По-соседски

Василий Кузнецов, живущий в заводской пятиэтажке на втором этаже, весело щёлкнул дверным замком, входя в квартиру. Он принёс домой почти всю зарплату, выданную купюрами по одному рублю: целую, фирменно упакованную банком пачку – сто рублей, хрустящими новыми бумажками, и ещё сорок семь таких же «однорублёвок» в надорванной упаковке. Полная зарплата Василия составляла сто сорок восемь рублей, кассирша и выдала ему столько, но по дороге с завода из неполной пачки Василий один рубль потратил. Он скинулся с друзьями по цеху, чтобы обмыть получку в «шайбе», которая просто не давала пройти мимо мужикам не то что в день получки или аванса, но и в обычные рабочие дни, потому что стояла почти на самом тротуаре, ведущем из промзоны в городской микрорайон.
Пройдя в комнату и достав деньги из внутреннего кармана пиджака, Василий бросил их на стол. Целая пачка увесисто шлёпнулась, будто прилипла к поверхности стола, а рублёвки из распечатанной упаковки, такие гладенькие и хрусткие, раскрылись веером и посыпались на пол. Василий, а друзья его звали именно так – полным именем, иногда даже и с отчеством – Иванович, потому что он был талант: заводской художник. Василий улыбнулся, вспомнив, как вся очередь посмеивалась над каждым, кто отходил от окошка кассы с пачками по одному рублю. Он хотел было собрать купюры, но потом, повертев в руках одну из них и будто впервые увидев, что рубль реально какой-то деревянный с узорчатым рисунком, напоминавшим прожилки на доске или фанерке, нагнулся и стал раскладывать свои рубли, как паркетины – ёлочкой по полу. Сорока семи рублёвок ему показалось мало. Не удержался и вскрыл целую пачку.
Жены Маши дома не было,  она работала во вторую смену, поэтому его забаву пресечь было некому. Сынок Вовка – в пионерском лагере, а то бы точно выпросил рубль на мороженое. Сколько потребуется таких рублёвок, чтобы выложить паркетом всю восемнадцатиметровую комнату, Василий высчитать не успел, потому что раздался звонок в дверь. Оказалось, пришёл сосед Палыч с кружкой в руке. А надо сказать, что с пустой кружкой сосед никогда не приходил.
– На, Василий, попробуй! – сосед протянул ему кружку прямо с порога. – Как на этот раз получилось?
Василий, мысли которого крутились вокруг зарплаты, выданной сегодня всему цеху рублями, и ремонта, на котором настаивала жена, махнув рукой, позвал соседа в комнату – туда, где не закончил начатую устилку пола.
Палыч, забыв, зачем пришёл, воскликнул:
– А это что у тебя? Банк грабанул?
– Да не, – ухмыльнулся Василий. – Только что отпечатал, вот посушить разложил. Рублёвки, ты знаешь, лучше всего делать: никто не подумает даже, что они поддельные. Потому что мелочёвка. Уже третий месяц как наловчился. Видишь, как выходит. Ну, давай свою кружку. Сколько нагнал сегодня?
– Да, как всегда.
– Эх! Испробуем! – махнул Василий сразу всё содержимое кружки, схватил со стола какой-то бублик, понюхал его, закинул в рот и начал отжимать соседа из комнаты. – Вполне, вполне… У тебя всегда хорошо получается.
В свою квартиру Палыч вернулся с задумчивым лицом, заторможено повернул ключ на  два оборота, запирая дверь, и начал разливать свежак по бутылкам, время от времени, снимая пробу, а сам всё никак не мог забыть разложенные рядами по полу рубли.
«Во, гад, наловчился. И как он сделать смог? И с водяными знаками что ли?» – свербели мысли в голове у Палыча, раза четыре попробовавшего свою самогонку.
