Семнадцать месяцев

Оркестр был большой, поэтому дружили группами, в шутку называли – кланы. Их клан возглавлял  Попов Исаак Ильич, добродушный, остроумный и не жадный еврей.
Как- то его спросили: – Почему у тебя такая фамилия, Попов?
Он ответил из старого анекдота: – Таки раньше я был Иванов!
Он активно ухаживал за Валентиной, она тактично уклонялась.
Сегодня он придумал  какой-то повод, и повел всех пить шампанское. Валентина не пошла – у неё сегодня свой повод, дата – она назвала её «семнадцать месяцев».

Валентина просила таксиста останавливать около подъезда.
 Футляр со скрипкой пристегнут специальным браслетом к руке, в другой руке чемоданчик с концертным платьем.
Скрипку подарил ей Виктор, когда её взяли в оркестр, он же придумал браслет с кодовым замочком. Он купил её у вдовы известного скрипача, тогда казалось страшно дорого, сейчас кажется – дёшево.
Скрипка была хороша. И не просто хороша – великолепна. Казалось, она понимает настроение, душевное состояние скрипача. Валентина обожала её, берегла, придя домой, сразу же убрала в сейф.
Села в кресло, ничего не хотелось делать. Надо подождать Веру, а пока еще подумать, стоит ли всё это затевать?
Когда ушёл Виктор, ей хотелось громко кричать, чтобы выдавить из себя всю боль,  всё отчаяние. Но нельзя – соседи.
Тогда она, как в детстве, забиралась под большой, круглый, старинный стол, накрытый кружевной скатертью, и тихонько плакала. 
Она испугалась, что сходит с ума и попросила Веру найти ей хорошего психолога. Вера работала на Мосфильме художником по костюмам и знала всех и всё.

Психолог оказалась пожилой женщиной с приятным, добрым лицом. Они сидели в креслах напротив друг друга и разговаривали, Валентина впервые за эти два месяца успокоилась.
– С ума вы не сойдете, это я вам гарантирую. Но чуда не обещаю, первые полгода будет очень тяжело, потом – легче, а в год и пять месяцев произойдёт перелом, и вы успокоитесь. Самое лучшее лекарство – найти другого мужчину.
Валентина отрицательно покачала головой.
– Всё ясно, это неприемлемо для вас, а зря. Я выпишу вам микстуру и гомеопатические лекарства. Пейте по схеме, в одно и то же время. Они помогут. Еще я рекомендую взять учеников, это отвлечет. Может вам покажется странным, но эту дату, семнадцать месяцев, я рекомендую отметить с хорошей подругой, как освобождение.

Валентина поверила всему – женщина внушала доверие, успокоила. Она пила гомеопатические шарики и взяла двух учеников, готовила в консерваторию. Мальчик был трудолюбив, техничен, но Валентине с ним было неинтересно, у неё самой  совершенно другой стиль игры. Она играла душой, и это чувствовали слушатели. На выпускном экзамене в консерватории профессор сказал ей: – Валечка, Вы играете не хуже Ойстраха!
Вторая ученица была ленива, часто не выполняла задание, но уж если позанимается – играла великолепно.
Ученики отвлекали от отчаяния.
Ванечка звонил чаще обычного, присылал  фото детей. Валентина сразу сообщала Виктору о письме. Он приходил, читал письмо, рассматривал снимки внуков, радовался. На неё смотрел виновато.
После его ухода становилось ещё хуже.
Психолог советовала не звать его, не видеть. Но и так было плохо, хотелось увидеть.

Верная подруга Вера, они дружили с колясок, съездила утром к министерству, где Виктор работал с новой женой, посмотреть на неё, что она из себя представляет. Рассказала, что высокая, ухоженная, выше его. Виктору исполнилось пятьдесят восемь лет, но возраст не портил его. Проседь на висках, лицо хорошее, загорелое, держится прямо. Мужчина хоть куда.

Когда стало полегче, Валентина привела себя в порядок – боялась, выгонят из оркестра. Надо держать удар.

Пришла Вера, быстро собрала на стол. Выпили коньяка, закусили готовыми салатами из супермаркета. Вера закурила.
– Как ты? У нас на работе два холостых мужчинки нарисовались, как раз для тебя. Что скажешь?
– Не надо ничего. Он вернется.
Вера промолчала. Потом она убрала со стола, вымыла посуду  и тихо ушла. Валентина  перебралась на диван и, свернувшись калачиком, как она любила, начала вспоминать.

Она закончила консерваторию, и её взяли в Большой Симфонический оркестр. Но случилась беда, тяжело заболела мама – инсульт. Потом – второй, и мамы не стало.
Когда Валя опомнилась и пошла по назначению, оказалось, что её место занято. В деканате предложили идти преподавателем по классу скрипки в музыкальное училище. Валя плакала, она была талантлива и мечтала стать хорошим музыкантом.
Но неожиданно ей понравилось в училище, коллектив хороший, все молодые, весёлые, остроумные. Тон задавал интеллигентнейший, милейший Аркадий Дмитриевич – директор училища. Настолько воспитанный и порядочный, что при нем никаких разборок и быть не могло.

