Феня и шкаф
Медлительная Дуся, напротив, считала и пересчитывала каждый ряд, путалась, что-то распускала, и снова ошибалась. В конце концов один-единственный длинный шарф для мужа своего Дуся связала. Тогда как за это же время рукодельница Муся обвязала всю семью. И только у Фени руки не из того места росли, как в молодости была бестолковой, такой и осталась!
Фене, конечно же, было неловко перед Федей, что она такая бездарная. Когда она провожала гостей, Дуся, оберегая мужа от холода, всегда говорила ему: - Укутай горло шарфом!
И уже специально для Фени, смеясь глазами, коротенько бросала: - Сама вязала!
Муся, разгадав хитрость Дуси, тут же включалась в игру. Она поглаживала мужа по груди и, заглядывая ему в лицо, спрашивала: - Хороший пуловер я тебе связала?
И только Федя, одеваясь на прогулку, повязывал шею купленным в магазине шарфом, вынимал из кармана магазинные перчатки, так как его Феня, кроме, как вышивать крестиком, ничего не умела.
И всё-же, несмотря ни на что, Муся, Дуся и Феня друг дружке подражали. Если на пороге праздник, все трое придут на работу в кримплене! И хоть фасоны разные, например, у Муси бант – на спине; у Дуси – на груди; у Фени – где-нибудь сбоку, но у каждой в глазах – радость! И невысказанное удовлетворение в душе: - А мой бант лучше!
Или ещё: купила Муся купальник и думает: - Вот загорать пойдём, Дуся и Феня от зависти умрут!
А так как магазинов в ту пору было немного, и выбор небогат, то и Феня с Дусей приобрели точно такие же купальники. Даже расцветка одинаковая – на коричневом поле белые ромашки. Точь - в точь, как на трусах у Волка в «Ну, погоди!»
В начале июня решили: - Завтра обедать в столовую не пойдём! Лучше позагораем на берегу.
На следующий день в обед Муся разделась быстрее всех, нацепила тёмные очки и с явным превосходством, не обращая внимания на подруг, отставив ножку, устремила взор в синее небо!
Феня, водрузив на голову сарафан-клёш, запуталась в оборках и, мысленно представляя, что её новый купальник вызовет у Муси возглас: - «Где ты купила такую красоту?», а у Дуси – оторопь, тоже отставила ножку раньше, чем скинула сарафан. Когда же Дуся сняла босоножки, юбку и блузку – оторопь целую минуту сидела на лицах как у Муси, так и у Дуси с Феней. А потом раздался такой оглушительный хохот, какому могли бы позавидовать преуспевающие на арене цирка клоуны!
Одинаковыми купальниками они и мужей насмешили.
- Вы, как три обезьяны-близнецы! – сострил муж Дуси.
- На лугу, на лугу, на лугу пасутся ко…! – пропел супруг Муси.
- Правильно - коровы! – подхватил и Федя.
Купальник тот Феня выбросила совсем недавно. Начнёт освобождать шкаф от старых вещей, посмотрит на «красоту» в ромашках, и снова пакет засунет куда-нибудь подальше, а себе скажет: - Пусть полежит!
Хоть вещь теперь и ненужная, а память – долго не отпускала!
Было время, когда три девицы и в очередях стояли вместе. Получив благоустроенные квартиры, хотелось жилища свои обставить новой мебелью, повесить на стены ковры, и, проснувшись утром, опустить ноги не на холодный пол, а на мягкий ворс. Но на все товары, пользующиеся спросом, существовала предварительная запись.
Прочитав в газете, что в начале января будет регистрация очереди, они накануне сразу же после работы отправились к зданию горторга. Рассчитывали – придут пораньше, окажутся в первом десятке. Плохо рассчитали. У горторга стояла толпа. Они же по списку оказались в середине сотни. Стоять в очереди предстояло всю ночь до 9-ти утра.
Узнав об этом, Феня недоумевающе спросила: - Стоять всю ночь на морозе? Мы же записались! А завтра приедем к 9-ти и по списку зарегистрируемся.
Распорядители очереди глупой Фене разъяснили: - Завтра приедешь, в списке тебя уже не будет! Кто не явится на перекличку в 12 часов ночи, в 4 часа утра и в 8 утра – из очереди будет исключен!
