Подстилка

          Немца Кира увидела сразу. На природе обо всём на свете позабыла и вдруг… Он!

          А в лесу хорошо! Тихо, спокойно, благолепно. Скоро осень. Грибы пошли, а это большое подспорье в её сиротской жизни. Живёт с бабушкой: отец погиб в начале войны, а мама пропала. Также вот ушла за пропитанием и не вернулась. Может под бомбу угодила, а может, застрелили…

         Грибов в конце лета народилось много. Пока погода радовала, бабушка успела их засушить и груздей ведёрко засолила, так что не пропадут, доживут до прихода наших. Фашистов гонит Красная Армия хорошо, в деревне немцев почти не бывает. Иногда заедут на своих мотоциклетках к старосте, поживятся курятиной и уезжают.

          Интересно, откуда этот-то взялся? Она почти до дома дошла: осталось только дорогу перейти и речку вброд. И тут… Идёт! Один. Спокойно шагает, никого не боится. До зазнобы приспичило или так… Гуляет, солнышку радуется. Тоже ведь человек. А может товарищи рядом и Кира их просто не видит. Она огляделась. Нет, вдвоём они.

          - Oо! Pilze! Das ist gut*, - немец тоже заметил девушку и радостно расправил объятия...

          Кира бросилась через дорогу к речке. Солдат за ней! Молодой, здоровый: от такого не убежать.

          - Стоять! Я идти Дуня, - так он пытался объяснить, что незнакомку не обидит.

          «Ах, Дуня!" - успокоилась Кира. Слышала она об этой Дуне, что та с немцами водилась. Ладно, пускай! Лишь бы её не трогал.

          Девушка остановилась. Впереди речка. Если перейти в нужном месте, то воды чуть выше колен. Но немного в бок, на той стороне у обрыва - глубина и омут. Деревенские о том знают, но знает ли немец?

          Кира на секунду задумалась: "Предупредить или чёрт с ним?"
          Только попутчика она явно недооценила…

          - Эй, komm her*, - немец, догнав Киру, снял с себя брезентовую сумку на ремне и перекинул её через плечо девушки, а затем показал жестами, чтобы она перенесла его через речку.

          Кира обомлела!

          - Du bist gross, ich bin klein**, - воскликнула она тут же, вспомнив уроки немецкого.
          - Пуф, пуф, - немец направил на неё винтовку.
          - Вот, гад, - она чуть не заплакала, - мне же не донести тебя! А как же грибы?

          Кира поставила корзинку у самой воды на бережку, решив, что вернётся за ней обязательно.

          - Давай, давай! - заорал немец, развернув девчонку лицом к речке, и обхватил её своими ручищами вокруг шеи.
          - Ладно, будь что будет, - проворчала Кира. - Тяжёлый, чёрт! -  и, подхватив ноги солдата под коленками, от натуги крякнула, как это делают, поднимая тяжести, взрослые мужчины.
          - Нооо! – захохотал наездник, - пшла, матка, пшла!
          - Какая я тебе матка, дурак! Да я в два раза моложе твоей Дуни, - опять заворчала она и осторожно ступила в воду.

          Пару шагов сделала уверенно. Речка неширокая, но быстрая и брод опасный: «Не оступиться бы, - мелькнула мысль, - ведь за собой утащит, ежели чего. Горло обхватил так, что дышать тяжело, урод проклятый!»

          А немец откровенно ловил кайф, гарцуя верхом на молоденькой девушке.

          - Фото, фото, - хохоча, орал он невидимым сослуживцам, не понимая, что смертушка совсем рядом и ждёт, не дождётся, когда его «лошадка» потеряет равновесие и рухнет в сторону омута.

          Это случилось в одно мгновение… Спокойно дойдя до середины речки, Кира неожиданно споткнулась и, не удержав тяжёлую поклажу, бухнулась в воду. Немец, вместо того, чтобы сразу вскочить на ноги и выбираться на берег, продолжал хохотать, радуясь неожиданному приключению и попятившись на глубину, не заметил, как его постепенно затягивает в омут. А когда осознал страшное, было поздно! Поток закрутил и утащил его на дно.

