Когда природа против

                           Можешь ли ты представить  жизнь без трамваев и троллейбусов, без  электричек и станций метрополитена? А без асфальтированных дорог, подземных переходов, светофоров, трамвайных звонков, шума и гама городских улиц?  Если с  того момента как появился на свет ежесекундно жил  именно этой жизнью, и вдруг представилась возможность, на какое- то время покинуть окружающий разноголосый и вечно куда-то спешащий  городской мир? Что бы ты мог подумать по этому поводу?
 
        Просто повезло, и  ты сможешь насладиться спокойной жизнью наедине с природой?

        Не знаю, как среагировал бы ты, а мне первое время хотелось, закрыв глаза двинуться по шпалам  единственной  узкоколейки соединяющей  всё это великолепие природы с остальным миром назад в родной и любимый город.

         Можно догадаться, что представляет собой жизнь в отдаленном гарнизоне. Там,  в глухой тайге с мошкарой, комариным гудом. Где нетронутая  человеком природа с вековыми соснами и елями, непролазными болотами, с некоей иронией посматривает на тебя  своим пристальным взглядом. И совсем не собирается идти на уступки. Да и ради чего должна она уступать?
Ты пришёл сам. Она тебя об этом не просила. Вот именно поэтому  сам должен, и уступить, и подстроиться под её законы и принципы, устоявшиеся веками. Непросто, сложно… Согласен. Но если хочешь жить рядом с ней, то сделать это придется обязательно.

            И если она - природа  убедится в твоём намерении  невзирая ни на что, ни под каким предлогом не делать ей ничего плохого и поддерживать её законы, то можно увидеть много интересного и удивительного.

                     И комаров уже нет  и  гуда не слышишь, неожиданно замечаешь за собой, что на всё окружающее смотришь совсем по - иному. Оказывается, бывают чудесные и закаты и рассветы и шум леса, и волшебный запах хвои. И руки и ноги у тебя те же, что и раньше, и физиономия та же, только  немного суровее, чем прежде, а душа уже совсем другая. Более светлая, более чистая, способная воспринимать всё окружающее её.

                        Срочно вызвали в штаб соединения. До него ни много ни мало, а километров десять будет. Наша «Дежурная машина» пойдёт только часа через три. Пешком шлёпать по бетонке особого желания не было. Вот и расположился на скамеечке, под навесом, на перекрёстке дорог в надежде на попутку.

          Солнышко пригревает травка зелёная сочная, запах от пихт дурманящий. Просто блаженство, какое то. И появляются из кустов два маленьких сереньких зайчонка. И давай, прямо у моих ног прыгать и скакать. Глазенки у них такие озорные как у детей маленьких. На меня внимания ноль. Только, что на колени ко мне не запрыгивают. И так потешно было на них смотреть, так не хотелось напугать, что я замер и дышать боялся. Сидел бы и сидел, если бы не проезжающая попутная машина.  Она остановилась и просигналила. Резкий крик матери-зайчихи! Озорники уши прижали! Прыг в кусты! Их уже след простыл, а на душе у меня тепло осталось надолго.

                            Если к природе отнестись с теплом душевным и лаской, то и отдача будет обязательно. Друг мой и товарищ  Женька похвастался, что в двадцати минутах от нашего парка боевых машин обнаружил  чудесный расчудесный малинник, где ягоды размером с голубиное яйцо, а малина такая сладкая, что рот слипается.
В тайге малинником никого сильно и не удивишь. Свернул с дороги. Прошёл метров двадцать – вот тебе и малинник. Но то, чтобы ягоды с голубиное яйцо? Это уж он точно приврал! Нет, я и сам иногда мог что-нибудь слегка приукрасить…    

Но чтобы так – это уж слишком! О чём ему и брякнул, мол: «Ты, Женя, ври! Но не завирайся! Такой малины в природе не бывает!»

«А если докажу? На что спорим?» - лицо его покраснело от несправедливо сказанных мною слов. Женька он очень весёлый по своей натуре человек и добродушный, но всегда считает  себя правым и совершенно не терпит противоположных мнений. «Давай во время обеденного перерыва сходим и посмотрим кто прав? Тут делов-то! Двадцать минут туда. Двадцать обратно. Минут двадцать там. Так что ещё и час в запасе останется!»

