Америка - от берега... 12 Семь сорок.

                               

                                                       В  семь сорок он   приедет,
                                                         в  семь сорок он приедет.
                                                              Может, приедет,
                                                              а  может, и нет...

                                      История вопроса

        Откуда же на самом деле взялось такое название игривой и заводной танцевально-свадебной песенки? Половину сознательной жизни Симка был уверен, что это цена или плата за какое-то удовольствие. Может даже и за услуги жрицы любви, естественно, в презренном дореволюционном прошлом. Значительно позже, прослушав «в подполье» в гостях на кухне боббину с записями блатных песен, Сима узнал, что, оказывается, ровно в «Семь-сорок» ...- приходит какой-то поезд. И всё – никакой тебе тайны и игры воображения!
Затем где-то он прочитал версию о том, что в послереволюционной Одессе каждый день около восьми часов вечера, а точнее говоря, в «семь-сорок» начинались деникинские, петлюровские, черносотенные и бандитские еврейские погромы. Честно говоря, в это слабо верилось, ибо петь, играть эту замечательную весёлую песенку по столь трагическому поводу выглядело слишком экзотично.
       Между тем, несмотря на путанное происхождение, озорная «Семьсорок» последовательно завоёвывала  своё законное, далеко не последнее место на всех мероприятиях увеселительного характера. Будь то еврейская хасыны или гоишье весилля; юбилейное торжество или воровская сходка; корпоративный банкет или, в конце концов, обычная пьянка в битком набитом евреями русском ресторане в американском Бруклине. Причём, и в кашерную субботу и в трефное воскресенье.
Короче, танец, песенка, мелодия – как хотите это называйте,- стал интернациональным, международным, универсальным гимном хорошего настроения и праздничного застолья.
       Читатель обратил внимание, что сообразуясь с возрастающим статусом шедевра, его написание – раздельно, через дефис, слитно –тоже прошло эволюцию. Пока не слились в едином потоке чувств часы и минуты, а с ними долгие годы, в течении которых «Семьсорок» всех нас радовали, радуют и будут радовать своим жизнеутверждающим темпом. Пока человек танцует этот танец, он жив-здоров и для него «нет преград на море и на суше»!

       Если уважаемый читатель решил, что автор написал эссе о таком « выдающемся» явлении, то он ошибся. Так, к слову пришлось... в рассказе о моём большом приятеле Симке Соркине, который вам ещё предстоит прочитать.

                                       Становление

         ... С точки зрения успеха, как иммигрант Симка Соркин не стоил выеденного яйца.   Приехал в Штаты лет на двадцать позже своих более сообразительных и сноровистых родственников и друзей. Приехал в возрасте, который для иммигранта нельзя назвать даже «ни то, ни сё». Точнее будет, «ни в тин, ни в ворота» - ближе к шестидесяти годам.
Успешные и процветающие друзья-товарищи со снисходительным сожалением наблюдали за « отставной козы барабанщиком». Они предрекали тому  «порцию дерьма», которую, по их версии, нужно обязательно потребить для становления в новом environment’e.

        К вящему удивлению самого Симки и его родных  доставшаяся ему порция оказалась не таким уж дерьмом. Поводом для радостного удивления послужил вывод о том, что Америка такая страна, где жаждущий успеха, инициативный человек может найти себе достойное применение даже в возрасте, который на неисторической родине покажется запредельным.
Впрочем, была здесь и доля везения. Сначала Симке повезло устроиться на работу security guard’ом в большом здании-оффисе. Смена у Соркина была оптимальная- с четырёх до полуночи.  Оптимальная потому, что в здании, где в дневное время тусовались больше тысячи человек, к девяти вечера оставались лишь десяток–другой работающих всенощную. Согласитесь, охранять  объект при закрытых герметично дверях легче, чем в сутолоке снующих туда-сюда клерков.

       Указанное обстоятельство позволило Симке несколько часов посвятить своему самообразованию. Сначало это ограничивалось уроками английского языка. Дальше-больше, зрелый Симка замахнулся на святую святых американского бизнеса – занялся изучением  Real Еstate. И к собственному искреннему удивлению за полгода сдал тест на лайсенс salesperson, то есть агента по продаже недвижимости. Экзамен он сдал всего лишь со второго раза, чем искренне огорошил директора школы. Последний был уверен, что этот практически глухонемой ученик ни в жизнь не получит лайсенс.
Более того, на второй год своего пребывания в Штатах к диплому Real Estate окрылённый неожиданным успехом Симеон добавил ещё и «корочки» на владение компьютерными навыками для оффисной работы.

