Амнезия

      
       В голове шум и звон… Лежу не в тёплой мягкой постели, а на чём-то влажном и жёстком. На земле? С чего вдруг? Попытаться открыть глаза… Веки тяжёлые… Но, слава богу, со зрением всё в порядке – вижу. Надо мной ветки с нежной листвой, а сквозь них синее небо. Не понял… Я перепил, упал и валяюсь, не пойми где? Алкаш, что ли? Или бомж?

       Немного привстать и опереться на локоть. Таак… Обозреваю картину не то Поленова, не то Левитана: кусты, обрыв, рядом лес, внизу речка. И как меня сюда занесло?

       Попробовать подняться… Не так-то просто, но получилось. Тело ломит, под носом кровь, руки тоже в крови. Меня избили? Знать бы кто и за что? Проверить карманы… Пустые! Ни документов, ни денег, ни каких-нибудь ключей, даже платка носового нет… Круто... Только думай - не думай, а надо отсюда потихоньку сваливать…

       Встал, и это уже хорошо. Вдоль берега тропинка. Куда-нибудь да выведет, а может встречу кого… Если не испугаются, то помогут. Нога болит, синяя, хромаю. Худо дело… Кому-то, видимо, дорогу перешёл! А соображаю неплохо: во-первых, я человек и даже живой; во-вторых, день тёплый, трава зелёная, на солнце река блестит… «Кто я, что я? Только лишь мечтатель…» А это уже Есенин. Странно, строчки из Есенина память подсказала, а о почитателе его таланта - молчок!

***

       Какое-то время мужчина шёл, прихрамывая и опустив голову, но, услышав собачий лай, встрепенулся, надеясь увидеть хозяина животного.

       Внизу, с берега, рыбак закидывал удочку, а рядом с ним бегала и повизгивала небольшая собачонка.  Мужчина, увидев рыбака, сначала обрадовался, но тут же подумал, что своим внешним видом может его напугать. И тогда решил незаметно спуститься с обрыва к реке, чтобы умыться, а уже после подойти и поздороваться.

       - День добрый, - как можно дружелюбнее сказал он, - как рыбка? Клюёт?
       - С утра клевала, а сейчас спать пошла, - не отрывая взгляда от поплавка, ответил рыбак.
       - Всё как у людей! Режим соблюдает.
       - Тоже рыбалить?
       - Да у меня и удочки нет. Заплутал немного.
       - Ааа! Так вы из ночных гуляк? Чего с ними не уехали? – наконец-то рыбак глянул на прохожего.
       - Перепил и заснул. Меня и забыли, - ответил мужчина и подумал: - «Для местного жителя - я чужак и здесь оказался с «гуляками». Попытаться выведать о них побольше!»
       - Это бывает…
       - Как ваше место называется?
       - Литвиново.
       - А город далеко?
       - Полсотни километров – не больше.
       - А до дороги?
       - Так по тропочке, что наверху, и дойдёте.
       - В Литвиново есть больница или амбулатория? С ногой проблема…
       - Какая больница? Давно ничего нет.
       - Выходит - все здоровы?
       - Как же! Властям не до людей. Похерили нас тут.
       - А вдруг у кого-то аппендицит или ребёнок заболеет?
       - Вся молодёжь с детьми в городе живёт. В деревне почти одни старики остались. Жилых - два десятка домов, остальные заколочены.
       - Нога болит. Перевязать бы…
       - С этим можно к Никитишне пойти. Она травы знает, и бинты найдутся. Деревенские к ней ходят. А больше не к кому. Пойдёмте, провожу, - и рыбак, смотав удочку и захватив ведёрко с уловом, направился по косогору вверх.
       - Случайно не запомнили номера машин, на которых гуляки приехали, - осторожно спросил мужчина, идя вслед за ним.
       - Смотрю вас здорово клинит, если номера машин товарищей из головы вылетели.
       - Точно. Она у меня нынче чугунная…
       - Понятно… Номера крутые! Одни семёрки да нули.
       - Во как! Значит я не из простых!
       - Видать не из простых, - услышав реплику незнакомца, рыбак криво усмехнулся.

