Июльские грузди

Из одноименного сборника рассказов

Впрочем, увлёкшись рассказами о засолке груздя, я позабыл упомянуть ещё одно важное действо, на которое нет-нет, да отвлекался Зосимыч – он топил баню.

- Нет, Слава, - вещал он, набирая грузди в мерный таз, ты в моей баньке не парился…

- Да сколько раз, Зосимыч! – я косо глянул на старика, занятого своей работой. – За двадцать-то лет пришлось помыться после охоты…

Мне показалось, что руки у старика слегка дрогнули. Или это он таким хитрым движением потряс грузди в тазу? Нет, судя по его голосу…
 
- То-то и оно, что мылся. Мылся, Слава, - голос Зосимыча вдруг потянуло куда-то вверх, - да не парился! И не в моей баньке, а в Марьиной.

- Это как? – удивился я.

- Молча, - довольно резко ответил старик, но сменил «гнев» на милость и пояснил:
– Это ж она баню топила, пока мы с тобой по лесам шарились… А когда Марья баню топит – это одно, а вот когда я… Подай-ка, Слава, мне соль, - старик протянул руку.

- Тогда что?

- Тогда увидишь… - многозначительно сказал Зосимыч, забирая у меня миску с солью. – Всё увидишь. И разницу почувствуешь.

Старик уже отмерил положенные стопки и, высыпав соль в грузди, принялся их перемешивать.

- Девки, банки! – вдруг прорычал он, словно паровоз перед станцией. – Быстро!
Первой к Зосимычу бросилась Марья-младшая, и, не рассчитав своих сил, тут же повалилась на землю, но не заревела, а протянула ручки к старику.

- Ох, ты ж, Господи, - взмолился тот и бросился к Машке, позабыв про все свои дела. Я едва успел поймать таз, чтобы он не шмякнулся оземь, а Зосимыч уже лопотал, держа на руках «внучу».

- Ути, моя милая, не разбилась? – заботливо спрашивал старик, нежно глядя в Машкино личико. – А?

- Ну и, слава Богу, - улыбнулся он в ответ на детскую улыбку.

- Не поминай имя Господа всуе… - пробормотала Марья-старшая, то ли ревнуя старика, то ли пытаясь направить на путь истинный.

- Да что ты, старая, понимаешь? – голос Зосимыча мгновенно наполнился металлом. – С дитём всё в порядке. За что же большее Господа благодарить?

- Много ты понимаешь… - проворчала та, ставя чистые банки на стол, но опустив глаза, больше мужу перечить не стала.

Передав Машку извертевшейся вокруг них Ленке, Зосимыч чинно взял из моих рук таз и принялся дальше колдовать с груздями.

Укладка груздей в банки происходила довольно шумно. Старик гонял «девок», как новобранцев на плацу. То ему не нравился чеснок – слишком мелкий, то лист хрена. О недовольстве последним он известил мир вопросом: «Чего это за хрен у вас какой-то хреновый?», и Ленка тут же припустила в дальний конец огорода, где рос деревенский всезнайка. Почему всезнайка да ещё и деревенский? Да потому, что на любой сложный вопрос в деревне почти всегда отвечают: «Да хрен его знает». Марья между тем принесла другую головку чеснока, и я, разделив головку на дольки, принялся чистить их, катая между ладонями. Этому способу очистки больших количеств чеснока, как и прочим кулинарным премудростям, довольно быстро учат в армии.

- Вижу, что служба впрок пошла. Вижу, - одобрительно сказал Зосимыч, оценив моё старание. – Кто нарядов не нёс, тот вечно вошкается на кухне… - добавил он вполголоса и искоса посмотрел на жену. Та не слышала. – Давай, Слава, чеснок.
Я протянул зубчики…

…Зосимыч уталкивал грузди в банку едва ли не кулаком.

- Слипнутся, конечно, - вздыхал он и тут же оправдывался. – Зато груздь в собственном соку того стоит.

И действительно, в банку не было налито ещё и капли рассола, а грузди уже были скрыты слоем сока. Закрыв банку крышкой, старик поспешил подбросить дров в баню, наказав мне накладывать следующий мерный таз.

- Вот по сюда, - распорядился он, отчертив ногтем линию.  - Но плотно. Попками наружу  Остальное я сам доложу.

Баня давно была истоплена и закрыта, Машка успела поесть, поспать, снова поесть и опять проголодаться, а мы всё ещё солили грузди. Около нашего стола сначала в ряд, потом в два, а, в конце концов, и в три ряда стояли полные банки, а мы всё ещё работали. Наконец, Зосимыч, вытирая руки о фартук, плюхнулся на лавку, и, обведя дело рук наших довольным взглядом, гордо сказал:

- Ни хрена себе, постарались, - и потянулся за сигаретой.

Но закурить ему не пришлось – дёргая старика за штанину, Машка уже просилась к деду на ручки.

- Иди сюда, милая, - ласково позвал он, поднимая девчушку, но мы с Ленкой этого уже не видели. Мы сидели на траве и были рады посмотреть  друг на друга, а не на грузди - от одного их вида уже поташнивало. Марья же, обеспечив нам фронт работ в виде чистых банок, приготовленных под засолку, давно ушла в дом и занималась там своими делами. А, может, и прилегла. Ей тоже сегодня досталось...