       Казалось, жизнь пошла-побежала по накатанной колее, ведущей к светлому капиталистическому будущему. Увы, это только казалось. Всё-таки правыми оказались мудрые друзья-товариши, которые обещали Симке « порционное блюдо из неприятностей». Разомлевшего от благостной американской перспективы, от многочисленных opportunity, которые представляет тутошний образ жизни, Симку сразила беда, пришедшая оттуда, откуда он её никак не ждал.

      С некоторых пор спортивный по жизни Соркин стал испытывать ощущения доселе незнакомые, но отрицательным образом влиявшие на его привычную жизнь. Покалывало сердечко, болела спина, прыгало давление, появилась одышка... Сокращались привычные многокилометровые прогулки. Проходя обычный маршрут, Симка до десятка раз останавливался, чтобы перевести дух
К врачам он не спешил по двум причинам: во-первых он избегал докторов, как чёрт ладана; во-вторых, медицинской страховки у Соркина не было, а денег на врача – и в помине...Именно к этому периоду жизни нашего героя Simon Sorkin и относится история, составляющая соль этого повествования.
В первые годы пребывания в стране судьбы русско-еврейской иммиграции были связаны с Jewish Service Centre, а проще говоря, с «джуйкой». Собственно оттуда и начиналось социальное и культурное становление новичков в американской жизни. Симка активно подключился к этому процессу, черпая оттуда много полезного для себя и кропотливо собирая плюсы этого общения.
«Джуйка», спасибо ей, помогла с работой, с редкими подработками; в решении медицинских проблем, вовлекала в культурную жизнь общины. Иногда и вопреки его желанию.

                                           Performance (представление)

      Так вышло с театральным проектом «Шесть лучей Звезды Давида». Приехавшая из Филадельфии молодой и талантливый режиссер Пола с согласия и с помощью  еврейского центра вознамерилась поставить спектакль Театра свидетелей. В основе представления были замечательные судьбы людей, которые сами же и  проигрывали их( свои судьбы) на сцене. Никогда не занимавшийся лицедейством (впрочем, безмерно любивший театр) Симка был почти насильно втянут в группу исполнителей этого проекта.
В течение полугода, пока проходили репетиции и окончательный отбор участников, Симка убедился в культурной значимости этой акции и в большом таланте режиссёра Pola Sapinek.
      Performance, премьера спектакля прошла в просторном зале синагоги, где собрались более четырёх сотен человек.Успех был впечатляющий – уж больно драматическими случились судьбы актёров-участников рассказанных на сцене историй. Предстояли выступления в Филадельфии, Нью Йорке, даже в Детройте...
      ...Радоваться бы всему этому, но у Симки всё больше и чаще щемит сердце, заходится дыхание, одолевает слабость и депрессия. Последовательное посещение кардиолога, прохождение стресс-теста и предельной безоперационной процедуры catarisation показали неутешительную для Соркина картину: сосуды забиты, сердце блокировано, по жизненным показаниям необходима операция шунтирования. И сделать это необходимо как можно скорее. Строгие предписания докторов: до операции:  ограничить двигательную активность, излишние эмоции, принимать бетаблокираторы...
      Между тем, театральный проект в полном разгаре. Performance  пользуется всё большим успехом, «труппа» разъезжает по синагогам в Нью-Джерси. А на следующей неделе поездка в Филадельфию...
       ...Сердце поджимает: теперь не то, что прогулка, - монолог на сцене трудно произносить из-за усилившейся одышки. Но ехать надо – роль у Симки ключевая и без него спектакль – не спектакль. Наглотавшись впрок таблетками, наполнив карманы сильнодействующими (нитроглицерин и Ко) средствами, Симка уселся за руль своего старенького Pontiak’a и доверил судьбу счастливому случаю, Несмотря на вопли и увещевания домашних....
       ...Приехали в Филадельфию к одиннадцати утра. Днём предстояла репетиция со съёмкой на TV крупных планов. Вечером – уже примелькавшийся читателю своим написанием performance. Пока операторы устанавливали приборы и оборудование, музыкальная группа в составе талантливейшей певуньи, композитора, а заодно и кантора одной из ньюйоркских синагог Наташеньки и взятого Полой «напрокат» скрипача-кларнетиста Денни начали музыкальную разминку.
       Симка стоял на сцене и слушал замечательные импровизации музыкантов. Сначала они сыграли блюз, затем последовал джазовый «коктейль» Когда ребята перешли на еврейскую мелодию «А идише мамэ», Симка испытал прилив какого-то тёплого чувства – ведь именно под этот мотив он последний раз танцевал со своей матушкой на её юбилее. Ему показалось, что мама рядом – ещё молодая и красивая, такая, какой она танцевала мазурку на новогоднем балу много лет назад...
      А «маленький оркестр под управлением любви» к мамэ лушн продолжал проигрывать попурри из еврейских танцевальных жемчужин, пока не остановился на уже приглянувшейся нам «Семьсорок». Темп проигрыша шёл по восходящей: вначале размеренный напев, затем –ускоренный припев; потом- нарастающий до феерического каскад музыкальных эскапад на тему об еврейской вольнице.
      Симка не мог устоять перед этим призывом. Сначала он, несмотря на ставшую постоянной грудную боль, осторожно перебирал ногами в такт мелодии. Затем, повинуясь музыкальному току, начал приплясывать на месте.
          -  Зиныню, вус кимст дыс? Ди штейст ви а мовер вен ди клезморем шпилен?
А ну-но гей ибер дейм тонц мыт даны идиши штыкалах! (Сынуля, в чём дело? Ты стоишь, как истукан, когда играют клезмеры? Ну-ка пройди танец, как ты это умеешь делать, с еврейскими выкрутасами!)
       Какая-то (уже неземная) сила увлекла Соркина на середину большой сцены. Давящая на грудь, блокирующая дыхание боль начала медленно отступать, пока не исчезла вовсе. На сцене был снова спортивный, быстроногий и задорный танцор, крутивший в своё время мозги юным провинциалкам. Он выпрямился, развернул плечи; ноги натянулись, как упругие струны...
       ...Симка сделал первые уверенные шаги в такт ускоряющейся мелодии, запустил большие пальцы рук вовнутрь воображаемой жилетки...  Затем сорвался с места в ураганном порыве, виртуозно выделывая ногами немыслимые па, скорее кренделя, сразу из всех еврейских танцев - от огнедышащего «фрейлехс» до меланхоличного «Базецн ди колы»...
       ...Сколько времени продолжался этот танец Симка не помнит. Музыканты, пораженные происходящим на сцене, играли вдохновенно и озорно. Участники театрального действия, киношники, персонал культурного центра – все сбежались к эстраде, чтобы увидеть неистовое вдохновение в общем-то уже не молодого человека...
Музыканты исполнили бравурную концовку. Наташа расцеловала новоявленного солиста, Денни стучал смычком по древу своей скрипки, сбежавшаяся публика аплодировала.
Симка стоял счастливый, напрочь забыв о наказах докторов не делать лишних движений. В этот момент ему нечего было бояться – его хранила мама и Тот, к кому всегда были обращены её молитвы...