          Кира ужаснулась. Был человек, и исчез! Слышала от деревенских о подобных случаях, но видеть такое воочию… Жутко! Немец, не немец - картинка неприятная. На душе от пережитого сделалось муторно. Слава богу, сама жива осталась!

          Вспомнила о корзинке. Возвращаться не хотелось, но подумала о бабушке. Та обязательно о ней спросит и заподозрит неладное, а рассказывать о случившемся, ни бабушке, ни подруге Ленке, никому другому она не станет. Немца будут искать, потому лучше молчать...

          С опаской глядя в сторону омута, вернулась за грибами, потом опять перешла речку и только тут вспомнила о сумке, которая стала оттягивать плечо. Остановилась, расстегнула пряжку и с интересом взялась рассматривать содержимое. Чужие письма, пачка галет, банка консервов, бутылка шнапса и маленькое зеркальце, на крышечке которого была приклеена фотография очаровательной красотки, наверное, какой-то артистки.

          Зеркальце Кира оставила себе, а сумку со всем содержимым бросила с обрыва в омут: обойдётся она без немецких консервов и чужие письма на чужом языке ей не нужны. Вот одно отцовское, что успело прийти в самом начале войны, она бережёт и регулярно перечитывает…

          - Как ты долго! – с порога накинулась на неё бабушка.
          - Полупустую корзину приносить не хотелось! Вот набрала с верхом и вернулась, - стала оправдываться внучка.
          - Садись ужинать. Я картошечки свежей подкопала и сварила. Вкусная!
          - Подожди, дай посижу немного.
          - Какая-то ты нынче не в себе. Или случилось чего?
          - Ничего не случилось.
          - Ну и, слава богу!
          - Ба, а ты знаешь про Дуню?
          - Про Дуню?
          - Ну... Что к ней немец ходит.
          - Не наше это дело. А почему спрашиваешь?
          - Ленка её подстилкой называет.
          - Каждый пусть за себя отвечает, - ответила бабушка.

          О гибели немца Кира молчала, но была удивлена, что его никто не искал. Потому решила: видимо солдат ушёл из своей части к Дуне потихоньку, не доложив о том ни друзьям, ни командиру. Кира перекрестилась и постаралась забыть этот страшный случай. А зеркальце припрятала подальше...

***

          Вскоре пришли наши, их район освободили, и началась мирная жизнь, не менее беспокойная, чем при немцах. В деревню наведался офицер НКВД и стал подробно расспрашивать одного соседа о другом: кто сотрудничал с немцами, кто восхвалял жизнь под ними и ругал советскую власть. А после, этот офицер вместе с одноруким дядей Митей - милиционером, увез Дуню и старосту в город. На этом вроде всё утихомирилось: колхоз восстановили, люди по-прежнему трудились на полях, ожидая скорого окончания войны.

          Кира работала вместе со всеми и ждала Толика. Когда немцев выгнали, она получила от него сразу несколько писем. В каждом он писал о своей любви, что мечтает между боями только о ней, помнит каждое свидание и женится сразу по возвращению. Кира обрадовалась письмам Толика и тут же ответила, описав нежными словами свои чувства к любимому, надеясь на скорую встречу и храня верность с первого дня разлуки.

          Культурная жизнь в деревне тоже потихоньку налаживалась. В клубе стали показывать фильмы, а по выходным иногда устраивались танцы.

          Как-то Ленка уговорила Киру пойти с ней на новый фильм «Большой вальс». Знала, что подруга, ожидая жениха, на танцы не пойдёт, но кино посмотрит с удовольствием. Под впечатлением от волнующего душу фильма, красивой музыки и долгожданных писем, Кира расслабилась, повеселела и размечталась о приятном будущем.

          Вдвоём они прогулялись по ночным улицам, а после присели на лавочке у еле светящегося окна одного из домов.

