Линия жизни

«Физика говорит, что время — это единственное направление жизни. Так что с самого начала … всё до сих пор движется … в буквальном смысле по прямой линии. Временами эта линия изгибается, но, тем не менее, это прямая линия. И всю нашу короткую жизнь — мы путешествуем по прямой линии. Если Вы оглянетесь назад, то увидите, что позади только прямая линия. Неважно, сколько вариантов выбора было перед Вами, неважно, сколько раз Вы шли тем или иным путем: когда Вы оглядываетесь назад — Вы видите только прямую линию».

Ра Уру Ху, HUMAN DESIGN
  Будильник на телефоне прозвенел ровно в три. Вставать ужасно не хотелось, но если поспать ещё часок, то МКАД будет запружен, и поездка из трёхчасовой превратится в пятичасовую. Ехать ранним утром одно удовольствие – машин мало, мотор на чистом воздухе не гудит, а шелестит. Солнце только встаёт, и в салоне чувствуется приятная прохлада. В это время по радио «Звезда» читают книги – всё лучше, чем набившие оскомину новости. От Москвы трасса прямая, как струна, и утро даёт шанс не заснуть от монотонности поездки. Кажется, если вглядеться в уходящую за горизонт ленту дороги, то можно увидеть конечную часть своего маршрута. Начинаешь обижаться на разрешающую способность глаза, не позволяющую заглянуть за горизонт.

  Заезжаю на бензоколонку - путь предстоит неблизкий. За двести километров в деревне живёт моя мама. Надо её забрать и везти на консультацию в Москву – ещё сто километров. Потом обратно в деревню и домой, на круг шестьсот километров выходит. Маме надо делать операцию, вроде в Москве согласились посмотреть её. Когда я был ещё маленьким, с ней случился приступ. Врачи не сразу поставили правильный диагноз, поэтому сначала удалили аппендикс и только спустя месяц, когда мама одной ногой уже стояла в могиле, сделали ещё несколько операций, распознав, наконец, в чём дело. Силы её были на исходе, и восстанавливаться в больнице пришлось несколько месяцев.

  Всё же она выкарабкалась, но от стольких оперативных вмешательств и долгого лежания на больничной койке брюшные мышцы безнадёжно ослабли. Мама была ещё довольно молода, но непомерно большой живот доставлял ей только неудобства. Но мы не замечали ни этого живота, ни добавляющихся с каждым годом на её лице морщин. Для нас она была самой красивой и самой любимой на земле мамой. С годами её стали мучить грыжи, и намечавшаяся операция по вживлению поддерживающей сетки должна была облегчить её положение.

  В памяти остался эпизод детства той поры. Мне было лет десять-двенадцать. Летом мы с ребятами надолго убегали в песчаные карьеры. В мелких котлованах скапливалась дождевая вода. Она прогревалась на солнце как парное молоко, и мы подолгу купались, а потом нежились на горячем песке. Родители привыкли и всегда знали, где можно нас найти. Опасность утонуть почти отсутствовала – самое глубокое место было по грудь. И вот, в тот самый день, когда маму увезли на скорой, в карьеры за мной прибежала бабушка, и, страшно ругаясь на меня, приказала идти домой. Я не понимал её гнева, ну а больше всего мне было обидно, что ребята остались купаться, а я должен сидеть дома. Только потом, когда у меня у самого появилась дочь, я понял бабушкины истерики. Конечно, она немного вспылила, но истинное её беспокойство было обусловлено ситуацией. Она всех нас безмерно любила, и меня с братом, и маму, а когда пришла беда, боязнь потерять сразу всех заставила её перестраховаться.

  Жизнь в деревне всегда отличалась полным погружением в работу. Мама и бабушка постоянно что-то делали, создавая семейный уют и обеспечивая наше с братом существование. С самого раннего утра и до поздней ночи они носили воду из колодца, топили печь, стряпали, кипятили воду, чтобы обстирывать, пекли в печи пироги, ухаживали за скотиной… В общем, этот список можно продолжать бесконечно. Главное, что дети ни в чём не знали нужды, могли спокойно расти и получать образование. На столе всегда была картошка, солёные огурцы, квашеная капуста и хлеб. Раз в месяц из Москвы привозилась колбаса и прочая вкусная снедь. Конечно, и мы были участниками деревенского быта, но основная ноша доставалась им. Мама работала дояркой. Превозмогая боль и дискомфорт в животе, она таскала тяжёлые бидоны и вёдра с молоком. Но на более лёгкую работу не шла – там заработок намного ниже, а ей хотелось, чтобы и конфетка нам к чаю была. Мама могла бы каждый год ездить в санаторий, но накопленные к отпуску деньги чаще всего расходовались на коньки или велосипеды для сыновей. Десятки лет были посвящены нам, и в этом наши родители находили и ощущали радость. Оглядываясь назад, понимаешь, что они положили на наше воспитание свою жизнь, и воспринимаешь всё это как их подвиг, иного слова не могу подобрать…

  …Только-только светало, даже птицы ещё не успели проснуться. Всё вокруг окутывал полумрак. Я вставил пистолет в горловину бака и пошёл оплачивать бензин. На шоссе и заправке было пустынно, и только собака со щенками оживляла картину утра, снимая ощущение ночного паралича всего живого. Совсем маленькие и глупые щенки резвились вокруг мамашки. Они то прыгали и грызли друг друга, то кидались на мамку и кусали ей уши. Она безропотно стояла, расставив ноги, чтобы не упасть от их натиска, и казалось, только радовалась этим покусываниям. Высунув язык и дыша открытым ртом, собака как будто улыбалась и жмурила глаза от ощущения материнского счастья. Малыши, вероятно, только что насосались молока и кроме щенячьих игр их больше ничего не волновало. Глядя на собаку, я подумал, что она рада всей этой возне, счастлива, что у неё целых пять щенят, что ей есть о ком заботиться и кого растить. Собаке, по всей видимости, было всего года два-три, но отвисшее от тяжёлых родов брюхо указывало на то, что жизнь её теперь будет не такой продолжительной и безоблачной. Но это её совсем не волновало. Свою жизнь она готова была отдать в тот же миг, если бы это понадобилось. Вероятно, она не ведала о своём предназначении в этом мире, но её внутреннее чувство побуждало поступать именно так, а не иначе.

  Когда думаешь обо всём этом, по-иному представляется сущность счастья. Человек всегда ради детей жертвовал чем-то, но, как правило, не ощущал этой жертвы и воспринимал её как благодать жизни. Может, не так богато и беспечно наше существование, но хочется, чтобы все родные и близкие просто были живы и здоровы. Наверное, это главное. Остальные хлопоты и прелести жизни только могут скрасить или придать ей ещё большее ощущение праздника.

  Заправив автомобиль, я сажусь за руль, чтобы помочь маме преодолеть ещё несколько километров в её путешествии по прямой линии и хоть немного отдалиться от конечной точки маршрута. Уже нет той обиды на глаза, слава Богу, что они не могут видеть так далеко…