                              Жить-хорошо, а хорошо жить-ещё лучше!
       Вернувшись домой после Филадельфийского триумфа (именно так прошел ожидаемый performance), Симка уяснил главное: жить в условиях преследующей боли, ограниченности движения, нарастающей немощи – так жить нельзя. Сидя на приёме у кардиолога, который вещал Соркину, какие опасности ждут того на каждом шагу, Симка с грустной иронией подумал:
              – Ага, посмотрел бы ты , как я носился по сцене со своим «Семьсорок»...
Но врач был прав: нужно срочное оперативное вмешательство...

    ...В день операции за два часа до её начала Соркин имел свидание с хирургом, которому предстояло потрошить Симеона. Эскулап честно и по-американски прямо разъяснил пациенту, что у того есть определённые ( к счастью, не такие уж большие) шансы на летальный исход. Соркин понимающе кивнул головой. «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца» - вспомнилась любимая поговорка его шефа в Союзе. 
     ...Когда Симку на каталке везли в операционную, в его голове без всякого повода крутился мотивчик всё той же «Семьсорок»:
                                      В семь сорок он приедет,
                                      в семь сорок он приедет.
                                      Может, приедет,
                                      а может, и нет... 
Симка вдруг понял, что его беспокоят последние строчки куплета: «может, приедет, а может, и нет»... Он попытался как-то развить этот тезис, но помешал наркоз, заполнивший Симкино тело и выключивший сознание из жизненного оборота...
       ...Придя в себя, открыв глаза и увидев белый больничный потолок, Симка удовлетворённо констатировал:
                        -  Всё-таки поезд приехал!

         С той поры и все последующие годы для Симеона «Семьсорок»- это не только заводной, срывающий в пляс еврейский шлягер, но и символ успешного преодоления. Теперь, когда случается жизненный затор, Симка  точно знает :
                -   « В семь сорок он приедет!!»
  Ничего другого быть не может и, как cерьёзно шутили весёлые классики, – «торг здесь неуместен!»