***

       Деревеньку мужчина увидел сразу, как одолел обрыв, и удивился, что не заметил её раньше. Она утопала в цветущих яблоневых садах. И даже дома с заколоченными ставнями казались вполне жилыми из-за густых белоснежных вуалей, скрывающих неприглядность старых, покосившихся изб.

       - Здесь живёт Никитишна, а я - рядом, - рыбак остановился у крепкого, выкрашенного зелёной краской дома, - не стесняйтесь! Она баба добрая, в помощи не откажет.
       - Как-то неудобно… Позовите её сами, пожалуйста!
       - Нее… За такие вызовы моя Валька мне всю морду исцарапает. Вон уже в окно глядит… Вы не бойтесь, колотите сильнее!
       - Спасибо! Попытаюсь, - мужчина взошёл на крыльцо аккуратного домика и, несмотря на предупреждение, постучал в дверь негромко.
       - Кто там? Заходите, – услышал он приятный мелодичный голос, которому очень удивился. Он-то предположил, что Никитишна - это старая бабка с клюкой и всклокоченными волосами, колдующая у печи над  снадобьем.
       - Больного примите? – уже веселее спросил нечаянный гость и открыл дверь.
       - Куда деваться, приму, конечно! – ответила симпатичная женщина лет  тридцати, стоя на коленках у погреба и перебирая оставшуюся после зимы картошку. - Присядьте на диванчик, я руки вымою и займусь вами.

       Она поднялась, умылась из рукомойника и взялась осматривать ногу незнакомца:

       - Что же вы так её запустили? Синяя вся… Давно болит?
       - С ночи. Нечаянно оступился… На корень налетел.
       - Вон оно как! - она решила, что этот мужчина родственник или хороший знакомый кому-нибудь из соседей, - не переживайте, всё будет хорошо, - приговаривала и легонько ощупывала ушиб, - потерпите! Перелома нет, но синяк приличный и царапины кровят. Сейчас промою, обработаю ранки, потом наложу мазь и забинтую вашу ножку.

       Сделав всё, как говорила, она улыбнулась и присела напротив нежданного пациента.