          - Ты сегодня как первоцвет. Никак очередную весточку от Толика получила? – с завистью в голосе спросила Ленка.
          - Получила, - Кира, легко вздохнув, улыбнулась.
          - Что пишет?
          - Пишет: как вернётся, так сразу поженимся.
          - Счастливая! А тут… Парней мало. Так можно и в девках остаться.
          - Ну, ты не останешься! – Кира засмеялась, - своё с кровью выцарапаешь.
          - Обязательно выцарапаю.
          - Какой фильм хороший! После него на сердце легко и приятно делается, - сменила тему Кира, не желая дразнить Ленку разговорами о парнях.
          - Мне тоже очень понравился. И артисты красивые, даже не верится, есть ли такие на самом деле!
          - Хочешь, покажу фотографию Луизы Райнер, которая играла жену Штрауса?
          - У тебя есть её фотография?
          - Вот, любуйся, - и Кира вынула из кармана маленькое зеркало с изображением на крышечке артистки из «Большого вальса».
          - Откуда у тебя это зеркальце? У нас в сельмаге таких в продаже не было, - удивилась Ленка.
          - Это не из магазина.
          - Аааа… Понятно!
          - Что тебе понятно?
          - Немцы подарили. И молчала. Тоже мне – подруга!
          - С ума сошла! Никто, ничего мне не дарил!
          - Не ври! Когда только снюхаться с ними успела?
          - Лена! Перестань. Я расскажу тебе правду. Только по большому секрету.
          - Отчего же до сих пор молчала?
          - Вспоминать неприятно!
          - Тогда рассказывай. Сохраню твой секрет.
          - Обещаешь?
          - Сказала же…
          - Помнишь, прошлым летом я звала тебя по грибы, а у тебя мать в тот день приболела, и ты не пошла?
          - Помню. И что?
          - Я тогда немца утопила, который шёл к Дуне… Нечаянно.
          - Как утопила? Сама?
          - Так вышло. Он заставил меня нести его через брод на закорках. Я не удержалась и упала вместе с ним воду.
          - Я бы тоже не удержала. Он же здоровый как конь! И что потом?
          - Его затянуло в омут, и он утоп.
          - А зеркальце откуда?
          - Оно было в сумке, которую немец повесил мне через плечо. Сумку я бросила в воду, а зеркало оставила себе.
          - Понятно, – Ленка замолчала, но было видно, что ей очень хотелось ещё о чём-то спросить.
          - Ну, говори, - Кира не желала недомолвок.
          - Может он тебя снасильничал? Я никому не скажу, если так… Не бойся!
          - Дура ты, Ленка! Да я бы тогда сама утопилась!!
          - Я бы тоже.
          - Ну вот… А мелешь глупости.
          - Зеркальце красивое, - казалось, Ленка успокоилась.
          - Дарю! Мне не жалко, - у Киры после трудного разговора с подругой отлегло от сердца, и она без сожаления вручила ей немецкий трофей.
          - Ой! Спасибо! - Ленка прижала зеркальце к груди и чмокнула Киру в щёку.

          А дома Кира задумалась. Уж очень ей не понравились расспросы подружки! И зачем не выбросила тогда это чёртово зеркало, позарилась на чужое добро и теперь остаётся надеяться только на Ленкину порядочность. А есть ли она у неё? Беда в том, что подруга была влюблена в Толика с детства, и Кира о том знала. А тут ещё война - каждый парень в деревне на счету и нарасхват! Ох, Кира, Кира! Что же ты наделала! Радость о скором возвращении Толика окрылила, ты и забыла о человеческих пороках.

***

          Толик вернулся, немного прихрамывая, и на полгода раньше окончания войны. Бабушка увидела его в день возвращения. Парень обещал к концу дня зайти к невесте обязательно, а до того желал встретиться с матерью, помыться и немного отдохнуть.

          Кира прождала Толика весь вечер. Он не пришёл. Не  было его и утром следующего дня. От окна девушка не отходила… А к обеду увидела, как мимо их дома, ни от кого не таясь и мило беседуя, шли взявшись под руки её жених и лучшая подруга. 

          Кира всё поняла… Видимо, Ленка выставила её перед Толиком очень некрасиво, выдумав всякие глупости! Кире хотелось наложить на себя руки, но пожалела бабушку. Как та одна останется, и кто её кормить будет? И тогда она решила встретиться с парнем один на один и объясниться.

