Близкие люди

Глава 1. Домашний плен

      Так вышло, что никто из многочисленных родственников, будь то дети или взрослые, близким по духу мне не стал. Даже не пытался. Наши самые настоящие кровные узы не играли никакой роли.
      Только мама оправдывала истинное родство. Но отношения с ней непросто складывались с раннего детства. Отцу и бабушке вообще было не до меня.
      Старшие двоюродные братья и сёстры тоже не проявляли ни малейшего интереса к младшенькой. Впрочем, они точь-в-точь уподоблялись своим безразличным родителям. 

      По малости лет я не знала, какой действенной бывает поддержка семьи и всерьёз на неё не рассчитывала. Мечтала расплывчато о каких-то пустяках: отправиться хоть разок на прогулку с сестричками-подростками, крепко взявшими меня за руку. Или с братом пройтись по двору на виду у местных мальчишек и девчонок да хвастануть слегка, что не одинока.
      Но не получалось ни одно, ни другое. Нечужие по крови люди обычно проскальзывали мимо, погружённые в неотложные дела и заботы. Они не делили со мной праздники и будни. Понятие близости со сходством генетического кода не слилось. 

      Немного повзрослев, я определила для себя родство как общность мыслей, духа, чувств, убеждений, интересов, дел. Понимания искала не в семье, а у каждого неравнодушного человека, вольно или невольно прикоснувшегося к моей Судьбе.
      Жизнь, будто учитывая ребячью беззащитность, щедро подкидывала знакомства с мудрыми людьми. Цепко хватаясь за спасительные встречи-соломинки, я охотно поглощала всё разумное, доброе, вечное, что обильно сеялось в Душу. Внутренний Мир разрастался не из пустоты, а из тех самых всходов.

      Шестилетний возраст стал точкой отсчёта моего сознательного бытия. С этого периода память услужливо складывала в копилку всё пережитое. Из оглядки назад сложилось длинное повествование. 
            
      До поступления в школу я полдня проводила дома совершенно одна, пленённая теснотой коммунальной квартиры. Мама затемно уходила на работу, оставляя меня полусонной под тёплым одеялом. Долгая утренняя дрёма забавно пестрела остатками цветных снов.
      Они рассеивались, когда солнечные лучи вовсю заливали комнату весёлым жёлтым светом. Переходила к бодрствованию я всегда нехотя. Недосмотренные картинки были удивительно яркими и добрыми, манили продолжением, располагали к сказочным мечтаниям.
      Очень хотелось перенести их на бумагу. Я распахивала альбом, вооружалась карандашами и красками и в творческих муках ваяла шедевр, но ничего похожего на панорамы сновидений не выходило. Бесплодное занятие занимало меня на короткий срок.
 
      Потом приходил черёд немногих шкафчиков и полочек. В крохотной комнатёнке все они были доступными и безумно привлекали разнообразием хранящихся там вещей. Я с вожделением перебирала какие-то бутылочки, баночки, коробочки, расставляя их по своему усмотрению то кучкой, то шеренгой, то столбиком.
      Иногда вдумчиво заглядывала в мамины медицинские книжки и вносила в них  поправки замусоленным простым карандашом.
      Или украдкой доставала единственный чайный сервиз. Выглядел он богато и празднично, но изящные кружки и блюдца имели существенный недостаток - во время кукольной трапезы легко разбивались. Настроение при нечаянных оказиях заметно портилось, а готовности понести заслуженное наказание вовсе не было.

      Телевизор и радио прилично разгоняли тоску, однако в ранние часы детские программы транслировались редко. Больше всего мне нравилась передача для взрослых «В рабочий полдень».
      Во-первых, она выходила в эфир в перерыве трудовой смены, и означала, что  скоро появится мама, чтобы меня накормить и выпустить из надоевшего домашнего заточения.
      Во-вторых, по просьбе радиослушателей составлялся неплохой концерт из популярных песен. Большинство из них повторялись изо дня в день, мелодии и слова запоминались просто. Музыка была лишь фоном, смысл я обычно находила в тексте. Пустозвон на советскую эстраду не проникал.

      Больше всего завораживали песни-истории. Живо представлялись русский солдат Алёша, погибший в Болгарии, безымянные друзья-пилоты, спасшие город ценой собственных жизней, и тёмная ночь со свистящими по степи пулями, и зелёное море тайги, о чём-то поющее под крылом самолёта.
      Строчки о надежде, которая красиво сравнивалась с земным компасом, отдавались внутри недетским трепетом и восторгом. Они не оставляли сомнений в том, что удача – обязательная награда за смелость. Я чувствовала себя рождённой для подвигов! Мир меня ждал и звал. Так начинался почти каждый будний день.
      Продолжение - http://www.proza.ru/2017/03/25/528