У Фени было желание повернуть домой и о ковре забыть, но обворожительная Муся, сразу взяв бразды правления в свои руки, зашептала подругам: - Сейчас до 8-ми вечера постоим, потом, выбрав двоих самых тепло одетых, оставим со списком, а очередь до 12-ти распустим по домам. В 12 ночи отметимся, в 4 утра отправим на перекличку мужей. А в 8 утра снова окажемся в очереди. Тем более, что я живу неподалёку!
К 8-ми вечера очередь заметно выросла и условия, предложенные Мусей, одобрила. Подружки, за два часа изрядно промёрзнув, помчались к Мусе. Дуся и Феня по телефону вызвали мужей. Все вместе поужинали. Около полуночи женщины отправились на очередную перекличку, а мужчины до пол четвёртого легли спать.
В 12 ночи очередь похудела на треть. Оказалось, что в морозную погоду тёплая постель для многих важнее, чем ковёр.
Перекличка в 4 утра была самой продуктивной – отсеялась чуть ли не половина страждущих! Дураков перекликаться в это время оказалось много меньше, чем записалось. Поэтому в 8 утра был составлен новый список, где Муся, Дуся и Феня значились уже в третьем десятке.
Очередь, побывавшая на трёх перекличках, у заветных дверей всемогущей организации стояла насмерть, никаких уговоров и объяснений, исключённых из списка, не слушала. Громоподобная женщина, которую сдвинуть с места можно было только железным конём, на все просьбы обиженных отвечала басом: - в 4 утра Вас тут не стояло!
И, в связи с тем, что спрос был велик, а лимиты – много меньше, то и запись на ковры вскоре закончилась. А тем, кто не сумел записаться, предложили подождать до следующего года и встать в очередь пораньше!
Муся и Дуся ковры на пол ещё ждали, а Феня уже в мае получила открытку. Ковёр оказался таким страшненьким, что, открыв глаза, она лет двадцать его пугалась! Ей хотелось повесить возле кровати что-нибудь светлое, с красочным орнаментом, а тёмная зелень с коричневыми вкраплениями заставляла вздрагивать. Она говорила себе: - Брр! – и отворачивалось.
Покупая по предварительной записи ковёр, она считала, что ей будет позволено выбрать то, к чему душа лежит. И выбор в магазине был. Но понравившийся ей ковёр вынес из магазина работник горкома партии; другой, не менее красивый, завернули жене городского прокурора. А Феня, развернув дома обновку перед Мусей и Дусей, недоумевала: - В ту морозную ночь в перекличке я никого не видела из тех, кто сегодня покупал ковры. Все прекрасно спали! А мы? Ещё и мужиков заставили на перекличку сбегать!
Муся смеялась: - Феня, ты и вправду дурочка? Или прикидываешься? Не понимаешь, где живёшь?
- Надо было отказаться! – степенно объясняла Дуся.
- Так я пыталась! Сказали, что с очереди снимут!
Дуся, живущая на одной площадке с работницей магазина, хоть и с опозданием, когда поезд ушёл, но, на будущее, втолковывала подругам прописные истины: - Не имеют права. С очереди снимут, если ты ещё раз откажешься!
Теперь над головой у Фени красуется другой ковёр, а тот – страшненький повесил над собой Федя. Зелень ему очень нравится, а ещё больше – качество ковра. Федя любит всё натуральное. – А в Советском Союзе вещи умели делать! – так отзывается Федя о старых добротных вещах и предметах.
После того, как подружки получили по ковру, больше в перекличке они не участвовали. Дуся обзавелась стенкой по блату. Муся приобрела стенку по случаю. И только Феня много лет любовалась самодельными книжными полками, сделанными Федей, да стареньким секретером! А ей так хотелось привнести в квартиру что-то новое, убрать книги куда-то подальше, их ведь теперь читать некому, а полки – выбросить. Но Федя, как только она заводила разговор: - «Ты знаешь, какую сегодня я видела мебель? Не передать!» - сразу же обрывал её вопросом: - И зачем тебе новые шкафы? Думаешь, при новой стенке помолодеешь? Нет! Поэтому живи и радуйся в привычной обстановке!
