Мазай

     Григорий Кавалеров слыл душой компании и считался одним из лучших рассказчиков, а точнее – сказителей, не только на сплавном участке, где он работал, но и во всем лесном поселке. Рассказы его были всегда складными,  подробными и детальными настолько, что порой казались правдивыми. А он и не отрицал этого, поскольку сам был их участником.
    На участок и в поселок рабочих доставлял буксирно-пассажирский катер, за свою форму и скорость прозванный  «калошей». В пути он делал четыре-пять остановок, забирая или высаживая сплавщиков. Остановка Григория была последней. Когда после невразумительных и пустых разговоров ни о чем на верхней палубе, освещаемой майским солнцем, установилась тишина, кто-то из рабочих, выбрасывая докуренную сигарету за борт, спросил Кавалерова:
    - Гриша, расскажи хоть, как в город съездил…
    Григорий начал рассказывать… Вдруг кто-то из слушателей прервал его:
    - Так об этом ты уже рассказывал. А что-то особенное в поездке было?
    - Конечно, было! На обратном пути,.. - и после секундной заминки сказитель продолжил свое повествование…
    «Просыпаюсь утром. Чувствую, что дом скоро. Выхожу на верхнюю палубу. Туман! Ничего не видно. И пароход стоит. Я в рубку. Капитан склонился над картой. Крутит ее туда-сюда. И лицо его такое озабоченное. Думаю, точно, моя помощь нужна.
    - Стоим? – говорю, - Туман?!
    -  Да если бы только туман. Место точное определить не могу, где стоим…
    А я ему:
    - Так я же местный. И реку и лес, как свои пять пальцев знаю.
    Он взял карандаш и как бы обводит кружком место, где примерно должны находиться. А там речка небольшая еще впадает… Взял я у него бинокль, осмотрел все вокруг и понял. Точно! Сбились с пути, в эту речку заехали. Только бы, думаю, не далеко от устья. Возвращаю ему бинокль. А он смотрит так на меня, с надеждой, и кивает:
    - Ну как? Удалось ли что-нибудь разглядеть?
    - Плохо, - говорю, - Дело, товарищ капитан. Мы вот в эту речку заехали, - и показываю ему пальцем на карте.
    Ожил капитан.
    - Спасибо, – говорит, - За помощь. Не знаю Вашего имени-отчества. Теперь быстро выберемся отсюда и фарватер найдем.
    И руку мне протягивает. Я представился. Тоже руку пожал ему.
    - Не за что, - говорю, - Не стоит благодарности.
    А вскоре и туман рассеялся. Развернул капитан пароход, и мы продолжили свой путь. И ведь почти по расписанию в поселок пришли, не на много опоздали…»
    - Ну, ты, Гриша и загнул! Та же речка летом муравью по холку, да и лес кругом. Там не только негде развернуться, войти туда пароход не сможет.
    Гриша посмотрел на оппонента, пожал плечами и совершенно спокойно парировал:
    - Половодье… Воды в этом году много было… Да, ведь и не один я на том пароходе был… Правда, остальные спали, так что могут и не подтвердить мою правоту.
    Мужики дружно улыбнулись…
    … Осень. Чтобы перевести дух после добротной парилки, мужики вышли в предбанник, где, естественно, зашел разговор о лесе. Но не о том, насколько он хорош для заготовки, а о том, кто куда ходил в выходные за клюквой и кто сколько ее набрал. Григорий сидел молча и до поры, до времени, только слушал рассказы о чужих похождениях.
    - Гриша, твою лодку тоже видели у тропинки на болото. Много ягод набрал? – спросил один из отдыхающих.
    Гриша ездил за ягодами, но, увидев, что на болоте, куда он собирался пойти, слишком много народу,  решил попытать счастья, забравшись несколько дальше в лес, но заплутал, да так, что едва не оказался в тех местах, куда когда-то Иван Сусанин завел непрошенных гостей. В итоге вернулся домой поздно, уставший и с незавидной добычей.
    - Нет! Мало, - отрезал Кавалеров и хотел было ретироваться обратно в парилку. Но мужики остановили его конкретным вопросом в лоб:
    - Почему?
    Григорий не мог допустить, чтобы его, бывшего лесника, подняли на смех из-за того, что в лесу заблудился, но и не ответить он не мог. И тогда последовал рассказ о том, как на болоте было найдено копье самого Александра Македонского. А поскольку тот, помимо таланта стратега, обладал еще и немыслимой силой, то скольких усилий стоило ему, Григорию Кавалерову, доставить историческую находку на большую землю, чтобы передать ее затем в какой-нибудь музей…
    - Так ты копье домой привез?
    - Нет.
    - Почему? – снова допытывались мужики.
    - Тяжелое очень. Так на болоте и оставил. Теперь даже не знаю, найду ли его, - сокрушался сказитель.
    После столь неутешительного финала истории мужикам ничего не оставалось, кроме как пойти обратно в баню…
    … По весне, еще до начала сплава, Григорий не вышел на работу, да еще два дня подряд. У мужиков, конечно, случались такие казусы после бурных выходных, но Кавалеров был мало пьющим. Злые языки утверждали, что он пошел на охоту, заблудился и плутал несколько дней по весеннему лесу. Гриша же рассказывал, что на охоту он действительно ездил, на лодке, на ту самую речку, где год назад заплутал теплоход. И воды снова было много. Настолько, что зверью некуда деваться было. И Григорий, человек совсем не жестокий, стал спасать зайцев, подплывая на своей лодке к еще не ушедшим под воду островкам суши, и, подобно известному герою, перемещая ушастых в свое судно. Нет, конечно, у него проскакивали мысли привезти всю дичь домой, не сделав ни единого выстрела, но это была бы уже не охота, а живодерство какое-то.
    - Так ни одного зайца и не привез домой? – пытались уточнить мужики.
    - Нет. Жалко их было, испуганных и трясущихся от безысходности.
    - Да, ты прямо, как дед Мазай! – иронично подыгрывали мужики.
    - Вот я и почувствовал тогда себя Мазаем, - резюмировал рассказчик.
    А после этой истории Григория Кавалерова в поселке стали называть Мазаем…