На том и остановились. Подошло время обеда. Рота под руководством старшины двинулась в сторону солдатской столовой. А мы с Жекой, преодолев заграждение из проволоки, раздвигая кусты и хрустя сухими ветками валежника, карабкались вверх по оврагу.

                Женька оказался прав полностью. Минут через двадцать вспотевшие и искусанные комарами мы оказались в чудесном малиннике, расположенном на довольно высоком увале. Малина была действительно волшебная! Конечно, далеко не с голубиное яйцо, как утверждал Женька, но такой крупной и сладкой за всё свою последующую жизнь я никогда не встречал!  Про спор мы оба забыли сразу, как только перебрались за заграждение из колючей проволоки. Но если бы не забыли, то победа была бы Женькиной.

                    Малинник по занимаемой территории был просто огромен и занимал весь склон увала снизу до самого верха. Ягода просто таяла во рту. Вкус необычайный. Пять-шесть ягод и ладонь кажется полной.

                Жека двинулся левее, а я остановился на месте и с огромным наслаждением поглощал эту удивительную ягоду. Слышал,  как у меня за спиной сопя и причмокивая, изредка покрякивая от удовольствия «хомячил» ягоду мой товарищ. «А чего это ты так рассопелся?  Устал есть?» - со смехом спросил я и повернулся.

          То, что я увидел, меня просто поразило! В двух шагах от меня стоял лохматый и потешный медвежонок с маленькими чёрными и озорными глазками. Он посматривал в мою сторону нисколько меня, не боясь, и продолжал поглощать малину.
Окончательно обнаглев, он подмигнул мне глазом и высунул язык как бы дразнясь.

Так захотелось его погладить по лохматой шерсти, что я чуть было, не протянул к нему руку.
         Но замер от одной мысли о том, что где – то рядом, наверняка, находится его мама, которой вряд ли можно будет объяснить, что я никому и ничего плохого не желаю. Бежать! И только бежать! Пока ещё не поздно! Куда? Вверх? Вниз?  И я начал медленно пятиться вниз… Медвежонок оглянулся в мою сторону, утвердительно кивнул головой, только что лапой не помахал на прощание и продолжил поглощать ягоду.

          За огромной сосной я спиной столкнулся с Женькой, пятящемся точно также как и я, но с другой стороны. От страха внутри, что- то оборвалось,  и наши голоса слились в один истошный крик! Как и куда  несли нас ноги, и сейчас объяснить очень трудно, а тогда и тем более.

           Мы оказались в таком месте, где пихты, сосны и ели были такими высокими, что солнца не было видно. Это мудрецы могут сказать, что в лесу ориентироваться легко. Например, по солнцу! А если оно есть и его не видно? А, если, мох, который должен расти  с северной стороны на коре дерева, обнял это дерево полностью? То, что? Везде север?  В голову пришла обидная мысль:
«Доигрались! Заблудились! Куда идти?»  Посидели. Подумали. Жека рассказал, что видел мамочку медвежонка, но желания её погладить, у него так и не появилось…

               Надо было выбираться, а так как ничего мудрого мы придумать не смогли, приняли решение идти на стук дятла! Глупее ничего придумать было просто нельзя и именно поэтому мы и пошли в ту сторону, где он барабанил.

Самое интересное, что это решение оказалось правильным. До дятла мы так и не дошли, но зато наткнулись на просеку, по которой добрались до бетонки в шести километрах от городка.

                     Природа была полностью на нашей стороне и помогла и защитила. Когда я вижу пчелу или даже муху попавшую в лужу и пытающуюся оттуда выбраться, а у неё это не получается и она обречена на гибель. Понимаю, что это испытание Господом дано не ей, а мне.Вдруг, я мимо пройду и не помогу. Понимаю, потому и  достаю её каким-нибудь прутиком и кладу на траву. А там уже не моё дело. На всё воля Божия! Но иногда бывает и так, что ты хочешь сделать что- то хорошее и доброе, а сам того не ведая несёшь ей, природе, горе.

