Фуга под майонезом

     Лекции музыковеда Камертонского энская публика посещала плохо. Начальство Камертонского корило. А надо сказать, что слушатели его еще и постоянно жевали. Особенно школьники, которые на эти лекции ходили часто, потому что их перед началом по классным журналам проверяли.
     Камертонскому это не нравилось. Хотя жевали не все зрители, а только половина. Ну, если бы все жевали, то ни один пианист с Камертонским выступать бы не смог, потому что инструмента бы не слышал. А так слышал, только напрягаться приходилось.
     Лекции Камертонский тогда читал про кого-то из классиков. Про то ли Баха, то ли Брамса. Три раза в неделю выходил на сцену и говорил:
     — Дорогие слушатели! Сегодня  вы  познакомитесь с замечательными произведениями замечательного композитора. Но вначале несколько слов о его жизненном и творческом пути.
     Ну и так далее. Короче говоря, когда попрёки за недостаток публики приобрели угрожающую тональность, Камертонский задумался.
     Вот выходит он в очередной раз к микрофону — а в зале уже чавкают и фольгой хрустят — и говорит:
     — Дорогие кушатели!.. То есть дорогие слушатели!.. Сегодня вы попробуете, то есть познакомитесь, с некоторыми из самых питательных, то есть замечательных, блюд, то есть произведений замечательного композитора. Но вначале несколько слов о его жизненном и творческом пути. Так сказать, в порядке салата.
     — Композитор, — говорит, — родился в одна тысяча таком-то году в зажиточной бюргерской семье. Он рос здоровым, крепким мальчиком — не в последнюю очередь потому, что его родители держали искусных поваров. В доме часто подавали на завтрак любимые юным композитором картофельные клецки. Готовится это блюдо так: берется двести грамм сырого картофеля...
     Тут Камертонский делает паузу. И правильно делает, потому что в зале все лезут кто за телефоном, кто за авторучкой. Интересно же, что этот то ли Бах, то ли Брамс кушал…
     — Берётся двести грамм сырого картофеля, сто грамм манной крупы, ломтик белого хлеба, столовая ложка маргарина, пол-литра молока…
     В зале полная тишина. Даже шоколадки отложили.
     - Картофель натирается на тёрке и отжимается в салфетке. Масса перекладывается в миску и посыпается солью.
     —  Соли сколько брать? — с галерки кричат.
     —  Чайную ложку, — говорит  Камертонский. — Друзья мои,    давайте договоримся: вопросы в конце лекции. Далее. Нарезаем хлеб кубиками и поджариваем на жире. Кипятим молоко и варим в нём крупу, которую затем смешиваем с картофельной массой. Месим тесто, делаем клецки, наполняя их поджаренны¬ми гренками, варим в подсоленной воде.
     — А варить долго?
     —  Двадцать минут. Я же просил — вопросы в конце лекции. В семнадцатилетнем возрасте композитор уезжает в Вену, где пишет свою первую симфонию, а в свободное время ведёт рассеянную светскую жизнь.
     Зрители авторучки прячут.
     —  На одном из балов он знакомится со своей будущей женой, которая  покоряет его сердце не только кротким нравом и красотой, но и редким для девушек её круга умением хорошо готовить. Особенно ей удается традиционное лакомство жителей Вены — струдель, иначе говоря, яблочный рулет. Делается он так...
     Все опять за авторучками.
     — Диктуйте помедленнее! – кричат. – А то мы записывать не успеваем.
     Камертонский диктует.
     — Всемирную известность, — говорит он затем, — композитору принесла Вторая симфония, где нашел полное выражение его выдающийся мелодический дар...
     Авторучки почему-то никто не прячет.
     — После триумфа, которым увенчалось первое исполнение симфонии, восторженные поклонники поднесли своему кумиру необычный подарок — огромный, диаметром в полтора метра, знаменитый венский шоколадно-абрикосовый торт. Делается этот торт следующим образом...
     На всех последующих выступлениях Камертонского в зале яблоку негде было упасть. И вопросов много  задавали: сколько какао класть, да чем заменить в подливе кокосовое масло, да что будет, если вместо ложки рома положить полстакана...
     Где-то лекции к десятой Камертонский стал виртуозом новой манеры.
     —  Во время гастролей, — вдохновенно повествовал он, — композитор навестил своих родственников в Бремене. На ужин ему подали кислый каббес. Готовится это блюдо так...
     Или:
     — Композитор немало путешествовал. В Турции ему довелось попробовать прославленное местное кушанье из баклажан «Имам баилди»…
     Или еще лучше:
     — Композитор никогда не был в Бразилии. Но если бы он там побывал, то непременно отведал бы бразильский пудинг из крабов, который готовится следующим образом...
     Свои новые лекции Камертонский читает уже несколько лет. Зал всегда полон. Мало того: пока Камертонский не попрощается, никто не уходит.
     Правда, называется все это теперь не «Музыкальный лекторий», а «Школа молодой хозяйки». Но культурная жизнь города все равно очень оживилась.
     Особенно это относится к местным композиторам. Можно сказать, оригинальное направление в музыке родилось. Концерт для фортепьяно с оркестром вы где угодно можете услышать, а вот каприччо бланшированное или фугу под майонезом — только в Энске.