       - Спасибо! Как ловко у вас получается… Вы врач? – спросил он.
       - Медсестра. Безработная.
       - Не скучно здесь жить? – ему не хотелось уходить, он наслаждался удивительным покоем, исходящим от женщины, и с интересом рассматривал скромное убранство комнаты.
       - Скучать некогда: огород, сад, людей иногда лечу, а ещё общественная работа.
       - Общественная?
       - Ну, да! Я в деревне вроде начальника.
       - Красиво у вас. Река, сады, лес и поля цветущие…
       - Да, красиво! Потому забрать наши земли грозятся.
       - Кто?
       - Власть областная. Коттеджи для себя решили здесь строить.
       - А жителей куда?
       - Пока думают. Есть у них один шибко деловой - Прокопий Петрович. Урод редкостный. Не слышали о таком?
       - Имя странное! Из позапрошлого века. Вроде слышал, но не вспомнить.
       - Мне бы только с ним увидеться, я бы ему всё высказала.
       - Наверное, какой-нибудь старый зажравшийся жлоб из бывших партийных работников.
       - Нет. Говорят, молодой и даже красавчик. Не встречался пока…
       - Простите, у вас комп есть?
       - Насмешили! Телевизоры ещё недавно принимали два первых канала, а теперь и они накрылись, а может, накрыли… Мы здесь как «маугли» живём.
       - Неужели в наше время такое возможно!
       - А то нет! Вы будто с другой планеты…
       - Дикость полная!
       - Можно узнать ваше имя, и чей будете? – хозяйка внимательно посмотрела на гостя: с виду интеллигентный, а лицо «помятое», спортивная одежда дорогая, но грязная. К кому же он приехал?
       - Моё? – мужчине не хотелось признаваться в беспамятстве, и он перевёл разговор в нужное для себя русло. – Вчерашние гуляки на трёх машинах приехали? – спросил наугад.
       - На трёх. Фейерверк в лесочке ночью устроили. Я думала: сгорит.
       - Для пожаров рано. Май на дворе, - сообразил он и очень этому обрадовался, значит не совсем «того»…
       - Так дождя пока не было. Лес сухой стоит.
       - Извините, а женщины в той компании были? – опять спросил, надеясь вспомнить хотя бы что-нибудь.
       - Конечно, были, - хозяйка всё больше и больше удивлялась вопросам  незнакомца, но пояснила, - они же остановились возле нашего колодца, родниковой воды испить. Одна дама светленькая и бедрастенькая, а другая тёмненькая и худенькая. Всё смеялись, да так громко и радостно… Я даже позавидовала!
       - Говорите, светленькая и тёмненькая?
       - Ну да! На девиц из «АББы» похожи.
       - Из АББы? Саша и Даша, - тут же пришло ему в голову.
       - Так вы из той компании? – наконец-то догадалась она.
       - Из той…
       - Почему с ними не уехали?
       - Хороший вопрос. Стал лишним, наверное.
       - Вот как? Оказывается и в тёплых компаниях бывают разборки.
       - Разборки бывают везде…
       - Так позвоните, за вами приедут.
       - У вас есть телефон?
       - Есть, стационарный. Остался с прежних времён. Один на всю деревню. Мобильники здесь не всегда сеть ловят. Называйте номер, я наберу.
       - Номер? – незнакомец понял, что ни одного телефонного номера не помнит.
       - С вами всё в порядке? – спросила женщина, опять внимательно глянув на пришельца, - зовите меня Глафирой или Глашей.
       - Похоже, я потерял память. Не всю, конечно. Не помню главного: кто я и откуда.
       - Тогда вам нужно просто отдохнуть. Прилягте на диванчик! Я скоро закончу перебирать картошку, приготовлю отвар, и вы сразу всё вспомните.

***

       Как хорошо, уютно и спокойно…
       Нога уже не болит.
       Пожалуй, соглашусь с доброй женщиной и немного полежу.
       Диванчик по мне, подушка мягкая.
       А хозяйка приятная и даже красивая.
       Глаза зелёные, волосы русые и коса - такая редкость!
       Думать совершенно не хочется, хочется спать.
       Или я уже сплю?
       Отвар терпкий и совершенно не горький, во рту свело как от хорошего вина…

       Жаль, но меня, кажется, кличут, а ведь только-только глаза закрыл:

       - Прокопий Петрович, к вам гости!

       Гости? Ко мне? Я сегодня никого не жду. Придётся отложить пистолет, и оставить тыквы нерасстрелянными... Так и дуэль проиграть недолго, тренироваться вовсе некогда. До обеда с управляющим разбирался – хитрый шельмец, ни одной цифры в книге о расходах верной не указал. Потом крестьян успокаивал, на старосту злятся, говорят: последнее отбирает. А драться придётся, хотя уже и не хочется. Уладить бы миром ссору с корнетом – совсем ещё молоденький! Брякнул фривольность в нашей мужской компании, дескать, моя невеста похожа на необъезженную кобылку. В принципе, я с ним согласен, но скабрезничать в адрес женщин – неприлично. Я, конечно, за неё вступился, завтра поединок, только убивать дурочка жалко - и не жил ещё! Но честь превыше всего…

       Камердинер уже рядом, подаёт сюртук...

