Островок

   
      
Все мы, находясь в довольно почтенном возрасте, с благодатным, душевным трепетом вспоминаем места благословенного и счастливого детства. Небольшая деревушка, затерявшаяся в глухих лесах, полуразрушенная церковь на крутом берегу реки, школьных приятелей и, конечно, лучшего, единственного и закадычного друга. А еще, какую-нибудь, необычайно вредную, худенькую и угловатую девчонку, молчаливый довесок к  сугубо мужской компании.

Стояла весна,  самое прекрасное время года. Основной паводок уже прошел и теперь, по мутной и бурлящей воде, лениво плыли синевато-рыхлые обноски сурового зимнего одеяния. Витька с Серегой лежали на крутом берегу и любовались рекой, лениво предаваясь блаженным мыслям о предстоящей, летней рыбалке, рассматривая небольшой остров, который находился метрах в пятнадцати от берега. Летом, когда Вымь входила в естественное русло, это был обычный бугор, возвышенность на широком, заливном лугу,отделенный от берега звонко-журчащим ручейком, но осенью, после затяжных дождей вода поднялась, поэтому неширокая протока до островка, была намертво скована крепким и на вид очень даже надежным льдом.

Люська, по обыкновению бродила чуть в стороне и, собирая оранжево-огненные цветки мать-мачехи, настороженно косилась на них, ожидая очередного подвоха.

- Красота-то, какая! – сладострастно прищурив глаза, протянул Витек. – Сейчас бы на этот остров, да сига половить. Дед Степан говорит, что в это время он на донку хорошо идет.

 Дед Степан, охотник и заядлый рыболов был для пацанов непререкаемым авторитетом, поэтому Серега,  молча, кивнул головой. – Или просто пожить там, - не унимался Витька. – Как Робинзон с Пятницей, - его жизнелюбивая натура не позволяла ему бездельничать, а тяга к приключениям страстно требовала какой-либо деятельности.

Серега, не имел ни малейшего понятия, кто такой Робинзон, а пятницу, вообще, считал днем недели,  удивленно покосился на Витьку, который был старше своего десятилетнего приятеля на целых четыре месяца  и был умудрен, соответственно, гораздо более жизненным опытом.

- Моряк был такой. В Америке жил, кажись, - неуверенно добавил Витька и с важным видом вытащил смятую папиросу, которую стащил у отца. – Может, перейдем на остров? – он был твердо уверен, что Серега поддержит его любую, самую бредовую затею.

- Можно, - флегматично кивнул увалень Серега. – Лед, кажись, крепкий.
- Может не надо, а, ребята? – жалобно и безысходно пискнула Люська, которая  внимательно прислушивалась к сугубо мужской беседе.

- А ты молчи, малявка! – безаппеляционно оборвал ее Серега. – Подрасти сначала! – Люське было всего девять лет, поэтому она не имела особого права голоса.

- А я тогда все тете Шуре расскажу! – выпалила противная девчонка и показала длинный и узкий, похожий на змеиное жало, язычок. – Она вам задаст, рыбаки! – уверенная в своей правоте, заявила Люська.

Тетя Шура Фролова, суровая и очень справедливая женщина работала бригадиром на ферме, по совместительству являясь Витькиной мамкой
- Только попробуй! – Витька погрозил ей кулаком и поднялся с земли. – Никуда

больше с нами не пойдешь.
Люська, угрюмо засопев своим веснушчатым носиком, снова отошла в сторонку, а Витька, добровольно взвалив на себя обязанности руководителя, стремительно развивал свою идею:

- Ты, - он ткнул пальцем в Серегу. – Ты бежишь в деревню за донками и червяками. Вон, какая теплынь стоит. Оттаяли, наверное, червяки-то - самоуверенно подытожил Витька.

- А ты, Люська принесешь картошки, хлеба и соли. Отец у тебя на работе, а бабка спит целыми днями, - он еще хотел что-то сказать, но его пламенный словопоток перебил Серега.

- А ты, что будешь делать?

