Еврей на Кубе. 7 Евреец конармеец

                                                 
                              Ветер странствий

            И какой же русский не любит быстрой езды! Тем более, если он не русский, а еврей. Тем более, если он на Кубе. Тем более, что никаких средств передвижения, кроме древних рейсовых автобусов, движущихся из последних своих лошадиных сил со скоростью 150 миль в сутки, здесь не увидишь.
Нет, не на опостылевшем автомобиле даже с его изощренным комфортом, изрыгающем бензиновый перегар, а верхом на лошади по песчаной косе Варадеро от виллы Куба до виллы Дюпона.
           Надо признать, что выбор развлечений на Варадеро был достаточно широк: можно было принять участие в рыбалке  - сафари с риском изжариться на солнцепеке, но без риска выловить хоть одну рыбину;  посетить кабаре  “Пещера пиратов”  получая понятное удовлетворение от стремительного мелькания икр, ягодиц и ослепительного блеска зубов мулаток и креолок; нырять с аквалангом в надежде не встретиться с акулой или мореной и благополучно вынырнуть и много других соблазнительных предложений  Cuba-Tour.

           …Идея прокатиться на лошадях зародилась там, где никакой почвы для гениальных идей не было, то есть  в моей голове. Во мне проснулась затаенная с детства зависть к любимому сыну капитана Гранта. Пробил час собственной Патагонии.  Безбрежный океан, экзотические растения, разноцветные аборигены, тропическое солнце вывели меня из состояния реальности и я как-бы начал существование в каком-то другом измерении. Меня окружали призраки из поры моего голубоватого детства: Соколиный Глаз, Чингачгук-Большой Змей, Винниту- друг индейцев,  Сонька –золотая ручка, одноглазый Флинт, беспощадный Бен  Джойс и толпа других не менее красочных персонажей.
            «А ну-ка, песню нам пропой, веселый ветер»- решительно мурлыкнул я и отправился со своим предложением к ребятам.
       Эта идея, впрочем, как и все другие оригинальные идеи, сразу заимела свих сторонников и противников. Горячо поддержали меня в первую очередь члены группы, в чьих жилах с детства бурлила ковбойская кровь, а в головах шумел камыш странствий.
Лаура и Мэри незамедлительно  и решительно стали на сторону «за»– у каждой был наряд, который лучше всего смотрелся на лошади.  Упустить такой шанс для демонстрации мод они не могли. Володя, божий человек, горожанин в пятом поколении, жаждущий знаний, надеялся в этот раз уже до тонкостей изучить разницу между кобылой и жеребцом. Особняком держался Епиходов (Сережа) –привычка ездить верхом осталась у него еще с комсомольской работы. И лишь Сергей Михайлович, с детства привыкший к лошадям, но засидевшийся в руководящем кресле, был реалистом в нашей романтической компании.

          Итак, определилась великолепная шестерка,  так сказать конная гвардия: три экономиста, коммунальный работник, врач-венеролог и вундеркинд Епиходов.             Оппонентов моей идеи можно было разделить на три группы:
1. Шеф, предпочитающий бег трусцой лошадиной рыси.
2. «Оперение» шефа, считавшее кощунственным любые развлекательные программы без его участия.
3. Сельская  прослойка группы, с детства выпасавшая лошадей и справедливо полагавшая смехотворным платить за это «удовольствие» сертификатами.