       И кто же это ко мне в неурочный час пожаловал?
       Неужели Глашенька? Сама? Не может быть…

       - Глафира Никитична! Вы? Очень рад… Вашу ручку… Ступеньки крутые! К свадьбе обязательно отремонтирую, чтобы ваши ножки не спотыкались, а летели в наши покои.
       - Экий вы шутник, Прокопий Петрович! Беспокоитесь о моих ножках, и мне это очень приятно, - поддерживает мой радостный тон любимая.
       - А уж как мне приятно видеть вас нечаянно!
       - Приехала в ваше Литвиново по неотложному делу. Иначе бы не решилась.
       - Понимаю. Только я счастлив любому случаю вас лицезреть.
       - Ах, полно!
       - Простите... Слушаю!
       - Хочу попросить за корнета. Глупый мальчишка неудачно пошутил, давайте сохраним ему жизнь.
       - Вы всё знаете?
       - Кто же не знает! В округе только о ссоре и говорят, - пожимает плечами Глашенька.
       - Помириться - согласен, но как? Дуэль отменить нельзя.
       - Можно выстрелить в воздух.
       - Глашенька, а меня вам не жаль. Тогда буду убит я.
       - Нет и нет! Корнет направит пистолет чуточку в сторону. Никто не поймёт, что всё понарошку.
       - Странно! Почему вы за него хлопочите?
       - Видите ли, Прокопий Петрович! Он мой дальний родственник. С утра к нам в имение прибыла его матушка, очень плакала и просила за единственного сына.
       - А я у вас, Глашенька, какой по счёту?
       - Зачем вы меня обижаете? Если такое происходит сейчас, что будет, когда мы поженимся, - у неё дрожит голос, а в глазах появляются слёзы.
       - Прошу прощения, дорогая Глафира Никитична! Несу невесть что! Это от волнения. Вы добрая милая девушка, беспокоитесь за близкого человека, а я просто болван и не стою ни одной вашей слезинки. 
       - Мне понятно ваше состояние. Впереди дуэль, надо сосредоточиться, а тут я... с просьбами. Желаю остаться живым и невредимым. И корнету тоже. К сожалению, мне пора.
       - Я провожу.
       - Буду рада!

       ...Прекрасное летнее утро, берег реки, я, корнет и секунданты. Исполнив просьбу Глашеньки, стреляю в воздух, но её хитрый родственник, решив завоевать славу удачного и бескомпромиссного дуэлянта, свой пистолет в сторону не отводит. К счастью стреляет он плохо и только ранит меня в ногу. А после... Ни в округе, ни в ближайшем уездном городе его никто не видит. Нога моя вскоре заживает, но иногда в непогоду я ощущаю лёгкую боль и тогда вспоминаю поединок и коварного корнета.

       Я с радостью венчаюсь с Глашенькой, и живу с ней душа в душу. Это мой второй брак. Первая жена сбежала во Францию с гувернёром, который много лет назад голодный и почти раздетый попросился в наш дом на жительство, отстав от бежавшей из России армии Наполеона. В детстве он учил меня французскому языку, а когда я вырос и женился, положил свой чёрный глаз на мою супругу.

       Хозяйничаю в своём поместье с удовольствием: привожу в порядок усадьбу, доставшуюся от родителей, своих людей стараюсь не обижать, строю для них рядом с речкой и лесом крепкие избы, а старые убираю и сажаю на их месте яблоневый сад - его так обожает Глашенька!

       Мои видения становятся обрывочными и путаными…
      
       ...Вот знакомый косогор: я взбираюсь вверх с удочкой через плечо. А вот красивая женщина с русой косой и зелёными глазами за рулём дорогой иномарки рассекает цветущие поля; со стороны слышу своё выступление в новостях по поводу сноса старой заброшенной деревеньки; и опять вижу корнета, стреляющего в мою незажившую рану…

       Чувствую боль…
       Вскрикиваю… Просыпаюсь…
       И ко мне возвращается память.

***

       - "Вставайте, граф, рассвет уже полощется". Пора завтракать!