Как-то раз, когда Феня делала ремонт, со стены упали четыре полки с книгами. Грохнули так, что она сама от испуга едва не грохнулась со стремянки! Федя, прибивая полки на старое место, объяснил: - Крепления рассохлись!
Феня тут же съязвила: - Хм! Пора уж! За столько-то лет! А была бы стенка – ничего бы не рассохлось!
Через полгода грохнулись ещё две полки. Феня смолчала, лишь улыбалась с ехидцей. Федя, читая с её лица, словно с листа,
не выдержал: - Ладно! Увидишь что-то подходящее, покупай! Достала уже!
От радости Феня заверещала: - Да разве я одна что-то могу купить? Я только выберу, а ты – посмотришь! Одобришь – купим! Нет, значит, другую поищу! Сейчас ведь на перекличку бегать не надо. И очередей нет!
К понравившейся мебели Феня мужа привела. Феде стенка приглянулась, а вот цена – огорошила! – Да за эти деньги можно трёхкомнатную квартиру обставить! Нет уж, ищи что-нибудь подешевле!
- А может, гробовые снимем? – заикнулась Феня.
- Снимай! – услышала в ответ. – Только учти, что первому, кто уйдёт, будет уготовано место в этом шкафу!
И пошёл на выход. Феня, как водится, побежала следом.
Новую мебель привезли из соседнего города. Феде понравилась и сама стенка, а ещё больше – цена. Но ведь надо было разгрузить тяжеленные пакеты, а грузчиками предприниматель не обзавёлся. Феня предложила: - Давай племянников пригласим!
Но Федя просить не любит, да и не умеет, поэтому буркнул: - Не надо! Справлюсь сам!
Фене и в голову не могло прийти, что своей блажью она может навредить Феде. И всё-таки, едва не навредила!
Когда джип с мебелью встал у подъезда, из машины вышел худенький подросток лет 15-ти, а продавец, обращаясь к Фене, сказал: - Вот Алёша с разгрузкой поможет! Дадите ему рублей сто? А я помочь не в силах – гипертония!
Федя и Алеша ухайдакались так, что когда подняли в квартиру последний пакет, оба рухнули без сил. Феня им только мешала. Она больше суетилась, давала бестолковые советы до тех пор, пока Федя на неё не прикрикнул: - Не мешай! Иди на кухню!
Потом Феня поила работников чаем на травах; переживала, что на тарелке остался всего один кусок яблочного пирога, так как два других она, не заметив, от волнения съела сама, когда ожидала машину. А отправить Федю в магазин за чем-нибудь вкусненьким не удосужилась. И вновь суетилась, умильно поглядывая на Алёшу, который своим телосложением, скромностью был очень похож на её внука. Алёша стеснялся, но съесть пирог Феня его заставила; как заставила взять с собой все конфеты, лежащие в сахарнице, и вручила ему двести рублей. После чего предприниматель и его помощник уехали.
Встретиться с Алёшей им довелось ещё раз. Когда Федя собрал мебель, то не досчитался четырёх полок. Через две недели полки привезли. Но Алёша к пакету Федю не подпустил, а выгрузил и принёс в квартиру полки сам. И Федя, следуя с пустыми руками за Алёшей, сказал жене: - Феня, заплати Алёше сто рублей!
Алеша стал отказываться: - Не надо! Не надо! Вы же в прошлый раз мне хорошо заплатили!
Но Феня, чуть ли не силком, вручила Алёше деньги. Для предпринимателя, зная, что тот приезжий, высыпала в пакет ведро отборной картошки, овощей, и с чистым сердцем проводила Алёшу к машине.
Они с Федей ещё долго будут вспоминать мальчишку, внешне похожего на их внука. Только взгляды на жизнь у них разные. Алёша в 15 лет нашёл себе приработок и после школы бежит на мебельный склад, чтобы предложить себя в качестве грузчика. А внук-студент, такой же стеснительный, как и Алеша, не горит желанием поработать на каникулах. Другие у него интересы, да и жизнь – другая. И не может Феня предугадать – по какой дороге пойдёт Алёша; и по какой – её внук?
