Театр

Отрывок из повести "Побег из Содома"

Лена, как все дети актёров, выросла за кулисами.
Сначала её привозили в коляске, и все, кто был свободен, кормили и пеленали. Потом немного доплачивали тёте Даше гардеробщице, чтобы присматривала за шустрой девчонкой.

А в пять лет Лена получила свою первую роль – мышки, в детском спектакле про репку. Костюм был великоват, его пришлось ушивать, выглядело смешно.
Леночка сыграла блестяще. Сначала она суетливо бегала по сцене, попискивая, как настоящая мышка, потом проделала несколько вариантов ухватывания за хвост кошку – то зубками, то лапками, а когда репку всё же вытащили, смешно упала на спину, быстро-быстро болтая лапками.

Дети были в восторге, долго хлопали, кричали: мышка! Мышка!
Отец тогда снял вдруг запотевшие очки, и сказал дрогнувшим голосом: – Маша. А ведь это талант…
Мать была страшно суеверна, она зашикала: – Замолчи, сглазишь, какой ещё талант в пять лет!

Были ли талантливы родители? Мать, несомненно, была. Премьеру она играла блестяще. Ещё несколько спектаклей вполне прилично. Потом пьеса ей надоедала, она начинала просить замену, предлагала новые пьесы. Благодаря ей,  репертуар театра часто обновлялся, а сам театр считался одним из лучших областных театров в стране.
Отец – высокий, худой, с длинным носом, почти лысый, в очках, был любимцем публики. Каждое его появление на сцене вызывало смех и аплодисменты.
Ещё в ГИТИСЕ у него было прозвище Паганель, так оно и перекочевало вместе с ним и в этот областной театр. Отец играл одинаково, что в комедии, что в драме. Но это не считалось недостатком. Если человек, рассказывающий смешную историю, сам хохочет, слушателей, как правило, охватывает скука. А когда в драме он говорил  ровным, спокойным голосом, зрители понимали, что он глубоко переживает внутри себя, не выплёскивая чувства наружу.

Уже с раннего детства Лена интуитивно чувствовала, что их семью охватывает какая-то тайна. Запомнился один случай. На сцене шла репетиция, Лена болталась за кулисами, грызла яблоко. Мимо прошла костюмерша Ира, молодая, красивая женщина.
– Дитя ты закулисное! – сказала она. – Да и сделана за кулисами.
Она не видела, как в это время вышла мать.
Лене показалось, что театр содрогнулся, какую пощёчину залепила Ирине мать. Та заверещала, пыталась дать сдачи, но в это время вышел отец, он всегда оказывался в нужном месте в нужное время. Он пытался увести мать в гримёрку, но она вырывалась и кричала такие слова, какие Лена слышала только у пивной в выходные дни. Наконец, он увел мать и Лену. Мать вся дрожала, он накапал каких-то капель, протянул ей. Мать оттолкнула: – Дурак! Коньяка налей! – Отец налил  полный стакан коньяка, мать залпом выпила.

Вошёл худрук Олег Евгеньевич. Он был сердит.
– У тебя репетиция, спектакль вечером, а ты устраиваешь скандалы!
– Если я ещё её увижу в театре – убью, – сказала мать.
Ирина уволилась из театра и открыла в городе небольшое ателье.

Сцена запомнилась. Но объяснять Лене никто не стал.
Ещё был случай. Две молоденькие актрисы сидели на подоконнике, болтали.
Лена пробегала мимо. Одна из них сказала: – Удивительно, отец и мать такие красавцы, а дочь ни на кого не похожа.
– Тише, ты что забыла, что она сделала с Иркой? – зашептала другая.
Лена удивилась. Мать несомненно была очень красива – высокая, статная, с большими голубыми  глазами, нос с горбинкой и прекрасные каштановые волосы, густые и блестящие. Но назвать отца красавцем можно было только в насмешку.

Впрочем, она скоро забыла об этом. Лена пошла в первый класс. Училась легко, но как бы между прочим, главное для неё был театр. Она не пропускала ни одного спектакля, некоторые смотрела по нескольку раз. Не выносила фальши в игре, иногда дома возмущалась, удивляя и пугая  родителей.