       Открыв глаза, нечаянный гость, не случайно оказавшийся в деревне Литвиново, увидел перед собой симпатичную хозяйку уютного домика, она легонько тормошила его за плечо.

       - Вы проспали почти сутки. Как себя чувствуете? – спросила, улыбаясь.
       - Вполне здоров.
       - О себе что-нибудь вспомнили?
       - Немного, - ему не хотелось признаваться, что перед ней тот самый Прокопий Петрович, которому должны были высказать много неприятного.
       - Умывайтесь, и за стол! – немного игриво скомандовала Глафира, - не стесняйтесь!

       За завтраком мужчина старался молчать, отвечая на вопросы коротко, чувствуя неловкость, будто нагадил хорошему человеку.

       - Давно здесь живёте? – решился спросить главное.
       - Всю жизнь. В город только учиться уезжала, - ответила Глафира.
       - Деревня ваша, наверное, очень старая? – ему непременно хотелось кое-что сопоставить.
       - Появилась ещё до войны с французами. А недалеко имеются развалины барской усадьбы. Здесь жили господа Литвиновы.
       - Вот оно что!

       До чего же его видения похожи на правду! Может быть, лично он имеет к этим господам непосредственное отношение? И поинтересовался:

       - Простите, можно узнать вашу фамилию?
       - Литвинова, конечно! У нас половина деревни Литвиновы. И знаете, какая странность? У этого Прокопия Петровича такая же фамилия. Возможно, к нашему месту он имеет отношение. Зачем же хочет его уничтожить? Дурак! – улыбнулась и развела руки в стороны.
       - Действительно – дурак. Спасибо за помощь! Я тут заметил недалеко от вашего дома автобусную остановку. Пожалуй, мне пора! Одолжите рублей пятьсот. Я отдам. Пришлю или переведу, а может быть, приеду ещё, - внезапно для себя пообещал он.
       - Что же… Приезжайте. Буду рада! Вы очень приятный человек. И, наверное, хороший, - слова эти были сказаны негромко и с грустью.

       Они попрощались, с ощущением, что знают друг друга очень и очень давно. Гость быстро добрался до города, оставив Глафиру и деревеньку с чувством лёгкой тоски. Странно, но ничего подобного раньше с ним не происходило…

       ***

       Прокопий Петрович возглавлял Управление архитектуры и градостроительства областной Администрации. Его бесплодная жена уехала в Париж и возвращаться на родину не собиралась. В последнем сообщении уведомила, что нашла человека близкого по духу, дети ему не нужны, он уже сделал ей предложение, и она с удовольствием освобождает мужа от семейных уз. Прокопий известию не удивился и не огорчился: уехала и «аdieu»! Для секса существовали Саша и Даша, работающие в той же администрации на мелких чиновничьих должностях, а полюбить по-настоящему у него не получалось. И не потому, что относился к противоположному полу с большими претензиями, а потому, что никогда не испытывал трепета или грусти при встречах с женщинами. И только Глафира впервые вызвала у него сердечное волнение, которое бывает, когда слушаешь хорошую музыку или смотришь старый добрый фильм. Он новую знакомую не забыл, она опять виделась ему во сне, и желание вновь встретиться становилось всё более навязчивым.

       Прокопий до мельчайших подробностей вспомнил недавнюю поездку с потенциальными хозяевами нового посёлка, которых он сопровождал. Они даже не посмотрели в сторону деревни, где жили обычные люди. Будто её не было вовсе. (И он, кстати, тоже!) Зато с интересом оглядывали окружающий ландшафт: лес, речку, луга. А ещё вспомнил неприятность, произошедшую с Сашей и Дашей. Потому что именно из-за этой неприятности он потерял память. Хорошо, что не навсегда! Да, обе были дамами, позволяющими любые свободные отношения, но они же люди, а не животные… Напившись вискаря до «оборзения», мужики из трёх машин буквально накинулись на женщин, специально взятых с собой для утех, принялись их терзать и насиловать. Прокопий попытался нелюдей вразумить, но получил сначала по ногам, потом в лицо, а ещё по голове и свалился в кусты, что росли на самом краю обрыва...