Теперь у Фени со стен ничего не падает. Все книги нашли себе место в шкафах, и она, заглядывая в комнату к Феде, благодушествует: - Как хорошо, что ты отговорил меня от покупки той, дорогой мебели!
- Ну, дак! – улыбается и Федя. Он уже не помнит, сколько времени Феня убеждала его выкинуть полки и считает, что только трезвый расчёт и практичность помогли ему уберечь их тощий кошелёк от лишних расходов. Поэтому Федя жену просвещает и немножко воспитывает.
Просвещает и ведёт за собой уже много лет. Столько же, сколько Моисей водил евреев по пустыне. А Феня, хоть и огрызается порой, но к дельным советам мужа прислушивается и понимает, что Федя – умнее! Сама Феня тоже грамоте училась, и буквы знает, но до мужа ей далеко! И если бы не Федя, она бы уже не раз обмишурилась.
У них с Федей сейчас – предзимье! Но когда предзимье вдвоём, страха у Фени нет. Её прежние подружки Муся и Дуся, как это ни печально, осиротели и живут поодиночке.
Феня пока ещё бродит, хоть и тяжеловата на подъем стала. Бродит не одна. С одной стороны под ручку её держит Альцгеймер, с другой – Паркинсон. А впереди бежит, из той же когорты недугов, приятель давний и постоянный. А как его зовут – Феня забывать стала. Паркинсон тому виной. Бывает, что троица эта заведёт её не в то место, но Феня не теряет надежду – как завели, так и выведут!
У Феди тоже подружка объявилась: - Стенокардией зовут! Как только Федя прибавит шаг, подружка сразу остановит: - Не спеши, Федя! – скажет.
Но быстроногий Федя никак не может научиться ходить медленно! Мёрзнет он, если с Феней по дороге идёт!
А вот Фениным ровесницам Федя очень нравится! Всегда подтянутый, серьёзный, одиноких дам Федя интересует. И, обгоняя на узкой тропочке двух женщин позднего бальзаковского возраста, которые с пятилитровыми бутылками возвращаются с родника, Федя за своей спиной слышит фривольно-игривое: - А вот я сейчас у тебя воду отберу!
Малолегкомысленный Федя, оглянувшись, замечает, что игривая дама переваливается уточкой, тут же парирует: - Сна-
чала, догони!
И под хохот, раздающийся сзади, продолжает путь.
Феня последнее время на родник за водой не ходит – много снега, но любит где-то высунуться, и в чём-то поучаствовать. Федя считает, что от её участия проку – на копейку, а вреда – на рубль. Но если это ей нравится – пусть участвует. А когда она слишком увлекается – Фёдор её поругивает. И, в то же время, жалеет. Хоть и глупая, но – своя!
А Фене и в предзимье тепло. Лишь бы ноги ходили, глаза подольше смотрели, да Федя рядышком посиживал и ненавязчиво объяснял: - Я вчера «Палату № 6» смотрел. До конца не досмотрел. А сегодня Чехова в руки взял. Какой режиссёр может показать на экране жида Мойсейку так, как сделал это классик? Да никакой!
И Федя, со смешинками в глазах, вкрадчивым голосом, как умеет говорить только он, неспешно зачитывает Фене абзац из Чехова про дурачка Мойсейку, помешавшегося, когда у него сгорела шапочная мастерская. Потом следующий абзац, и ещё один. А недалёкая Феня жадно впитывает то, что при Паркинсоне успела позабыть, и наслаждается языком, каким умели говорить писатели серебряного века!
Вечером Феня скажет Феде: «Доброй ночи!» Поблагодарит судьбу за прожитый день и, как бы ни изголялся Паркинсон, она обязательно вспомнит своих близких, живущих в другом городе, мысленно пожелает всех благ и попросит Всевышнего
о том же, чего желает любимым сама!
И если утром Федя услышит из кухни сипловатое пение-речитатив:
Ох, не растёт трава зимою,
Поливай, не поливай…
значит, Феня уже встала, варит на завтрак кашу. И всё у неё
в порядке. Даже шкаф новый приобрела, чему безмерно рада.
А что трава не растёт и в предзимье, это ж ясно, как божий день!
Свидетельство о публикации №218052001561