                                  Огонь критика

          На вечернем собрании за круглым столом с остатками отечественных напитков из НЗ шеф произнес короткую, но как всегда полную глубинного смысла речь:
          «Посмотрите на эту «шестерку»,  - сказал он, имея, по всей видимости,  ввиду всех конногвардейцев, но показывая почему-то на меня одного. «Посмотрите внимательно на этих фруктов»,- повторил он, имея, очевидно в виду меня, но разводя рукой уже по всей шестерке.
«Для полного счастья нам не хватает их лошадиной возни. Савелию Фруктову, этому вдохновителю и организатору всех наших бед, понадобился еще один эксперимент над нашей многострадальной группой. Для этого у него подобралась классная компания!           Мэри, должен  Вам заметить, что лошадь –это не дрожащий от страха перед разоблачением пациент кожвендиспансера –она может брыкаться и ударить копытом.        Володя, если ты думаешь, что жеребец чем-то похож на главного бухгалтера пищеторга, где ты проводишь ревизию, то должен огорчить: безнаказанно ездить на себе  тебе не позволит никакая мало-мальски уважающая себя скотина.
            Сергей Михайлович, ну Вы меня удивляете! Как же, извините за выражение, с натертой на лошади задницей, Вы собираетесь проводить ближайшую пятичасовую коллегию подведомственного Вам райпотребсоюза?
 Лаура, девочка моя, ну что я скажу родному коллективу, если допущу, чтобы здесь на Кубе ты попала под какого- нибудь жеребца в прямом и переносном смысле?
           Сережа, ты забыл основной принцип демократического централизма – не высовываться! Ну, поездишь  на этой лошади час-другой, но потом тебя долго будет мучить мысль о том, что ты пошел на поводу у гнилого оппортунизма.
          Фруктов, хоть ты и некрещеный, окстись! Куда ты влечешь ягнят, этого впавшего в детство Сергея Михайловича и  этих, до сего времени не выпавших из него, перезрелых детишек? Я понимаю твое тайное желание: тебе тоже хочется поездить на ком-то…. Но ты же знаешь, что кроме братьев Покрасс, евреи в кавалерии не служили, да и среди красного казачества Абрамовичей не было. Не нарушай традиций предков!
           Друзья мои, пока не поздно выкиньте из Ваших прелестных, не отягощенных излишним весом серого вещества, головок эту бредовую затею. Я обещаю Вам никогда не вспоминать об этой дури, которую Вы были готовы совершить, подавшись на уговоры безответственных элементов", - великодушно закончил шеф свою историческую риторику.
Увы, его ждало разочарование. Взбунтовавшиеся интеллигенты стояли на своем, блудливо отводя глаза от пронзительного, пронизывающего насквозь взгляда стального цвета глаз руководителя группы. 
Предварительно допив содержимое бутылок, шеф, а за ним и «оперение» отправились в номер. Немного погодя, ко сну отошли и конногвардейцы.

           Наконец, наступил вожделенный день поездки. В 9-00 конногвардейцы собрались в вестибюле гостиницы для коллективного выезда на виллу Куба, откуда начинался наш вояж.
           Новоявленные ковбои представляли собой живописное зрелище. Великолепно смотрелась Лаура: красные с белой  полосочкой шорты, соломенная шляпка «а ля сомбреро», кинокамера, горделивая осанка – все выдавало в ней патриция по крови.
Мэри в своих нежнозеленых шортиках-пелеринке, шляпке-панамке, infant terrible  выглядела на двадцать с небольшим…
Мощный Епиходов занял привычное место рядом с девочками и ревниво поглядывал в сторону других мужчин. Его экипировка была, естественно, безукоризненной.
Володя, застенчиво улыбаясь, стоял в стороне рядом с Сергеем Михайловичем. Оба были одеты по - праздничному, словно на первомайской демонстрации.
Я, как обычно занятый своими старостатскими заботами, примчался к месту сбора последним. Мое появление вызвало легкое замешательство среди коллег.
          «Ага, клюнули!» –самодовольно подумал я. Действительно, мой расчет обескуражить этих пижонов шикарным нарядом полностью оправдался. Он (мой наряд) состоял (снизу вверх) из следующих деталей:
         на ногах вьетнамки отечественного производства, из передней прорези которых вызывающе торчали пальцы с отросшими на Кубе ногтями;
         взятые взаймы у шефа шорты производства начала 60-х годов нынешнего столетия непринужденно свисали ниже коленок и были скорей похожи на штанишки, из которых я несколько вырос;
         апогеем моего триумфа в прямом и переносном смысле была капроновая шляпа с диаметром полей более полуметра, взятая напрокат у приятеля, который еще в конце 50-х годов своим появлением в этой шляпе вызывал фурор на городском пляже.
          Торчавшие из шорт кривоватые ноги красноречиво свидетельствовали, что их владелец –жокей от  Бога.
          На наше сборище  с любопытством взирали окружающие. Ко мне подошел  молодой кубинец  и, дружески  похлопав по плечу, восхищенно произнес
            «О, компаньерос советико, маскарадо! Бьен. Бьен!»
Мне, естественно, льстило всеобщее внимание, непонятно только, причем здесь «маскарадо»?
Проводить нас пришли и представители оппозиции во главе с шефом.
Оглядев критическим взглядом новоявленных кавальергардов, босс застыл в углу вестибюля с улыбкой полной сарказма.

