Вещее гадание. Окончание

Начало: http://www.proza.ru/2015/09/11/402

Фото из интернета

                    К середине ноября сильно похолодало. Вовремя заготовили грибы! Ночью начались заморозки. В Москву по делам приехал декан факультета Технологии деревообработки воронежского Лестеха Семён Наумович Зигельбойм, состоявший с Василичем в тёплых дружеских отношениях. Он уговорил его не устраиваться в гостинице, а остановиться на ночь в общежитии.
                    Афанасич на ночь перебрался в комнату коллеги по курсам из Питера, освободив свою кровать гостю. Вечером все собрались в комнате за бутылкой водки. Семён купил ещё подсолнечного масла, а Василич нажарил картошки с луком и выложил на стол солёные грибы. Когда всё было выпито и съедено, сели играть в карты. В дураках пять раз подряд остался Афанасич. Обиделся, конечно, и в расстроенных чувствах дальше играть отказался.

                    Василич, рассеянно перебирая карты и вдруг вспомнил, что его бабушка неплохо гадала подругам.
                    Он в шутку предложил погадать Афанасичу о том, что было, что есть и что будет. Надо отметить, что Василич обладал хорошей памятью и в общих чертах помнил, как бабушка гадала и что при этом приговаривала. Гадала она легко, при этом откровенно дурачилась, так как знала подноготную подруг досконально. Их будущее буквально лежало на ладони.
                    Из комнаты справа на «огонёк» заглянул ещё один доцент из Братского технологического института, Рэм Сергеевич Привалов. Увидев, что опоздал и выпить нечего, хотел было идти восвояси, но заинтересовался гаданием.
                    - А ты что, умеешь? – спросил Афанасич с надеждой.
                    - Вдруг и правда, карты что-то подскажут? – подумал он. Прошлое его не интересовало, он его знал, о настоящем без дрожи вспоминать не хотелось, но его живо интересовало будущее, которое плавало в тумане. Тем более, что его супруга Надя собиралась приехать к нему в Москву. Афанасич не раз разыгрывал в лицах встречу с женой, которую ждал со страхом.

                    Василич с сожалением посмотрел на партнёра и «погнал театр», как он выражался:
                    - А разве я тебе раньше не рассказывал? Да все в Лесном знают, что моё гадание самое верное. Меня бабушка научила, а сама она – потомственная гадалка. Редко когда предсказанное не сбывалось! Да вон спроси у Зигельбома, – подмигивая ему, произнёс Василич.
                    - Да, верно, - подтвердил тот, - вот когда я защищал докторскую по декоративно-защитным покрытиям, то накануне пришёл к Ивану погадать. И он мне указал на все подводные камни. Только благодаря ему и проскочил! А моей жене Иван предсказал, что у неё простуда прямо на носу – надо одеваться теплее. Она не послушалась и на следующий день надела плащ вместо пальто. Так получила бронхит и кашляла целый месяц. Хорошо в воспаление лёгких не перешло!
                    Зигельбойм сам любил розыгрыши и быстро включился в игру.
Василич как можно увереннее стал тщательно тасовать колоду, приговаривая, что баловство это всё. Для гадания пригодны только новые карты или те, которыми не играли. И тасовать должен клиент, мысленно переживая свои проблемы.
                    Афанасич нервно выхватил из рук Василича колоду и стал тщательно её тасовать.
                    - Положи карты на стол, - начав сольный дебют, приказал Василич, - а теперь левой рукой сдвинь часть колоды и той же левой, от сердца подавай её мне. Да не правой, тундра, тебе же говорят, как надо… Как ты только студентов учишь?!
                    Василич с ещё большей уверенностью стал сверху снимать и открывать по три карты, приговаривая, что ищем, ищем короля и даму червей.
                    - Василич! –перебил его партнёр, - зачем король червей, я же трефовый король?
                    - Дуб ты, а не король. На валета еле тянешь! – кинул Василич.
                    - Не знаешь ни черта, а лезешь под руку! Грош цена такому гаданию. Да и вообще гадание без денег никогда не сбывается!
                    - И где же, по-твоему, я их возьму? Мои финансы от твоих не сильно отличаются.
                    - Тогда клади какой-нибудь предмет, вещь. Надо, коллега, ручку золотить! А то ничего не сбудется.
                    Афанасич сдёрнул с себя галстук:
                    - Пойдёт?
                    - Теперь пойдёт. Предупреждаю: ещё раз перебьёшь – гадать брошу. Запомни на будущее: холостым ищут короля и даму бубен, а женатым и замужним – червовых, и только пожилым - трефу!
                    - Никакой ты не гадальщик. Я – трефовый король. Мне цыганка гадала. Не хочу гадать. - Афанасич забрал галстук со стола и в запарке, красный как рак выскочил из комнаты.