                                    Выходные выпадали редко. Всё-таки служба, есть служба! Именно  потому с самого подъёма и до отбоя все офицеры с личным составом в расположении части. Детям довольно редко выпадало такое счастье побыть рядом с отцом. Но если уж такое выпадало…

                          Вот и у Сашки, неожиданно нарисовался выходной! Сын давно уже выпрашивал его сходить к озеру порыбачить. А раз обещал, то выполнять надо обязательно! Встали с рассветом и на озерцо рядом с городком. Порыбачили и поболтали, вдоволь накупались. К обеду стали собираться домой.

          Сашкин сын Лёха, вдруг, поймал возле рюкзака маленького блестящего с чёрными бусинками глаз ужика.  Ужа с жёлтым ярким галстуком чуть ниже головы Лёшка совершенно не боялся. То гладил его по скользкой блестящей коже от головы и до хвоста, то вешал его себе на шею, то засовывал за пазуху и весёло смеялся.

               «Папка, а давай его домой возьмем! Пусть он у нас дома живёт! Говорят, они мышами питаются! Я ему буду мышей ловить! Ну, или молоком кормить?»  Сам Сашка то был не против такого предложения, но как только представил свою супругу Галочку, так сразу же и отказался от этой заманчивой мысли сына.

Отговорить сына от этой затеи ему так и не удалось. Остановились на том, что покормят его дома молоком и отпустят туда, где взяли. Замысел был, конечно, не плохой, но не совсем удачный.

                         Саня попал между двух огней, держа в руке напуганного ужика. С одной стороны визжащая, напуганная до смерти, стоящая на подоконнике второго этажа супруга: «Выброси эту гадость! Или я сейчас выпрыгну из окна!»
     Лихорадочно соображая, Саня не знал, как поступить: «К ней лучше не приближаться! Она, только подойди, точно выпрыгнет!»

С другой стороны на выходе из квартиры стоял сын и, вцепившись руками в дверь, умолял: «Папочка! Я тебя прошу! Я тебя умоляю! Не надо ужика выбрасывать! Он будет мышей ловить!» Слёзы лились по лицу в два ручья.

                   «Да, что же Вы со мной, милые, делаете!» - подумал Саня, залетел в туалет. Засунул ужа в унитаз… Дёрнул на слив…

                           Этажом ниже на унитазе посиживал Сева, изредка попыхивая папироской, и читая журнал "Крокодил". Это было его излюбленное место, где никто не трогал и никто ему не мешал. Если бы не ворчащая за дверью супруга, явно недовольная его курением в туалете.

           «Да когда это уже кончится! Дымит и дымит! И себя и меня травит своим табаком! Сидит и сидит – геморрой высиживает! Вот как выскочит крыса из унитаза, да отхватит у тебя там всё!» - ворчала беззлобно она.

        И угадала! И накаркала! Сева неожиданно для себя вдруг почувствовал, что это (что-то непонятное) тыкается и тыкается в него снизу. Ужас охватил его!
       Как он кричал! Кричал так, что качались ели! (Звук сирены во время пожара бывает намного тише).

         Хлопнула резко подъездная дверь. И на виду у всех, из неё вылетел как снаряд из пушки Сева. Он был белее полотна с прилипшей к нижней губе папиросой, в одних трусах, крепко держащим в руке журнал "Крокодил". В ужасе, громко издающим один только гласный звук «а»! (Другие буквы в этот момент он видимо просто забыл)

                Следом за ним в траву скользнул маленький уж.
Какой стресс получил он от встречи с людьми стоит умолчать. Но, он совершенно не расстроился от того, что не удалось попить молока. А беспредельно был рад свободе! И понял, наверняка, что от этих непонятных двуногих стоит держаться подальше!

Сева бросил курить. Место для чтения литературы изменил. В туалете  не задерживается.

С природой надо жить в согласии и не стоит навязывать ей свою дружбу, особенно, если она (природа) против.