         «Вперед!» – скомандовал я на правах старшего и наш маленький клуб-жокей поспешно, тесня друг друга, ринулся к выходной двери в направлении автобусной остановки.
          По кубинским меркам ждать  автобуса пришлось недолго, чуть более часа. Все это время оппозиция и особенно ее лидер –шеф посылали в наш адрес критические стрелы,  насмешки, применяли другие орудия моральных пыток, стараясь  посеять в наших рядах растерянность и неуверенность в своих силах.
Тщетно: боевой дух кавалерии был крепок и в подошедший автобус сели все без отстающих. Сопровождали нас и представители противной стороны в надежде на пикантные сценки в момент посадки на лошадей.
          Разумеется, наша компания не осталась незамеченной и в переполненном автобусе. Пассажиры оглядывались, вытягивали шеи и крутили головами, пытаясь получше разглядеть нас, а наиболее любознательные наощупь пытались определить качество материала, из которого были  сшиты мои чудо-шорты.
На остановке мы один за другим стремительно выскакивали из автобуса под одобрительный гул голосов сердобольных пассажиров. Возбужденные, взъерошенные и слегка помятые кавалеристы дружно направились к месту начала экзекуции, то есть, экскурсии.

      Рассекая грудью теплый воздух солнечной Кубы, впереди группы шел я; за мной, соблазнительно покачивая открытыми для всеобщего обозрения бедрами, плыли девочки с неизбежным Епиходовым посредине. Сергей Михайлович и Володя плелись в хвосте.
          В незначительном отдалении, грозно сжимая в руках фотоаппараты, следовали оппозиционеры, потенциальные свидетели нашего предполагаемого позора.
На площадке возле старой башни, где формировался наш эскадрон, уже кто-то находился. Это были туристы из Франции – муж и жена. Так как французский язык я знаю не хуже испанского, а коммуникабельность моя общеизвестна, мы с Роже (так звали француза) вскоре оживленно беседовали. Я пространно, на каком-то супер-эсперанто излагал ему свое видение мира, он сдержанно по-французски отвечал молчаливой улыбкой.
Одет был Роже, конечно, не так шикарно, как, предположим, я. Но, тем не менее, вполне пристойно. На нем было элегантное светлое  канотье, фирмовая рубашка с длинным рукавом, бриджи бежевого цвета и черные блестящие сапоги. Я наскоро на босую ногу мысленно примерил его сапоги к своим шортам и, грустно вздохнув, подумал: «Да, предела красивому нет…»

                                  А ну-ка, песню нам...