                    - Обиделся, бедолага, а зря, - обращаясь к Привалову произнёс Василич. – Дела-то у него хреновые. Первая же карта, которая на сердце пошла, она и есть самая важная. А легла на сердце семёрка. Посмотрим, что там идёт дальше… Ага! Десятка пик, а это слёзы! Может, и к лучшему, что сбежал!

                    Привалов отправился спать. Василич с Зигельбоймом тоже. Проснулся Василич в шесть утра, Семён выводил рулады. Василич полежал немного – спать не хотелось. Многолетняя привычка вставать в шесть выглядела нелепо в его преподавательской деятельности. Раньше более двадцати лет он проработал на производстве, а это даром не проходит. Семён просил разбудить его в семь – он должен улетать первым рейсом. Штаны Семёна свалились на пол и, поднимая их, Василич решил подшутить над другом. Взял иголку с ниткой и, пыхтя от непосильной работы (шить он не умел), зашил штанины у самых манжет. Ровно в семь растолкал Семёна. Тот в трусах помчался умываться. Потом сел на кровать и начал натягивать брюки. Кряхтел, потел, но ноги в штанины не лезли. Тогда он вскочил с кровати, натягивая штаны, и упал, опрокинув стул.

                    Уже по хохоту он понял, что над ним подшутили, и костеря Василича на чём свет стоит, стал распарывать нитки кухонным ножом. Он так спешил, а Василич так потешался, что вспомнил, что не взял денег у друга, когда его и след простыл. Но было уже поздно...

                    На следующий день вечером в дверь осторожно постучали. На пороге стояла женщина лет пятидесяти – старший преподаватель из брянского Лестеха. Она, смущаясь и краснея, обратилась к Василичу:
                    - Мне сказали, что вы хорошо гадаете… Погадайте мне пожалуйста, правила я знаю. – Смущаясь, вынула из сумки нераспечатанную колоду карт и десять рублей.
                    Василич опешил. Шутка зашла далеко, но женщина так умоляюще смотрела, что он сел и разорвал новую колоду.

                    «Женщинам гадать легко,» - вспомнил Василич слова бабушки, - «у них на лице всё написано. Пробую словом и смотрю».
                    Василич внимательно посмотрел на женщину, сидящую перед ним:
                    - Наверняка разведена, - подумал он, - бывший муж скорее всего из преподавателей или работает на деревообрабатывающем предприятии. Наверное, учились вместе и поженились ещё в студенчестве. Наверное нашёл себе молодую, возможно из числа студенток. Женщина явно нервничает – теребит платочек...  Годы уходят, дети выросли, а личная жизнь не устроена.
                    - Прошу вас перетасуйте тщательно колоду, - Василич испытующе посмотрел на своего первого в жизни клиента. Женщина, почувствовала изучающий взгляд, покраснела и взяла карты трясущимися руками.
                    - Сильно волнуется. – отметил Василич, - видимо действительно надеется узнать свою судьбу. И верит…  Ну, что же не буду её разочаровывать!

                    Гадание прошло успешно. Это читалось по глазам. Женщина наивно верила, что шансы ещё есть, и долгожданный принц не за горами.
                    После гадания следующим утром концессионеры пошли в ближайший гастроном и купили на десятку муки, постного масла и сырого сала, которое засолили и вывесили в форточку. Даже хватило на четвертинку водки. Надо же было обмыть уникальные способности Василича, но только сели за стол, пришла ещё одна дама из их сообщества погадать. Василич отказался наотрез.
                    - Всё, сказал он, - мне надо заниматься, а не гадать. Вещее гадание отнимает все силы, а я не гадать сюда приехал! – Разобиженная женщина ушла под укоризненные взгляды Афанасича.
                    - Ну, чего ты кобенишься? Деньги сами в руки идут! – жалостливо спросил он.
                    - Мы бы колбаски купили, сыра… и водочки.
                    - А ты подумал, что обо мне скажут, когда слухи докатятся до моего института? Тебе бы только колбаску с сыром трескать, дармоед! А мне могут такую бодягу устроить! Позор на весь институт. Ещё гадалкой прозовут! Всё, хватит. Пошутили и будя.