          В ближайший воскресный вечер Кира пришла в клуб одной из первых. Села на лавочку и стала ждать. Он появился без Ленки. Кира, боясь, что та вот-вот явится, тут же к нему подошла.

          - Здравствуй, Толик! Почему не заходишь, - выпалила она одним махом и зарделась.

          Произошедшее дальше, Кира запомнила на всю жизнь. Такой грязи и помоев в свою сторону она больше никогда не получала.

          - Пошла вон! Подстилка! – зло прокричал он и захохотал.

          Удар словом был страшный! Казалось - лучше бы убил! Слёзы хлынули из глаз, и она пулей вылетела из клуба, даже не заметив шедшую навстречу подругу.

          Дома Кира сразу улеглась в постель, но уснуть не получилось. В мозгу крутилась одна и та же фраза: «Пошла вон!» И это он ей! Которая любила, верила, ждала… Обида и душевная боль захлестнули по макушку. Жизнь для неё остановилась.

          Так она лежала какое-то время. Потом встала, достала из-под подушки все письма бывшего жениха и стала со злостью их рвать и жечь в печке, а, глядя на огонь, потихоньку успокаивалась.

          Вернулась от соседки бабушка. По её глазам Кира поняла - старушка уже обо всём знает. Слухи по деревне летят быстрее ветра. И чтобы успокоить единственного родного человека, она рассказала бабушке всю правду о случае с немцем, а после спросила:

          - Ты мне веришь?
          - Конечно, верю! Почему сразу ничего не рассказала? - бабушка, прижав внучку к себе, гладила по голове как маленькую.
          - Это ничего бы не изменило? – девушка пожала плечами.
          - А вот с Ленкой зря поделилась.
          - Так вышло…
          - Я её всегда не любила. Скользкая она: бывало к нам зайдёт и всё по углам зыркает, будто что-то выискивает. Глазки, что бусинки!
          - Теперь всё можно сказать…
          - Да я и раньше тебе говорила, только ты внимания на мои слова не обращала.
          - Мы же с ней дружили…
          - Она с тобой из-за Толика дружила.
          - Бог ей судья! Но как же он на её слова купился? Не зашёл, не поговорил…
         - Вот именно! Купился... Жить Ленкина семья всегда умела. При немцах со старостой ладили и сейчас с властью дружатся. Ведь это Ленкина мать Дуню с потрохами офицеру продала!
          - Откуда знаешь?
          - Митька-милиционер шепнул. Не хотел он Дуню сдавать - дети у неё. Пятеро! Кормить-то их надо... Вот и привечала она немца за подачки. А теперь Дуню отправили в лагерь, а детей в детдом.
          - Вот оно как! Мне Ленка о том ничего не говорила.
          - Твоя Ленка всегда хвост по ветру держала. Вся в матушку!
          - Ох, бабушка! Как же жить теперь?! Столько грязи. За что? – Кира заплакала.
          - Поплачь, поплачь! Слёзы успокоят. А жить всё равно надо.

          В эту ночь не могли уснуть обе. Внучка слышала, как старушка, вздыхая,  вертелась на своей постели и затихла только под утро. Тогда и Киру окутал липкий сон. Ей виделась Ленка, которую она тяжело тащила на закорках в гору, а дотащив, неожиданно для себя сбрасывала вниз, потом опять тащила и опять сбрасывала...

          Кира проснулась и очень удивилась тишине в доме. Обычно бабушка вставала рано, топила печку, грела воду, а после будила внучку. Сегодня Кира решила похозяйничать сама. Когда вода в чайнике закипела, она сняла его с печи и подошла к бабушкиной кровати. Старушка была мертва…

***

          Война закончилась. В деревню возвратились те, кто победил и выжил. Отцвели сады, зазеленели поля… Но ничего этого Кира не замечала. Что-то ела, пила, уходила на работу, а вечером, не раздеваясь, укладывалась в постель. Ни с кем не разговаривала, похудела, осунулась.

          Как-то вечером в середине лета в её дверь постучали. Она, молча, открыла. На пороге стоял дядя Митя.

