Месяц в деревне
Собрать их всех на лугу, на лужайке, в кипрее- Иван- чае, был бы хоровод, они со сгоревшими лопатками, под тоненькими лямочками, водят его, хоровод, посолонь, и поют, поют.. Птицы слушают, кулики, жавронки.. А в небе радуга, семь цветов, и переходы, полутона.. И воздух звенит, наполнен летними партитурами, и добросовестные кузнецы, пчелы, и даже стрекозы, составляют этот сводный хор..
Юлия не заметила, как перешла на слог мужа..
Юлия- женщина- Осень. Так называли её коллеги.
- Все поэты мира воспевали осень.. А значит Вас, Юлия Васильевна..
Рыжие волосы, некоторая бледность, "Медовая" - придумал молодой коллега,
Юлия Васильевна смотрит на свои ноги. На шпильки, высокий взъем, стройные икры, захватывает кусок юбки, бежевой, хорошего сукна..
Сейчас звонок- помчатся курить под лестницу. Там физики, и физикам нравится - пальчики, волоокость, траектория сигареты, и запах ромашки..
А звонок, совсем как в школе- противен, и слишком долгий. В школе звонила тётя Тоня, вручную, в чёрной перештопанной "плюшке".
- Траектория сигареты.. - Хорошо.. Надо сказать Пете..
Муж Юлии Васильевны - писатель, немного затворник, немного романтик, не прочь пропустить рюмку, вторую , третью, любил писать на природе, в августе. Ему необходим был пурпур, оранжево- жёлтая охра, и лиственница, такого цвета, как будто смотришь на неё сквозь волшебное стёклышко, и август подходил в самый раз.
Дачку они снимали небольшую, располагались, без претензий, и Юлия обеспечивала уют- всегда с собой любимую мужнину чашку, кота, и постельное белье.
Нынче Юлия Васильевна пряталась от юбилея - на кафедре не отобьёшься, (придется после отпуска), но августа, двадцать девятого, хотела быть одна..
- А ко мне внучек приехал. Сын Фризы. - сказала баба Маша. - На каникулы.
- Фризы..- подумала Юлия Васильевна. У них на кафедре не было Фризы.. Зато была Норма, спец "по античке", как говорили студенты.
- Сидит дома.. Как пенёк.. - жаловалась баба Маша. Как Фризка.. Тоже просидела..
- Всю жизь. Без мужика..
Юлия Васильевна представляла эту Фризу, почему- то в телогрейке. Сапогах, легком платочке. Фриза одинокая, платочек колышется от лёгкого ветра. А платье цветное, крепдешиновое, перешитое.
Баба Маша хорошая, мягкая, как тесто.
- Баб Маша! - а этот голубятник, так и палит.. ракету в двенадцать?
- А, стреляет, стреляет.. Каждый день, хоть часы сверяй.. Палит, че ему делать? Жену похоронил, и пуляет..
Муж Юлии Васильевны, Петр Иванович, замахнулся, на этот раз, на роман.
Юлия Васильевна уже чувствовала ненавязчивое присутствие музы, где-то вверху белёного, неровного потолка, в трещинах, а муж смешно делал губы, когда находил хороший ход, или метафору. Она не мешала, отключалась, читала своё, иногда откладывала книгу.
- Бунт- думала Юлия Васильевна. - Кризис Одинцовой. - Закрывала, и ещё сидела, молча..
Пётр же Иванович работал долго, и ложился к ночи. Юлия открывала скрипучий шкаф, играла дверкой, поправляла цветы в вазе, и тоже ложилась.
************
Утром с котом бродили по саду- огороду.
Юля в сорочке, в ярком платке на плечах. Удивлялась, вдруг, ровным, идеально прополотым, среди общего садового хаоса, грядкам, тыркала умывальник, приколоченный к дереву, или умывалась из бочки. Было жарко, петухи ленились, напрягали шеи, но звуков не издавали, а Филька с неохотой переставлял лапы. Юлия же потягивалась, радуясь очередному дню, наполненному ничегонеделанием. - "Как хорошо и просто." - думала Юлия..
