Прости, я не знал

      Вот уже неделю, как я учусь в шестом классе. Стало быть, не какая-то там козявка из начальных, уже взрослый, как-никак - почти старшеклассник.
      У меня сложились твердые и несокрушимые убеждения. Например, в жизни  есть полезные штуки, а есть совершенно бесполезные. Есть - которые полезнее, и нужнее - это рыбалка, география, походы в лес и так далее. К бесполезным относятся мытьё посуды, домашние задания, разные там нравоучения от учителей и родителей. Но самая бесполезная штука на свете,  даже вредная - это девчонки.
      Нет, конечно, есть и среди них нормальные человеки, как, например, Нэлька Дмитриева - не скулит, не визжит, не ябедничает и запросто с нами по садам  шарит, но таких - одна штука на тыщу штук. Большинство же - пропащие люди: куклы, тряпки, шушуканье. Кривляются, как макаки, дразнятся, ехидничают и ябедничают. А самое противное - во все нос свой суют, хотя абсолютно ничего не смыслят в наших пацанячьих делах. Нет-нет, да и выпросят у пацанов на орехи - бабахнет доведенный пацан такой вредине по башке портфелем - на душе радостно становится - думаешь: так и надо, этой плаксе!
      Вообще-то, я стараюсь на этих писклей особого внимания не обращать, но ведь они сами нагло в глаза лезут. Сидел я, например, нормально на одной парте с Лехой Тарасенко, никому не мешали и ничего плохого не делали. Подумаешь, малость на уроках шептались, так классная нас назло рассадила. Ко мне вместо Лёхи села противная белобрысая Нэлька Рослова. Вся такая чистюля, нос кверху, тетрадочки аккуратные, дневничок обернут, заполнен, фыркает презрительно, а не разговаривает. Вот, хоть и Нэлька, но совсем не Дмитриева - так бы и дал по башке. Еще и косы противные с белыми бантами в стороны торчат, какой нормальный пацан за такие не дернет? Сами понимаете, совсем тоскливо на уроках стало сидеть из-за этой Рословой.
      Короче, любому пацану ясно, как божий день, что девчонки - существа никчемные и только мешают нормальным людям жить. А тут еще недавно в пятом "В", что по соседству с нашим классом, откуда-то появилась новенькая. Худющая, как глиста, чернявая, нос длинный, уши лопоухие. Короче - противная донельзя. Ну ладно, была бы тихая, скромная, так нет - везде лезет, ведет себя как настоящая воображала: выпендривается, язык показывает, рожи корчит и слова ехидные противным голосочком говорит.
      На переменах она постоянно попадалась мне на глаза, выпендривалась, как могла и всем своим видом показывала, что  презирает и меня, и моего другана Витьку Павлова, который с ней в одном классе учился. Он терпеть не мог эту кривляку, и каждый день мечтал её  отменно вздуть. Все эти ехидные ужимки и кривлялки так мне однажды надоели, что я не стерпел, подошел к ней, и вмазал ей кулаком по животу. Так, слегонца, не сильно, просто чтобы не выпендривалась и поняла,что может ей  быть и хуже. Неожиданно после моего удара она сильно побледнела, и как подкошенная упала на пол.  Лежит, бледная, глаза зажмурила, не стонет, не скулит, не плачет, только видно, как зубы сжала. Тут же, как воробьи на пшено, налетели ее подружки, и закричали на меня: ты что, дурак? ты не знаешь, что она после аппендицита?  Утащили ее в класс, вызвали их классную и школьную врачиху. Тут уже я прилично струхнул, потому что понял, что влип в неприятность, и что мне конкретно не поздоровится и в школе, и дома, так как отец уж точно все узнает, как директор школы.
      Вечером пришел отец. Посмотрел на меня так внимательно, постоял и говорит: - я думал у меня сын мужчиной растет - повернулся, и ушел. Мне от этих слов стало как-то совсем неуютно и тягостно на душе. Отцовским уважением я дорожил.
      Лежа перед сном в кровати, я вспоминал, как ударил  её, как она молча лежала бледная на полу. Представил, как ей было больно, и думал, что она молодец, не заскулила, как все остальные девчонки в таких случаях.
      На другой день я подошел к ней на перемене сразу после первого урока. Она стояла у окна в коридоре. Ты, это, - говорю я ей - не обижайся и не злись на меня. Я же не знал про аппендицит, прости, не буду больше тебя трогать. В ответ она неожиданно светло улыбнулась мне и ответила: - да ладно, бывает, я сама тоже хороша, нарывалась, вот и получила. Смотрю, улыбается она, и совсем уж не такая противная, и улыбка хорошая у нее, и уши вовсе не лопоухие. Короче, обычная девчонка и ничего в ней особо противного нет. Больше мы с ней не ссорились, но и друзьями не стали. После школы летом попали даже вместе в поход, и я её вроде, как оберегал, памятуя о том, что она - молодец, не скулила, а терпела боль, когда я ей вмазал. Впрочем, девчонки, они и есть девчонки, что с них взять? Даже костер в лесу разжечь не могут, и вообще, ничего не умеют. Ну разве не самые бесполезные на свете существа?
         Однако, батины слова про мужчину я запомнил, очень хорошо запомнил.