          Между тем, с горочки спускался караван лошадей –термин не очень удачный, лошади обычно ходят табуном. Но эти шли гуськом друг за другом. Как ходят верблюды в пустыне, понуро склонив головы к чахлой траве. Чувствовалось, что они не разделяют нашего восторга по поводу предстоящей прогулки. Сопровождали скакунов два инструктора –чернобородый  Красавец и Горбун с пронзительным взглядом серых глаз. 
         Посадкой на лошадей руководил Горбун. Первой он выбрал Лауру, которая, крутнув циркулем ножек через мгновение восседала на лошади. Труднее пришлось Мэри. Не обладая  Лауриным размахом (ног), Мэри непринужденно и элегантно дрыгала конечностью, тщетно пытаясь перекинуть ее через седло. Наконец, с помощью Горбуна этот аттракцион ей удался и она замерла в седле, полностью слившись с лошадью.
Сергей Михайлович и Епиходов без осложнений взобрались на своих лошадок и нетерпеливо гарцевали на месте. В пешем строю оставались мы с Володей. Я, как настоящий капитан, должен был покинуть судно последним, а Володя суетливо вертелся вокруг  своей подопечной, безуспешно пытаясь взгромоздиться на нее то с хвоста, то с головы.
По (как потом выяснилось) несчастной случайности нам обоим достались белые лошадки. Прежде, чем сесть на своего Росинанта, я покровительственно похлопал его по крупу. Тронутый неожиданной лаской, конь прослезился.  Я птицей взмыл и, …сорвавшись со стремени, повис поперек седла. Неудача не обескуражила меня и, проделав серию обманных движений, я вскоре уселся верхом.
Наши злоключения с посадкой в седло вызвали оживление в стане оппозиции. Защелкали затворы фотоаппаратов… Но поздно! Лихие скакуны оздоровительной трусцой уносят нас помимо нашей воли куда-то в манящую даль.
Шеф нервно смеется вслед, а я вызывающе пою во всю мощь альвеол: « Мы –красные кавалеристы, и  о нас былинники речистые ведут рассказ!…»

         ...Былинники, конечно же, расскажут о нас, но это будет позже в горкоммунхозе, где шеф красочно поведает о некоторых живописных подробностях путешествия.
А пока –«взвейтесь соколы орлами, полно горе горевать!» Наша кавалькада двинулась в путь, вызывая вполне понятное восхищение у редких прохожих.
          Впереди, гордо восседая на лошади, двигался карьерист Епиходов, далее Сергей Михайлович. В призовую тройку входила и Лаура. Чувствовалось, что она сейчас реализует теоретические познания, добытые из книг и кинофильмов – эдакий симбиоз из Анжелики и Жанны д”Арк. Затем дружной парой шли мы с Володей. Попытки разлучить наших одномастных лошадок кончились неудачей и два одра, двигаясь нога в ногу, несли наши бренные тела параллельным курсом.

          Восхищенная великолепием наездницы, Мэрина лошадка часто останавливалась, зачарованно шевеля ушами. В результате Мэри отстала от основной группы на добрые полмили. Справедливости ради надо сказать, что Горбун ее в беде не  бросил. Очарованный не менее лошади, он восхищено взирал на Мэри и губы его страстно шептали: «Линда, мучачо линда!»
Аналогичные страстные мычания доносились и от второго вольтижера, который гоголем носился вокруг Лауры.

     ...«Линды, вашу мать…,» – незлобиво подумал я, вспомнив набитые словно кирпичами  чемоданы моих хрупких и нежных попутчиц. Переноска этой поклажи также входила в мои штатные обязанности. Вспомнилась почему- то сценка перед отъездом на вокзале. Глаза провожавших нас мужей девочек светились тревогой и состраданием. На прощание Семен и Сережа пожали мне руку и сказали только два слова: «Мы надеемся…» Расшифровать эту короткую, но полную скрытого смысла, фразу, мне довелось попозже в Москве и Гаване, когда вышеупомянутые чемоданы карой небесной обрушились на меня, вытягивая мои передние конечности до такой степени, что сходство с орангутангом уже не показалось бы преувеличением.
Ребята искренне и благожелательно хотели бы надеяться, что из двухнедельной поездки с их женами я вернусь живым и невредимым…
        …Между тем, наш вояж продолжался. Разношерстная кавалькада, а в ней и наш с Володей тандем, мерно двигалась по дороге к месту нашего назначения вилле Дюпона…

        Куба, Варадеро апрель 1986года