          «Наконец-то! И по мою душу власть пожаловала. Вот и ладно», - равнодушно подумала девушка и пригласила деревенского милиционера присесть. 

          - Здравствуй, дочка! – поздоровался он.
          - Здравствуйте, дядя Митя.
          - Ты не стой, садись! Разговор у нас будет долгий, - он сам пододвинул Кире табуретку.
          - Я готова.
          - Ох, девка! Не нравишься ты мне.
          - Я сама себе не нравлюсь.
          - Вот… сахарок принёс, - и мужчина достал из кармана небольшой кусочек сахара, - сладенькое не помешает. Исхудала-то как!
          - Спасибо, дядя Митя! Не хочу. Ничего не хочу.
          - Ты брось это! Понимаю, плохо тебе. А потому, давай, рассказывай! Спокойно и по порядку.
          - Дядя Митя, о чём рассказывать?
          - Обо всём! О немце, о Ленке, о Толике.
          - О немце расскажу. А о Ленке с Толиком не буду. Раз поженились - пусть живут.

          И Кира спокойно, во всех подробностях рассказала милиционеру об одном неприятном походе за грибами.

          - Так тебя, дочка, наградить надо, - выслушав хозяйку дома, неожиданно сказал он.
          - За что? – Кира обомлела.
          - Немец утонул?
          - Утонул.
          - Значит, на одного фашиста стало меньше. А был бы жив, сколько наших бы ещё убил!
          - Я не нарочно. Так получилось.
          - Без разницы. Его же нет?
          - Нет.
          - Вот и ладно. Не грусти! Ты ни в чём не виновата. И насчёт сплетен не переживай! Я Ленке и её матке рот-то закрою. Давно за этими воровками наблюдаю.
          - Почему воровками?
          - Ночью поймал обеих. Пытались склад вскрыть.
          - И что теперь будет?
          - Пока молчу, но могу и заявить. Посмотрим, как дальше себя вести будут.
          - Толик был с ними?
          - Не переживай! Не было, - дядя Митя усмехнулся.
          - Уже не переживаю. Так спросила... А эти выходит у своих воруют.
          - Разберёмся! Я к тебе по делу пришёл.
          - Какому? – Кира напряглась.
          - В Правление пришла разнарядка на одного человека для поступления в педучилище. Я предложил твою кандидатуру. Мы с твоим батькой дружили, а он геройски погиб, - и дядя Митя тоном не терпящим возражения добавил, - отучишься – вернёшься!
          - Спасибо вам! 
          - Значит, согласна?
          - Конечно, согласна!
          - Вот и умница. А женихи ещё будут - поверь. Твоё сердце одно не останется!

          Вот так, совершенно неожиданно, местный милиционер решил за Киру её судьбу.

          «Как странно жизнь устроена и какие люди разные, - думала она, - считала Ленку лучшей подругой, а она оговорила по-чёрному, любила Толика, а он предал, боялась дяди Мити, а он оживил…»

***

          Прошло время...
 
          Кира, отучившись, вернулась в родную деревню и не одна, а с мужем. Она стала преподавать в младших классах, а её супруг - выпускник сельскохозяйственного техникума - был определён на должность главного зоотехника в их колхозе.

         Однажды у школы Кира встретила Толика, который уже не в первый раз пытался с ней заговорить, но она постоянно делала вид, будто его не замечает или очень спешит.

          - Кира, здравствуй. Прости меня. Я – дурак, - сказал негромко, но очень внятно. Эту фразу давно лелеял и про себя не раз проговаривал.
          - Поздравляю, - Кира улыбнулась, - от меня, чего надо?
          - Решил поздороваться.
          - Извини, мне домой пора! Мужа кормить, - сказала и ушла.

          Он с тоской посмотрел ей вслед, а после, махнув рукой, побрёл к сельмагу. И этим вечером из дома, где жили Ленка и Толик, была слышна непотребная пьяная ругань молодого семьянина, почему-то обзывающего свою жену «подстилкой».
*    Pilze ! Das ist gut – Грибы! Это хорошо.
**   komm her – иди сюда.
*** Du bist gross, ich bin klein – ты большой, я маленькая.