Кёльнский собор

Есть в моей жизни любимые люди. Есть в ней любимый язык, мой единственно родной, незабвенный и несравненный. И есть город, увидев который, я сразу  поняла: это мой город.  Тогда, в первый год моей жизни в Германии, многое удивляло. Впечатления от всего нового  не отпускали подолгу и  зачастую вели к самым неожиданным развитиям событий.
 
Помню, как случайно попала в книжный магазин Gonski – по-немецки назывался он величественно и уютно одновременно: книжный дом Gonski.  Магазин не просто поразил моё воображение, он едва не вывел меня из душевного равновесия. Три больших этажа, от пола до самого высокого потолка набитые книгами, да какими! Между прочим, вся русская классика, Лев Толстой, Достоевский, Чехов... ! И у  этой роскоши – один-единственный "изъян": все книги на немецком... Для меня, добровольной рабыни серьёзного чтива, это оказалось праздником и ударом одновременно. После книжного дефицита наших советских и постсоветских лет попасть в такое изобилие и не иметь возможности им воспользоваться было совершенно невыносимо. Именно в Gonski я поклялась себе выучить немецкий язык так, чтобы суметь прочесть любую, буквально любую книгу со стеллажей этого собора печатного слова. Уже через три года в Германии я читала тяжеленные тома на новом для меня языке, незаметно ставшем почти вторым родным. Но, увы, на любую книгу с заветных полок не потянула: вот ведь досада, в магазине был английский отдел, и с ним у меня, к сожалению, любви не вышло... Gonski давно сменила сеть современных книжных магазинов Mayersche, с удобными, просторными помещениями, с богатейшим выбором, с мягкими уголками для нетерпеливых, в которых можно пристроиться с книгой и утонуть... А я, сентиментальная женщина, всё вспоминаю этот анахронизм, и благодарность ручной кошкой мурлычет при этом в моей душе..

Но что книжный магазин! Так, лирическое отступление! Совсем другой объект в Кёльне ожидал встречи с моим неподготовленным сознанием, чтобы навсегда пленить его.  Знаменитый Кёльнский собор, готическая церковь, строившаяся ни много, ни мало целых 632 года, звал издалека. И вот я собралась ознакомиться с ним поближе, в буквальном смысле этого выражения. Добраться туда проще простого: на метро до главного вокзала, до остановки K;ln Hauptbahnhof/ Dom (невероятно, но "дом" в немецком означает «собор»). Из станции на выход, всего два эскалатора из подземелья – и вот уже свет и воздух, а слева от лестницы - Он, вырастает из огромной ветреной площади, взмывает каскадом ажурного камня вверх, вверх,  к заволоченному облаками небу, будто пытаясь наколоть матово-золотистый шар солнца на один из своих шпилей. И маленький человече стоит, ошеломлённый этим величием, этой высотой – и не раздавлен, а горд человеческим разумом и искусностью человеческих рук. Воистину, есть в людях искра Божия... И спасибо Тебе, Господи, за то, что позволил мне это увидеть...

Хотя легенда гласит, что не Бог, а нечистый помог архитектору Герхарду с чертежами собора, когда у того застопорилась работа. Дьявол, как всегда, подсуетился вовремя и великодушно предожил свою помощь. Не за бесплатно, разумеется, ибо так «гешефты» не делаются. В обмен на бессмертную душу архитектора. Герхард и чёрт договорились встретиться на следующее утро, как только пропоёт петух, и выполнить уговор: душу за чертежи. По счастью, у Герхарда была умная и хитрая жена, понимавшая, что ради высшей цели и обмануть не грех. Женщине жаль стало бессмертной души своего любимого мужа. Она прокралась на место встречи... и прокукарекала...Дьявол отдал чертежи. Но не получил взамен души. Как это нередко бывает, сметливая баба сумела расстроить планы самому чёрту и остаться при этом в выигрыше. Правда, нечистый не на шутку разозлился и заявил, что когда собор будет достроен до последнего камня, Кёльн погибнет.
Ох, не знал он кёльнцев! С тех самых пор они строят, перестраивают, реставрируют и заменяют без устали!... Среди каменщиков города гуляет шутка: если уж получил место «на соборе», то это до самой пенсии! Но кроме шуток: церковь выстроена из светлого и довольно мягкого камня-песчаника. Под воздействием окружающей среды он быстро изнашивается. А близость железнодорожного вокзала сыграла в облике собора ещё в восемнадцатом веке роковую роль: камень потемнел от дыма поездов... Даже неопытный глаз сразу может отличить новые, свежезаменённые детали строения от старых по цвету. Мне иногда так хочется попробовать отмыть его горячей водой с изрядной порцией хорошего моющего средства, потереть мочалкой, вернуть тот тёплый, желтовато-бежевый цвет, присущий новому камню! Устроить такой вот субботник для всех немецких и не очень немецких фрау! Ведь какую эстетическую пользу мы принесли бы городу!

Внутри церковь не менее прекрасна и очень богата. Но ни огромные, инкрустированные разноцветным стеклом окна, изображающие библейские сцены, ни изумительной красоты мозаичный пол, по которому – да, да, вот так, ногами, ежедневно проходят сотни туристов, ни позолоченный саркофаг, по-немецки шрайн, украшенный тысячью драгоценных камней, в котором хранятся мощи трёх волхвов, ни двухметровое распятие с тысячелетней историей не смогли затмить в моей памяти этого первого ощущения взлёта...

Тогда, вернувшись домой, я схватила телефон, устроилась в уголке дивана, позвонила подруге, способной оценить увиденное мною, и рассказывала, рассказывала. Четырёхлетний сын мой, высыпав прямо перед диваном на ковровое покрытие ящик деталей «лего», что-то увлечённо строил, казалось бы, совсем не обращая внимания на мои восторженные «Кёльнский собор», «огромный» и «красивый». А в конце разговора поставил к моим ногам пёструю стену из пластмассовых кирпичиков:
-Вот, мама. Это тебе. Настоящий Кёльнский забор! Хорошо получилось?