В девятом  классе  уговорили директора создать школьный театр. Руководить согласился сам Олег Евгеньевич, худрук Городского театра. Ставили пьесы в основном по школьной программе, на этом настаивал директор. Получалось неплохо. «Ревизор» собирал полный зал несколько раз.

Как-то после очередного спектакля, это была глава из Анны Карениной – свидание Анны с сыном, Олег Евгеньевич сказал: – Ну что, дорогая моя, начинаем готовиться в ГИТИС.
Он был потрясён: как девчонка может передать такие чувства - страдания матери, которую лишили сына, и она вынуждена видеться с ним украдкой!
 
Сколько материала они просмотрели, перечитали!                            
– Олег! Сколько же прекрасного написано! А ведь многие об этом даже не знают!
– Увы, Леночка, и не хотят знать…
Олег вёл на местном телевидении передачу «наш театр», она шла один раз в месяц. Он предложил руководству заканчивать передачу чтением стихов классиков. Стихи, басни, отрывки из поэм читала Лена. Рейтинг передачи возрос многократно. Первый раз она прочитала Незнакомку, Блока, потом Цветаева, Ахматова, Пушкин, Лермонтов, Муса Джалиль, Тютчев, поэты серебряного века.
А потом пришло время ехать в Москву, поступать в ГИТИС.
Лена решила, что поедет одна.

Перед отъездом мать решилась поговорить с ней.
– Лена, ты очень любишь отца?
– Почему ты спрашиваешь? Конечно, очень люблю.
– Ты люби его, не бросай никогда. Если со мной что случится, он больше не женится, он однолюб. Я хочу сказать… он тебе не родной отец. Твой родной отец Олег, так получилось. Мы любили друг друга, жили  вместе. А потом эта стерва костюмерша соблазнила его по пьянке на гастролях. Забеременела, начала шантажировать его, что покончит с собой. Он женился на ней. Мне сказал, что разведется, как только она родит. Мы встречались, любили ведь, и я забеременела. А у неё родился больной ребёнок – пьяное зачатие бьёт без промаха, не помню, кто сказал. Я поняла, что он не бросит больного ребенка и решила, ты понимаешь… а Иван встал передо мной на колени и упросил не делать этого, а выйти за него замуж. Он любил меня, я знала и все знали. Я подумала и решилась. И ни одной минуты не пожалела потом, такой он человек. Вот, теперь ты знаешь всё.
– Мамулечка, не волнуйся! Я отца очень люблю и никогда не брошу. А Олега я уважаю и жалею. Я знаю, что он любит тебя до сих пор. Я видела, как он на тебя смотрит.
Лена уехала.
 
Она никак не могла решить, что будет читать в первом туре, даже заплакала от своей  неопределенности. То, что знала так много, в данном случае вызывало растерянность.
Решила читать Марину Цветаеву «Уж сколько их упало в эту бездну». А когда вышла перед комиссией, неожиданно для себя сказала: «Редеет облаков летучая гряда…», и все замолчали.
Потом её просили читать ещё и ещё. Тот, кто набирал курс, сказал секретарше: – Жанночка, объяви перерыв полчаса. А вы подойдите ко мне поближе. Иван Степанович Егоров ваш отец? Это он вас готовил?
– Да, это мой отец, но готовил меня наш худрук Олег Евгеньевич.
– Ленинградская школа…
– Да. Олег с мамой учились в Ленинграде.
– А я учился с твоим отцом, дружили. Потом меня оставили в Москве, отец постарался, а Иван уехал в ваш театр, обиделся на меня, так наша дружба и закончилась. Даже не позвонил, что ты поступаешь. Ты никуда больше документы не подавай, я тебя беру. Но не расслабляйся, ещё два тура, и не говори никому.
Когда Лена вышла, сказал: – Ну что, коллеги. Сегодня нас можно поздравить.
У нас сегодня – талант! Только бы не переметнулась куда-нибудь.

Началась учёба. Лена не ожидала, что будет так серьёзно, так интересно!
Вскоре о ней заговорили, как о самой талантливой на курсе.