- Дров наберу, да шесты надо будет поискать. Мало ли, - и Витька, многозначительно  воздел глаза к безоблачному небу. Уставшее за день светило, медленно скатывалось к западу,  и приближалась короткая, северная ночь. Хотя ночь, в здешних краях, да еще и в это время -  понятие, весьма   относительное. Солнышко, едва коснувшись раскаленным краем дымчатой линии горизонта, вновь устремляется ввысь, пытаясь прогреть и обласкать неприветливый и суровый край за короткое лето.

Оставшись один, Витька быстро насобирал дров для будущего костра и снова прилег на землю.

«Да, сиг сейчас должен брать неплохо. Наловлю рыбы, вот, мамка обрадуется, - мечтательно размышлял он.

Его благочестивые мысли перебил приглушенный топот ног и прерывистое дыхание. Подняв голову, Витька увидел Серегу, который тяжело отдуваясь, вперевалку трусил по берегу.

- Вот донки, черви, крючки запасные… Все, что нашел, - он высыпал рыбацкое богатство на принесенную с собой мешковину и растерянно огляделся. – А что, Люська еще не пришла?

- Прибежит, - усмехнулся Витька. – Куда она денется?
И действительно, вскоре показалась Люська, с трудом волоча внушительную, хозяйственную сумку.

- Куда ты столько набрала? – досадливо бормотал Серега, вытаскивая из кирзового баула бутылку подсолнечного масла, пачку макарон, лук, хлеб… - Мы что, на неделю собрались? Пару часов порыбачим и домой, - он растерянно посмотрел на Витьку, который сосредоточенно молчал, погруженный в свои  мысли.

- Интересно, почему в протоке лед? – спросил он, глядя почему-то на Люську. – Может топляк держит? Ладно, будем переходить по очереди, - он подобрал прутик и принялся чертить на песке план.

- Первый пойду я! – голосом, не терпящим возражений, объявил он. – Возьму только донки и червей. Если все будет нормально, потом перейдешь ты, - Витька исподлобья взглянул на своего молчаливого друга. – Возьмешь сумку. А уже потом ты, Люська, - девчушка покорно кивнула.

Витька рассовал донки по карманам, взял в руки трехметровую палку и осторожно шагнул в подтаявшую кашицу. Так началось это крайне рискованное мероприятие, о котором, потом,  долго говорили в деревне.

Худенький и невысокий паренек перемахнул замерзшую протоку быстро и легко. Лишь, где-то посередине, а может ему просто показалось, лед слегка вздрогнул и просел.

- Показалось, - облегченно выдохнул парнишка, ощутив под ногами твердую землю.
- Давай, Серега! – махнул он рукой своему дружку.

На Серегу была возложена большая ответственность. Он, при помощи Люськи, натянул лямки сумки себе на плечи, наподобие рюкзака и, подхватив шест, двинулся вперед, стараясь идти по Витькиным следам. Едва он отошел пару метров от берега, как раздалось утробный выдох застоявшегося льда, и парнишка по пояс провалился в ледяную воду.

- Сумку, сумку сбрось! – послышался истошный крик Витьки. Спокойствие сохранила только Люська. Она, молча и деловито схватила припасенный для нее шест и протянула его Сережке, который выпучив от ужаса глаза, находясь в воде уже по шею, пытался избавиться от тяжелой сумки. Наконец ему это удалось, и он вцепился окоченевшими руками в палку.

- Тяни, тяни скорее! – Витька метался по островку, задыхаясь от бессилия и отчаяния.

Едва девчонка вытащила Серегу на берег, как послышался треск, грохот и целиковая глыба льда, отделяющая островок от берега, медленно  тронулась с места, величаво уплывая вниз по течению, оставляя за собой мутные, пугающие водовороты.

- Ма-ма, - хрипло выдохнул Витька, чувствуя, как на его глаза непроизвольно наворачиваются слезы. Несмотря на свой малолетний возраст, парнишка прекрасно осознавал безвыходность  положения. – Я же червяков не взял, - он почувствовал, как в животе у него противно заурчало, напоминая о том, что пора даже самого позднего ужина давно прошла.

