Женщины, лошади, власть и война», - усмехается она. – Все, побежала, сейчас Стине с девчонками подтянется, надо успеть всех записать.
Иверсен уносится, не дожидаясь ответа, - впрочем, Эскиль на нее и не смотрит. Он надевает теплую куртку, закидывает рюкзак на плечо, подхватывает лыжи и палки – и вдруг оборачивается к Лиде:
- Эй, ты так целых два часа тут и стоишь? Не примерзла?
Значит, он прекрасно ее видел перед тренировкой.
- Не примерзла. Прости, я… я что-то не так сказала вчера… как-то очень неправильно все получилось… Тьфу, - она выдыхает, - я сейчас опять какой-нибудь ерунды наговорю.
- Валяй, - Хальворсен оборачивается, Лида замечает, что в серых глазах скачут черти. И, похоже, он совершенно не сердится. – Вперед? – он кивает в сторону выхода со стадиона.
Лида молча идет следом. Надо что-то сказать – что она улетает этим вечером, что он самый лучший, обязательно со всем справится и все сможет, что… да много что…

Наверху, у лыжного музея, паркуется здоровенный туристический автобус, из его дверей тут же появляются шумные туристы с фотоаппаратами. Все сбиваются в кучку возле рослого мужчины – наверное, гида, - и вдруг одна женщина смотрит на Хальворсена и бросается к нему.
- Ой, это же вы? Простите, вы же Эскиль Хальворсен? – по-английски спрашивает она.
- Да, - он поворачивается к подошедшей туристке, улыбается и начинает производить впечатление.
Лида смотрит на него, и ей на миг становится обидно - ей он никогда так не искрился - и тут же делается стыдно за то, что так подумала. Она отворачивается, чтобы на него не смотреть, но все равно краем глаза смотрит. И не знает, куда ей деваться, - уйти тихонько? Или дождаться его? Или она его и так уже достала, и лучше уйти?
- У вас же скоро Кубок мира, да? – спрашивает туристка.
- Да, - улыбается Хальворсен.
Лида знает эту улыбку, это веселая улыбка хорошего настроения, для автографов и фото с болельщиками.
Хальворсен даже приосанивается, кажется.
- Я вас сразу узнала! – повторяет женщина. – Я все-все гонки смотрю по телевизору, ни одной не пропускаю! А Арне Люнд тоже здесь, да? Он такой крутой, я так за него болею, так мечтаю с ним сфотографироваться!

Продолжение - пятая глава:
http://www.proza.ru/2019/01/19/537


На это произведение написана 1 рецензия      Написать рецензию