Валентину полюбили. Она была приветливая, добрая, ни про кого слова плохого не скажет. К тому же – талант.
На Новый год всегда пили за то, чтобы Валюша вышла замуж.
Она смеялась: – Пора, пора, засиделась в девках!
Мужчины случались в её жизни, и некоторые даже звали замуж, но это  было всё не то и не те, а те, что нравились, или не хотели жениться, или были прочно женаты.

Десять лет пролетели незаметно. Как-то под Новый год, Роза, секретарша директора – она увлекалась астрологией, сказала:
– Валюша, ты в этом году встретишь свою любовь и выйдешь замуж. У тебя Венера проходит по пятому дому любви и брака.
Валентина отшутилась – в гороскопы она не верила.

Прошла зима, весна, начались экзамены.
После выпускного вечера, по традиции, обычно был банкет для преподавателей. Ходили слухи, что на банкете представят нового директора училища. Все очень волновались – как будет без Аркаши?
Новый директор был невысокий, крепкий мужчина с приятным, мужественным лицом и карими, чуть насмешливыми глазами.
Он сразу  сказал, что человек временный, прислали из министерства руководить капитальным ремонтом. Все вопросы по-прежнему к Аркадию Дмитриевичу. Вздохнули облегченно.
А он рассказал о себе: зовут Виктор Иванович, разведен, растит сына, семи лет.
Мальчик Ваня тут же, с ним. Худенький, беленький.
Валентина почувствовала жалость – накормить, на солнышко выпустить.  Виктора полюбила с первого взгляда и на всю жизнь.

Валентина работала в приемной комиссии – принимала документы, прослушивала. Ваня всё время рядом, рисовал – рисунки все на военную тему – танки, самолеты, пушки. Хотел стать военным. Мальчик был  послушный, вежливый, ласковый. Валентина полюбила его, как родного, и он привязался к ней, ходил, как хвостик. Виктор водил его в кафе обедать, потом укладывал спать в кабинете. Ремонт шел полным ходом. Виктор проверял каждую мелочь, приходил раньше всех и уходил последним.
Вале жалко было мальчика, он приходил рано с отцом, не высыпался. Девчонки закармливали его конфетами – Виктор сердился: – Что вы из него сластену делаете? Он мужиком должен быть!

Однажды, поздним вечером, раздался звонок. На пороге стояли Виктор и Ваня с рюкзачком за спиной.
– Валентина, можно у вас оставить Ваню на несколько дней? Я получил телеграмму, плохо с отцом. Я должен ехать.
– Конечно. Проходи, Ванечка, сейчас покушаем, и спать ляжешь.
Виктор уехал. Валентина всю неделю была счастлива – с ней был Ваня.
Виктор приехал черный весь – отец умер. Достал из сумки бутылку водки, пироги, домашнюю колбасу.
– Давай помянем отца моего. Хороший был человек!
Валентина не пила водку, но отказаться не смогла. Виктор выпил всю бутылку и уснул на диване. Она подложила ему подушку, укрыла. А утром проснулись в одной постели у Вали. Виктор выглядел смущенным, и сразу ушёл в училище, смотреть, что сделано за неделю.

А днем началось самое интересное. Виктор пришёл и стал собирать Ваню домой, а Ваня – в крик, что на него совсем было не похоже:
– Я не пойду, хочу жить у тети Вали. Женись на ней. Она хорошая, любит меня!
– Что ты говоришь такое! А тетя Валя, что думает? Может, мы ей  не нужны вовсе?
– Нужны. Женись на ней.
Потом взял руку отца и положил в неё руку Вали.
– А может, правда? Раз он вас так любит.
– Я не против, – засмеялась Валентина.
– Ну, значит, так тому и быть. Я за вещами съезжу.
Так Ваня и поженил их.
Но официально расписались только в ноябре, когда Виктор закончил ремонт в училище. Свадьба была в актовом зале, хорошая, весёлая свадьба.
Валентина любила Виктора, а он просто хорошо относился. А Ванечка сразу стал мамой называть.
Это был этап в жизни Валентины, полный безграничного счастья.
Единственное, что омрачало – постоянный страх, что приедет мать Вани и заберет его.  Виктор успокаивал, что она далеко, в Швеции, и есть официальный отказ. Валентина срочно усыновила Ваню.
Она хотела ещё ребёнка, но Виктор был  против: – Ты сумасшедшая мать, наседка, таким, как ты, нельзя детей иметь.
Наверное, он был прав – стоило Ване заболеть, она становилась невменяемой, плакала в ванной, не спала, не ела. К счастью, Ваня болел редко.