Палыч, Владимир Павлович Зыков, жил в угловой однокомнатной квартире. Уже «вышел на заслуженный отдых», как было принято говорить на заводе, и именно на пенсии освоил это дело – самогоноварение. Нет, он не торговал, а только обеспечивал себя, свои потребности. И считал, что это и экономично, и безопасней для организма. Да к тому же теперь у пенсионера исчезли возможности доставать спирт или фракции. До этого самогонный аппарат, сделанный по частям на заводе и вынесенный за пять рублей через проходную, несколько лет пролежал на антресолях его однушки.
Чем больше Палыч пьянел, тем больше его возмущало, что сосед так ловко навострился деньги делать. Он пытался представить, как тот их рисует. Или печатает? Позавидовал, что Василий – художник, а не слесарь-инструментальщик, как сам Палыч. Позавидовал, как теперь Василий легко жить будет. А потом разнервничался, наверное, от зависти, даже выругался и в итоге решил, что так это дело оставлять нельзя. Подделывать деньги – это уж слишком!
Сначала хотел позвонить в милицию со своего домашнего телефона, а потом подумал, что лучше выйти на улицу и звякнуть из телефона-автомата, чтобы не знали, кто звонит. Стал искать двухкопеечную монету, и долго не мог её найти. Подумал: «У Васьки вся квартира в деньгах, а тут двушки найти не могу». Потом по привычке решил: «А я сейчас у него попрошу». Палыч частенько обращался к соседям: у самого Василия или у его жены Маши что-то просил взаймы. У вдовца Палыча не получалось вести хозяйство: то хлеба вдруг к ужину не было, то морковки для супа, когда начинал варить. Только хотел он к двери соседской подойти, как внутри вдруг что-то совестливое зашевелилось, мол, на Ваську иду звонить и у него же двушку хочу попросить. Остановился. Потоптался. Вернулся на кухню и схватил одну из только что заполненных самогонкой бутылок, выставленных в ряд на столе.
Василий уже поужинал, сидел на диване и смотрел телевизор, время от времени бросая взгляд на свой «паркет». Двухкопеечная монета у него нашлась. Принесённую соседом бутылку он, подержав в руке и обведя комнату взглядом, спрятал в угол гардероба, который замыкал отечественную стенку, купленную женой в прошлом году после нескольких месяцев отмечания в списках.
Палыч с монетой выскочил на улицу, уже вполне утвердившись в мысли, что сообщить о фальшивомонетчике надо обязательно. Набрал «02». Из трубки после нескольких гудков донеслось:
– Дежурный Савельев слушает.
– Курносов Василий Петрович, улица Карла Маркса, дом 11, квартира 35 подделывает деньги, – выпалил Палыч, ни разу не запнувшись, резко повесил трубку на крючок автомата и выскочил из телефонной будки.
Василий продолжал смотреть телевизор, по которому транслировали футбольный матч, когда в дверь позвонили в третий раз за сегодняшний вечер. «Вот привязался», – подумал он и, обойдя свои рублёвые ряды, пошёл открывать.
За дверью стояли двое в милицейской форме и ещё один в штатском.
– Гражданин Курносов? Василий Иванович? – спросил первый, предъявляя раскрытое удостоверение.
– Да-а-а, – протянул хозяин квартиры.
– Разрешите, – захлопнув удостоверение, напористо продвинулся в квартиру первый, за которым прошли остальные.
Коридорчик в хрущёвках маленький, поэтому хозяин, попятившись на пару шагов, уже оказался у двери в комнату, и тут же – и в самой комнате; гости шли по пятам, пока не прозвучал вопрос человека в штатском.
– Что это у вас? – показал он рукой на выложенные по полу паркетным узором рубли.
– Да зарплату рублями выдали.
Один из милиционеров нагнулся, поднял купюру, повертел, разглядывая, и передал штатскому. Другой, ходивший по комнате, взял валявшиеся на диване обрывки упаковки.