- Здравствуйте - из грядок поднялось вдруг девичье лицо, румяное, загорелое, - я тут полю.. - девушка зарделась..
- Так вот кому мы обязаны.. - Юлия рассматривала мордашку, шею, и ниже, начало ситцевого простого платья.
- Я сейчас закончу.. - сказала девушка..
- Не торопитесь.. - сказала Юлия зачем-то, поправила бретельку сорочки, хотя та была на месте.
Юлия Васильевна весь вечер думала о девушке.
- Верушка.. - с ударением на "У" сказала бабушка. - Заросло все.. Аникеевых дочка, помогает.
Аникеевых дочка, думала Юлия, и представляла почему- то всех Аникеевых на фотографии, семейной, черно- белой, как из старинного альбома. Деревня- то старая.. Вот и стоят они все, в платках, сарафанах, а мужики усатые, в азямах- армяках. Аникеевы!
Юлия выпустила в форточку шмеля, бившегося в стекло, и просившегося на волю, поправила гипюровую шторку. Хороша ты, Верушка Аникеева! Особенно эти припухлости.. девчоночьи.. Возле рта.. Эти припухлости уходили, знала Юля, где-то к пятому курсу, исчезала бесследно- бесповоротно.. Навсегда..
Как детство. - И "Билетов нет" ... - как отвечала кассирша.
***********
А Пётр Иваныч писал.
- Юля!.. Не спишь? Юль! - спрашивал он вдруг. - Как тебе - "Её щечки- сливы горели
на полудетском личике"... - Петр Иванович оборачивался - "Щечки- сливы"..
- Нормально?? В смысле цвета.. ? Персики как-то заезжено..
Щечки- сливы... Значит, Верушку уже видел..
- Нормально - отвечала Юлия Васильевна. - В смысле цвета.
Ей снились пурпурные сны, бессвязные, бессюжетные, но, непонятно почему, волновавшие её.
************
Утром Юлия Васильевна затопила баньку, "влёгкую", (как Петя говорил), залила два ведра воды, разделась, замерла в тишине.. Паучок в углу лениво плёл свою паутину. Там уже было несколько пленниц. "Попались".. - улыбнулась Юлия.. Она потрогала засохшие цветы в банке, протерла тыльной стороной ладошки забрызганное окошко, поймав не мгновенье солнечный лучик..
- Как хорошо.. - опять думала Юлия, опустив ладонь в тёплую воду; тряхнула головой- волосы красивой волной легли на плечи. Она потянулась за заколкой, (которая, просто вырвалась из волос, описав дугу, и упала на пол), повернувшись к двери, та раскрылась резко, и с визгом, и визг этот будто исходил от непутевой , бесстыжей бабы.. Но бабы не было, на пороге стоял молодой парень, и смотрел, и Юлия Васильевна тоже стояла, смотрела, прикрытая волосами, вся розово- оранжевая, как та лиственница.
- Сын Фризы... - подумала она.. И так стояла.
Она посмотрелась в крошечный осколок зеркала, смутившись- (всегда смущалась), увидела, что грудь прикрыта ладонями.. - "значит, прикрылась.." - подумала.. Но как смешно он убежал, бедолага... Ведро сшиб, загремело.. Как, однако, неудобно.. Нужно спросить у бабы Маши его имя.. Не прятаться же.
Она целый день думала о парне, примеряла на себя женские образы, любимые, смотрелась в зеркало, критично разглядывая - идет ли, по возрасту ли.. Она вспомнила вдруг, как в студенчестве её зажал в беседке Клоп - Юлия была его первой любовью. А руки у клопа как клешни. И розы не было.. Как у Фенечки. Ах, нет, как же это было давно.. Юлия отгоняла от себя неприятные воспоминания.. Да. Давно.. И она опять вспоминала ужасную эту надвигающуюся цифру..