Валентина старалась играть, когда Виктора не было дома.
Однажды, играя своё любимое Рондо-каприччиозо  Сен-Санса, она не заметила, как он пришёл, стоял в дверях и слушал, на глазах были слёзы.
– Потрясающе! Я и не знал, что ты так играешь! Тебе нужно в оркестр! Я договорюсь.
Он ещё долго восхищался, а через день ей позвонили из оркестра и назначили прослушивание. Она, как была в джинсах и пуловере, так и поехала, переодеться не успела. Прослушивали двое – главный дирижер оркестра и старенький профессор из консерватории, она помнила его.
Играла великолепно. Это были минуты вдохновения, когда всё получается, жизнь прекрасна. Её взяли в первые скрипки.
А вскоре Виктор подарил ей ту самую, чудесную скрипку.

Началась новая жизнь, она ничего общего не имела с той спокойной, размеренной жизнью, к которой Валентина привыкла.
Репетиции, концерты, гастроли. Хорошо, Ваня был беспроблемным ребенком – учился хорошо, и с поведением нареканий не было, самостоятельный парень.
После школы поступил в военную академию. После окончания отправили за Урал. Перед выпускным вечером объявил, что женится и девочка согласна с ним ехать.
Невеста понравилась, молодая совсем, только школу закончила.
Уехали. Родился сын, потом дочь. Ваня писал часто, звонил, присылал фото детей. Валентина скучала, спасала музыка.

Первой почувствовала неладное, Вера. Валентина была уверена в нём, ничего не замечала, Вере не поверила.
Поэтому, когда он собрал свои вещи и сказал, что уходит – это было землетрясение, цунами, гром среди ясного неба.
Валентина не плакала, не просила остаться. Она слегла. На работу не ходила, ни пила, ни ела. Вера взяла ей больничный, поила с ложки, не отходила ни днём, ни ночью.
Постепенно она начала оттаивать. Надо жить. Ваня звонил каждый день – надо жить ради сына и внуков. Пошла на репетицию.
Вера целый час приводила её в порядок, но всё равно было видно, что постарела на сто лет.
Вышла на улицу, удивилась – люди ходят, машины ездят.

Играла, как автомат. Вдруг увидела, как на неё смотрят – кто с жалостью, кто с любопытством. Стало стыдно – нечего на людях показывать свои чувства. Она не сломается. Стала играть, как прежде, даже лучше. Много играла дома. Стоило остановиться, задуматься и снова боль распирала грудь.
Прилетел Ваня, сказал, что в командировку. Рассказывал о детях, какие они смешные, какие слова говорят. Вместе ходили в Детский Мир, покупать игрушки и одежду. Обещал приехать всей семьёй в отпуск.
Это спасло, она начала жить.

Насчет семнадцати месяцев, психолог оказалась права – стало намного легче. Валентина привыкла к одиночеству и даже стала находить в нем кое-какие плюсы.
Как-то раз, возвращаясь с концерта, она увидела  свет в своём окне: – Ванечка приехал! – обрадовалась она.
Запыхавшись, вбежала в квартиру, споткнулась о какие-то сумки, с криком: – Ванечка! – вошла в кухню и остановилась. За столом сидел Виктор, странно постаревший, почти весь седой, на столе стояла начатая бутылка водки, какая-то закуска.
– Разденься и сядь, поговорить надо.
Пока снимала пальто, сапоги, мыла руки, думала: что это значит? Очевидно, поссорились с молодой женой, что же ещё?
– Валя. У меня рак. Галина попросила меня уйти, говорит, что ещё молодая, ну и всё такое. Я её не осуждаю. Если ты прогонишь, я уйду в свою квартиру, найму сиделку, как-то обойдусь. Завтра ложусь в клинику, операция через три дня – и так запустил.
Он говорил спокойно, и даже слово, которое боятся произносить, сказал громко и четко.
– Конечно, я тебя не брошу. Вместе мы справимся, всё будет хорошо, вот увидишь!
– Я знал, что ты согласишься. Но имей в виду – это нелегко. Очень тяжелый  период после операции, меня предупредили. Найми сиделку, деньги есть, копил на машину. Ване пока не говори ничего.

На следующий день, после того, как Виктора положили в клинику, они с Верой поехали к иконе «Всецарица» в Новоспасский монастырь  и всю службу простояли на коленях, молились об успешной операции.
Ваня прилетел на следующий день после операции. Весь день и ночь просидел у отца, незаметно от него плакал.
Валентина знала, что будет тяжело, но что так, и подумать не могла.
Виктор выбрасывал  катетеры, вынимал из вены капельницы.  Его сильный организм не хотел мириться с болезнью, с необходимостью лечения. Сколько раз она была близка к отчаянию! В такие моменты Вера заменяла её. Как ни странно, её он слушался больше – Вера была строга с ним. Время шло, все необходимые процедуры прошли успешно.– Пока всё хорошо,– говорил врач.

Однажды, Валентина возвращалась с концерта, был теплый летний вечер. На скамейке у крыльца сидели старушки и Виктор с ними.
Он поднялся ей навстречу, и они тихонько пошли домой.
Валентина своим чутким слухом музыканта, услышала, как одна женщина сказала: – А ведь вытащила его Валентина!
Валентина поскорей постучала по перилам – они были деревянные.