– И что это вам пришло в голову деньги раскладывать по полу? – спросил он.
– Жене хотел сюрприз сделать, пошутить; вот, мол, какой паркет я тебе выложил, а то она всё время ворчит, что я квартиру начать ремонтировать никак не могу.
– А жена ваша где?
– Да нет её, во вторую смену работает, в полдвенадцатого должна прийти.
– А кто-нибудь у вас был, видел этот ваш «паркет»? – спросил первый милиционер.
– Сосед Палыч из тридцать шестой квартиры заходил, – ответил Василий. – Вот я пошутил просто с ним.
«Фальшивомонетчик» помялся, соображая и обдумывая что-то, поводил глазами от разложенных рублёвок к гардеробу и обратно, и добавил:
– Самогоночки своей приносил попробовать, по-соседски.
Милиционеры переглянулись и вышли, посоветовав на прощание:
–- Соберите, гражданин, деньги с пола и не дурачьтесь.
Василий закрыл дверь, но деньги собирать не стал, а уселся опять смотреть футбольный матч, сделав погромче звук и радостно ухмыльнувшись, увидев, что счет изменился на один гол в пользу его любимого «Динамо».
Милиционеры на лестничной площадке, пересмеиваясь, посоветовались и позвонили в соседнюю квартиру. Палыч, за время от своего телефонного звонка до приезда милиционеров успевший только убрать свою «продукцию» и поужинать, уже минут двадцать стоял, прислушиваясь, у двери. Когда задребезжал звонок, Палыч, вероятно, в силу своего состояния, почти не поразился, что его так быстро вычислили.
Надо сказать, что отделаться ему так же легко, как Василию, не удалось. Представители власти составили на Палыча акт, изъяв у него самогонный аппарат и бутылки с продукцией. И всё это – при свидетелях, которыми стала супружеская пара инженеров из двухкомнатной квартиры напротив. К тому же Палыча забрали в участок, где выписали ему ещё и штраф.
Вернувшись из участка почти в двенадцать часов ночи, расстроенный и злой Палыч начал звонить и стучать соседу в дверь.
– Чего надо? – сразу же, как только увидела за дверью Палыча, закричала Маша. – На, забери свою поллитровку и вали отсюда. Ишь ты, повадился моего мужика спаивать! И когда ж вы нажрётесь, ненасытные! Чтоб больше тебя здесь не видела, а то в милицию заявлю, самогонщик! Она ткнула мужчине прямо в грудь бутылку, развернула его за плечи и вытолкала на лестничную площадку, громко хлопнув вслед ему дверью. Палыч не успел ни рассказать о том, что он лишился аппарата, побывал в милиции, что его оштрафовали, ни ответить горластой Машке. Прижав правой рукой к футболке эту единственную оставшуюся у него бутылку самогона, видимо от полного протрезвления, он подумал:
«И как мне в голову могло прийти, что этот тютя Васька, который даже с женой справиться не может, будет деньги фальшивые печатать?!»
Василий под крики жены размышлял о том, каким таким нюхом его Машуля моментально находит спрятанное спиртное, как бы он ни изощрялся. Размышлял и собирал с пола гладенькие и хрусткие рублёвки.
С тех пор два соседа перестали знаться друг с другом. Сначала Василий ехидно думал, встречая Палыча: «Как аукнется, так и откликнется». Потом стал скучать по тем вечерам, когда Палыч приходил к нему с бутылкой самогона и они долго сидели на кухне – в «царстве» жены, ушедшей на работу, и разговаривали о футболе, заводских делах и политике.
И вот однажды, получив зарплату, на этот раз уже не купюрами по одному рублю, а разного достоинства, Василий вместо того, чтобы направиться с закадычными друзьями по цеху в направлении «шайбы», купив в магазине бутылку «Московской», батон, два плавленых сырка и банку кабачковой икры, поднялся на второй этаж и позвонил в дверь соседа Владимира Павловича.