- Приедут Бесстужевы - сказал вечером муж.
- И Клоповниковы?
- Ну.. Как без них. Посидим.. По старой памяти.. Мне надо немного разрядиться..
- Скажи , чтоб никаких подарков..
- Все равно притащут..
В пятницу она устала. Верушка нарвала свежих фруктов, и травы..
- Понюхайте, это тимьян..- протянула Вера маленький букетик..
Вера стояла перед ней в том же ситцевом платье, с блюдом слив, крупных, багрово- розовых, готовых испустить сок, и улыбалась. Юлия смотрела, растерянно, нюхала тимьян...
**************
- Давай пацана этого.. племянничка... пригласим.. Мне надо посмотреть.. Что-то мой герой... не двигается.. - сказал Петр Иванович вечером.
Юлия Васильевна молчала.
- А? Юль?? - заморгал Петр Иванович..
- Конечно - ответила она.. - Понаблюдаешь..
- Понаблюдаю! - Я сегодня наблюдал уже, как он её в бане... тискал - засмеялся Пётр Иваныч, вернувшись к рукописи.. - вот ведь разучились.. Все быстро у них. Не умеют. - Спасибо, дорогая.. - Ха! Выскочил! Пенёк!
Юлия Васильевна помолчала.
- А когда в бане..?
- Да утром..
**************
Гуляли в субботу. Бесстужевы не приехали. Не смогли. Только Клоповниковы, - Клопы- как звали в институте.
- Ааа! Зажать хотели? - возились они, запутавшись в букетах и подарках..
Клоповниковы шумные, но добрые. Они поженились на третьем курсе. И Нина Бережная стала Клоповниковой.
- Вы что, на неделю приехали? - шутил Петр Иваныч, пока супруги разгружались. .
- Поживем покуда.. - Клоп уже переключился на бабу Машу, разворачивал её за плечи, пытался поднять, и она выдергивалась, смешно..
- Ни- ни!! Я пойду..- отказывалась, выкручивалась она из цепких рук . - А Алеша придет. Пусть.. Побудет.. Пётр Иванович просил..
Началась суматоха. С Клоповниками всегда так. Тишины не будет, поняла Юля.
Старые приятели, но, по крайней мере, спину держать не надо.
**************
- Алексей! Сын, понимаете ли, Фризы.. - сказал Пётр Иваныч важно, с поклоном, усаживая парня ..
- Дурачится.. - знала Юлия.
Алексей принёс булки, бутылочку самогона, и розы из сада. Розы были кустовые, нежные. Юля любила..
- Молодежь, друзья, молодежь! Встречаем, открываем каналы! - Давай, мой друг, не стесняйся, поделись энергией со стариками! - болтал муж, наливая в рюмку коньяк..
Петр Иваныч абсолютно чеховский персонаж. Бородка, круглые очочки, цепочка из кармана пиджака, обхождение с женщинами, авантажные манеры..
- Двадцать осьмой денёк на исходе, так что пока - "С наступающим", друзья, все поздравления завтра, завтра.. - выгибался Петр Иванович..
- "Петя - петушок"- подумала Юлия.
Юлия Васильевна поправила волосы. Теплая волна опустилась, по щекам, к шее. Сдержанность всегда была её достоинством, она огляделась. Ей нравился её стол, с букетом полевых цветов в центре, даже легкая разносортица в посуде, взятой из старого серванта, добавляла только теплоту ; она любила Клоповниковых, спонтанных, беспутных, и никогда не отдаляла их , как другие; она любила осень, так подходящую к её волосам, её царское спокойствие, и ту "грустинку" в ней, что стала испытывать с возрастом.
- Как, Петр Иваныч, оно, на перине, под шорох сверчков, пишется? - поддев на вилку кружок языка, предварительно вываляв с особым удовольствием, в горчице, разминался Клоп..