Все произошедшее заняло не больше минуты. Витька растерянно стоял на берегу небольшого островка, испытывая именно те чувства, которые ощущают моряки после кораблекрушения, оказавшись на необитаемом острове. Действительно, ситуация была безвыходная. На зиму, лодки, рыбаки затаскивают в сараи, лодочные моторы смазывают и убирают в теплые подклети. Сейчас на высоком берегу, Витька знал это абсолютно точно, сиротливо пристроилась только одна лодчонка – юркий и крайне неустойчивый стружок деда Степана. Старик был ярым консерватором и противником всего нового, посему, современным моторным лодкам предпочитал свое, проверенное суденышко.

Неожиданно, Серега бодро вскочил и довольно ретиво потрусил в деревню, а Люська, наоборот, бросилась к темнеющим баням, которые чинным порядком выстроились на берегу.

- А, я? – еле слышно пролепетал незадачливый потомок Робинзона. – Как же я? – слезы горького раскаяния за безрассудный поступок,  боязнь предстоящего одиночества, разочарование и обида на своих друзей захлестнули его и он заплакал. Навзрыд.

- Еще и червей забыл, - прошептал он, уныло разглядывая бесполезные теперь донки.

Прошло полчаса. Витька уныло сидел на корточках, угрюмо глядя на желтый диск солнца, висевший над лесом. Услыхав отдаленные крики, он вскочил, встрепенулся и вгляделся в отдаленные, неясные очертания домов, от которых спешила толпа народа.

- Мамка! – парнишка вскочил и отчаянно замахал руками. – Мамка, я здесь! – в женщине, которая широким шагом спешила впереди, Витька узнал свою мать, за которой с трудом поспевали мужики с баграми и веревками.

- Люська! Не смей! – зычно рявкнула подбежавшая к самой воде мать, глядя в противоположную сторону. Витька слегка повернул голову и обомлел. Люська, хрупкая девчушка, умудрилась притащить к воде утлую лодочку деда Степана и теперь, стоя во весь рост на вертлявой посудине, сноровисто орудовала однолопастным веслом. Тем временем подбежали остальные и, затаив дыхание, смотрели, как лодка, с трудом пересекая стремнину, приближается к островку.

Над притихшей рекой пронесся шумный вздох облегчения, когда нос  суденышка  ткнулся в заиленную, пологую отмель островка. Люська бесстрашно выпрыгнула и, очутившись  по колено в воде, развернулась, но внезапно, неловко оступившись, плюхнулась в ледяную жижу. Пока Люська барахталась в прибрежной грязи, облегченный стружок отплыл назад и, подхваченный течением, устремился вниз по реке.

- Зачем ты, зачем, - бормотал Витка, помогая девчонке выбраться на сухое место. – А то бы без тебя не управились, - он заботливо скинул с себя куцый пиджачок и накинул его на худенькие плечи Люськи.

Внезапно, послышался равномерный стук лодочного мотора и показался баркас бригадира, однорукого дяди Миши, на котором он возил рабочих на сенокос в летнее время года. Неторопливо и важно лодка подошла к берегу островка и, дядя Миша, подхватив окоченевшую Люську, аккуратно опустил ее на дно баркаса.

- Робинзон с Пятницей, - добродушно ворчал бригадир, помогая Витьке перебраться через борт. – Задаст вам сейчас Шурка взбучку, - он запустил мотор и через минуту путешественники были на большой земле.

- Прости нас, мам, - Витька, схватив Люську за руку, подбежал к побледневшей мамке и доверчиво уткнулся ей в живот. – Мы больше так не будем.

- Прости, а, тетка Шура, - эхом пропищала Люська и прижалась к Витькиной матери с другой стороны.

- Быстро домой! Это относится к обоим! – строго произнесла женщина и облегченно вздохнув, добавила. – Я пирогов напекла, а сперва, на печку, - слабая улыбка тронула ее губы.

Прибежав домой, Витька с Люськой до отвала наелись пирогов, а затем залезли на горячую, русскую печь и, прижавшись, друг к другу, крепко заснули.
- Я больше не буду, мам. Честное слово, - виновато бормотал Витька на следующее утро, когда Люська убежала домой. – Ты мне веришь?

- Верю, сынок, - мать тяжело вздохнула и, прижав сына к себе, потрепала его непокорные вихры… - Конечно верю...