       Встреча с Глафирой навела его на  интересную мысль: оказывается, жизнь вертится не только вокруг него, его коллег, друзей и знакомых. Он много путешествовал, красиво отдыхал, был достаточно наблюдательным, но никогда не заморачивался насчёт судеб малообеспеченных людей, считая: всё зависит только от самого человека. Каждый заслужил, что имеет! Но Глафира явно заслуживала лучшего. Тогда почему она живёт в старой  деревне, а не в коттедже или большой городской квартире? И вдруг понял: это её родина и её дом, у неё всё хорошо. Не надо ломать то, что имеет она и её соседи. Лучше им помочь! Создать условия для более цивилизованной жизни согласно новому времени.

       И на заседании областной Администрации неожиданно для всех выступил против сноса Литвиново с яблоневыми садами и барскими развалинами, доказывая коллегам-чиновникам о возможности получения выгоды из того, что существует в наличии. К примеру, пускать в деревеньку туристические группы, рассказывая увлекательные истории о жителях прошлых лет.
 
       Его внимательно выслушали, подивились перемене настроения, но окончательно постановили: Литвиново снести, а коттеджный посёлок строить.

       С этим известием он поехал к Глафире.

***

       - Ничего себе! Сам Прокопий Петрович пожаловал. Здравствуйте, здравствуйте! - вот так, слегка иронично, приветствовала нового знакомого Глафира.
       - Догадались всё-таки…
       - Родственники соседей из города приезжали и на своих планшетах всё показали. Так зачем вы к нам?
       - Приехал, чтобы сделать предложение, - огорошил он свою однофамилицу.
       - Да, что вы! И какое?
       - Руки и сердца, конечно, - и сразу протянул ей коробочку с обручальным колечком.
       - Вы меня замуж зовёте? – удивилась она.
       - Очень зову.
       - Влюбились что ли?
       - Есть что-то необъяснимое, чего не было раньше.
       - Тогда не торопитесь. Подумайте!
       - Глашенька, жизнь так стремительна! Думать некогда.
       - Вы же меня и обо мне ничего не знаете! Вдруг я замужем…
       - Знаю и очень хорошо.
       - Откуда?
       - Это секрет, - Прокопий пока не хотел рассказывать свой недавний сон, в который очень верил.
       - И где мы будем жить?
       - Деревню снесут, мы будем жить в городе. Жителям Литвиново дадут квартиры. Правда, на самой окраине в новом микрорайоне. Но зато рядом лес и ваша река.
       - И ничего нельзя сделать?
       - В предлагаемых обстоятельствах - ничего… Против лома нет приёма, пока нет другого лома, - ответил он с грустью.
       - Жаль… И вы согласны жить со мной на окраине?
       - Согласен.
       - Но до центра, где вы работаете, далеко.
       - Меня уволили. А квартиру придётся делить с бывшей…
       - Как же дети?
       - Вся надежда на вас.
       - Тяжело падать? - усмехнулась Глафира.
       - Я не падаю, я взлетаю.
       - Что же? – она на секунду задумалась, - тогда летим вместе.
       - Вот и замечательно! Надеюсь, когда-нибудь мы станем приличной стаей.
       - Для этого надо очень постараться…
       - Именно эти слова я желал от вас услышать! - радостно воскликнул он.

       Утром следующего дня, выйдя на крыльцо, увидел знакомого рыбака, который, усмехнувшись и кивнув на домик соседки, с намёком спросил:

       - Как клёв?
       - Обижаешь,  - подыграл ему Прокопий Петрович тоном мужика, всю жизнь прожившего в деревне.

       С размером он угадал - колечко для невесты оказалось впору.
       Ни ему, ни Глафире паспорт менять не пришлось.
       Каждый остался при своей дворянской фамилии.