- Симпатичный.. . - Юлия смотрит на Алексея. - Этот чуб.. кверху.. Плечи. Ему бы пошёл китель.. С металлическими пуговицами. Разночинец. Интересно.. что он читает? - разглядывает она парня, чувствуя себя училкой..
- Ты, Иваныч, ээээ.. типичнейший представитель пишущего интеллигента. - продолжал дурачиться Клоп.. - Эээээ... прячешься от нас, бесталанных и грешных, думаешь, на перине оно по- другому пойдёт!.. - Где наш Иван Сергеич-то отдыхать изволили, с Полинкой? - - обратился он уже к Юлиии.. - Уж та его выдоила, мууууза.. Медуза!
- .. Нет, ты молодец, Петруша, баба под боком, своя, заметьте, не Виардо какая-нибудь, кот на коленках, перо в зубы.. - все, что надо художнику!.. Зачем нам эти Баден- Бадены??
- А Петя располнел - разглядывает Юля мужа.. - Он в васильковой рубашке. Любит её. У него книга. Сейчас ответит Женьке и начнёт тестировать парня..
Юля знала все наперёд. Первая напьётся Нинка. Женька- Клоп начнёт хамить. Что будет делать юный гость? - она чуть покраснела.
А бабушкин самогончик делал своё дело, языки расплетались как ленты..
- Представляешь, он читал "Мастера..".. Нет, мне он нравится! - Нинка ходила ходуном, трясла бусами - Да тут вариант тургеневский вырисовывается - Месяц в деревне!! Смотри, мать, не спотыкнись на ответственном рубеже.. - Репутация- она..
- Вам салат? - Юлия улыбается.. Глаза у него светло- карие, цепкие и смотрят так, особо.. Он краснеет, Юлия видит.
- Спасибо.. - Юлия видит его губы, с трещинками, опять припухлости..
***************
Клоповникова вырубилась, за столом, аккуратно развалившись на стуле. Мужики пошли по улице, с бутылкой, догуливать и дышать воздухом.
- Зря вы их отпустили! - заглянула баба Маша. - У наших парней руки длинные. - Мой-то нормально? - обратилась она к Юлии.. - Уже ложится.. Трезвый пришёл. С умными людьми- то ладно... - бормотала она.
Юля встала, и пошла в баню, зачем - не зная... Прикрыла дверь.
*************
Они обнялись, сначала испуганно, потом страстно, нелепо, путались руки.
Она так и осталась стоять, с выбившимися прядями, проводя пальцами по губам.
- Что же это? Как смешно.. Мальчишка.. - И опять эта дверь-баба, визгливая сплетница..
Она разделась, набрала ковшом воды в таз, взяла мыло, и стала мыться, но мыло падало..
- Что же это? - повторила вслух.
Она вышла, в цветастом платке; молодой месяц нависал низко, смеялся..
- "Не смешно.."- как- будто ответила ему Юлия, прислушиваясь..
***
Ой, не надо.. А то ваша жена увидит.. - говорил женский голосок.
- Она спит- отвечал нетерпеливый мужской..- Ты была с ним в бане?
- Не была я ни с кем в бане, Пётр Иванович!
- Твой румянец сводит меня с ума..
- Ну, Пётр Иваныч..
***********
Юля разбила чашку, красную, в горох.
- А разве мне не нужны эмоции? - думала она, проваливаясь в какую- то розово- багровую пену.. Она в этой пене, вся, с головой.. Юный друг с ней, не уходит. В кителе. Касается её руки, пальцев. Волнуется. - "Расстегните китель"..- говорит Юля. - "Освободите Ваше сердце"!- Боже.. Боже, куда её несёт.. Но она смотрит на его руки, чувствует его запах, запах молодости, розовая пена покрывает их ..
- Понюхайте, барыня..- Верушка, подносит к носу траву, у Юли кружится голова.
А в комнате что-то загремело, разбилось, Юля вышла, замотавшись в простыню - это ваза, розы, кустовые.. Она собрала осколки, цветы и уколола палец...
- Это кончится? - стояла она, с розой в руке..
Облокотившись о стол, на неё смотрел пьяный Клоп..
- Женя, что? Где Пётр Иваныч? - спросила Юля..
- А ведь я любил тебя, Юлька.. Любил.. Люблю и теперь.. - сказал он серьезно и подошёл близко.
- Это чересчур - сказала Юлия, опомнившись, перебор.. Что со мной, кто меня испытует?
************
- Юльчик, ты спишь? - Пётр Иванович тихонько улёгся, довольный, не желая тревожить жену. - Ах, какая красота на дворе, какой месяц! Мы об этом и мечтали.. - сказал он вслух, и засопел.
*********
Утро было тихое. Юлия Васильевна выспалась. Причесала волосы. Волосы слушались, и Юлия была спокойна, даже умиротворена. "Было много вина" - решила она утром, и оставила дурные мысли.
- Ну, что- похмеляться будем? - спрашивала баба Маша , навертевшая трёхлитровую банку морса.. - Верушка уже вон полет. Вот работящая девка. Счас таких и не найдёшь.. А друг ваш с фингалом пришёл.. Где ночь шарашился..?
- О, ты шарашился по деревне, мой друг? Щупал деревенских девок? - хрипела - веселилась, облачаясь в халат, сонная, проснувшаяся Клоповникова.
- Нина, не кричи.. Он .. отдыхает.. - почему- то заступилась за Клоповникова Юлия.. Заступилась мягко, улыбнулась.
- А мой Лешенька сегодня уезжает - сказала громко баба Маша. Она стояла большая, в новом ярком халате.
- Чёто засобирался.. Может, Фризка че написала, дура...- она зашоркала, переваливаясь, похожая на дымковскую игрушку.
Юлия Васильевна вышла на крыльцо, она знала , что автобус , единственный, рейсовый, отходит в двенадцать, она хотела увидеть.. Нет, дотронуться.. До руки.. Может, быть, сказать "прощай" своему гимназисту- разночинцу, дать напутствие, пригладить выбившийся вихор..
Пётр Иваныч вышел за ней, принял позу, закрутил руками:
- Юля, Юль.. - Послушай, вот, сцена важная:
- "Он обнял её сзади"- запел он - "И она увидела его ладони, большие, сильные, вся фигура его облепила её, тонкую, трепещущую, и она издала стон, обмякла".. - Юль, как? Не слишком..? Страстно, правда?
- Зачем он крутит руками? - она дотронулась до своих губ, провела пальцами, другой рукой, как- бы отодвинула мужа, отгородилась..
Блеснула за деревьями- кустами Верушка, со сливовым румянцем, а может это была молния, потому, что стало темно, и грохот, и Юлька бежала, рыжая - рыжая, в короткой юбке, по огромному полю, где тимьян, много тимьяна, она даже запуталась в нем, заблудилась, и плакала, кричала, и припухлости вокруг рта..
- Сын Фризы! Сын Фризы! - смеялся месяц, строил рожи, совсем низко...
- Да ну, мать! Юлька! Не реви! Тебе сорок пять! Баба ягодка опять!! Ягодка, понимаешь, ягодка!! - теребила её похмелившаяся Нинка.. - Петька, открывай шампанское, я вчера заныкала на утро! За тебя, подруга!
Пётр Иванович крутился у старого буфета, а день набирал силу, солнце достигло зенита, полное, красно-золотое, освещало деревья, и ничто не могло помешать ему исполнять свой танец, ни на минуту, ни на мгновение, даже выстрел, хлопок, покрывший деревню.
- О! Двенадцать!! Двенадцать, друзья! Это значит, проснулся вдовец! - Петр Иванович открыл шампанское, ярко, шумно, с пеной..
Все засмеялись.
- С новорожденной! - сдвигали фужеры гости.. - С новорожденной!
Свидетельство о публикации №218091701286