                    К вечеру ударил мороз, и наши друзья сели лепить вареники с картошкой, луком и грибами. Василич учил, а Афанасич гадил. То у него раскатанного и вырезанного стаканом теста не хватало, то оно порвалось, то ложка с начинкой полетела на пол. Василич терпел, терпел и выгнал его из процесса, приговаривая, что ему лучше улицу мести, а не вареники делать!
                    - Уволю тебя из корпорации к чёртовой матери, на что ты мне нужен? И чарки лишу!
                    - Я буду тесто раскатывать, - жалостливо заголосил Афанасич, - а потом вырежу стаканом кругляшки…
                    - Ладно,- милостиво согласился Василич, - раскатывай и дуй на кухню, ставь кастрюлю с водой и посоли её, хотя... лучше не надо: а то насолишь от пуза! Закипит – сообщи, я сам приду забрасывать.

                    Когда Василич появился на кухне с варениками, профессор из львовского Лестеха пытался поджарить здоровенный кусок спрессованного мороженого филе скумбрии. Стояла вонь, а со сковородки валил чадящий дым. Профессор жарил без масла и муки. Видимо это он делал впервые. Профессор схватил сковородку, обжёгся и отплясывал джигу у плиты.
                    - В мусорку всё это, - орал он, - в мусорку!
                    - Давайте, я вам помогу, - отозвался Василич, - вы же обожглись… Вот, смажьте ожог постным маслом и идите в комнату. Рыбу вашу я сам выброшу в мусоропровод. Не благодарите, мы же коллеги. Надо помогать друг другу!
Вскоре на столе концессионеров исходили соблазнительным паром вареники, и вкусным ароматом пахла жареная рыба.
                    Наутро, встретившись с профессором и его другом, доцентом кафедры древесиноведения, Василич раскланялся с обоими, а доцент выразил благодарность за спасение коллеги. Василич любезно предложил помощь, если опять надо будет что-либо выбросить в мусоропровод. Он всегда готов порадеть за науку!

                    Математик прыгал у доски, партнёры играли в морской бой, а львовяне, расположившиеся перед ними, живо обсуждали семейные тайны доцента.
                    - Как же мне не нервничать, Абрам Иосифович, супруга позорит меня, совсем стыд потеряла. Если бы ещё работала в другом месте, как-то обошлось, а тут, в библиотеке института… На меня же за спиной пальцами показывают, рога изображают. Ничтожества!
                    - Успокойтесь, друг мой, - гудел профессор, - вам надо докторскую заканчивать. Всё же готово. Ещё чуть-чуть, а вы в расстроенных чувствах. Всё надо делать своевременно. Плод созрел – надо рвать! А вы: супруга, супруга! Что, на ней свет клином сошёлся? Найдёте себе достойного человека, хотя... что я? Не имею никакого права советовать в столь щекотливой ситуации.
                    - С кем спуталась? – с трагическим пафосом произнёс доцент. - Ничтожество! Одна извилина, и та от его милицейской фуражки! К тому же женат…
                    - Знаете что, любезный мой? А не погадать ли вам у нашего соседа слева? Про него слава идёт чуть ли не провидца! Я с ним вчера познакомился ближе. Достойный человек. Протянул руку помощи. Тоже доцент, как и вы. Ну, а если не возьмётся или наговорит что-то не то – легко наплевать и забыть. Понимаю, что окунаю вас в средневековье, однако… Отзываются о нём хорошо. Может быть, ему удастся принести вам душевный покой. Только вот отказывает всем, но я попробую уговорить – очень достойно вёл себя со мной!
                    - Вот же бабы мрази, - зашептал Василич на ушко приятелю. - Никакой управы! Пока нет штампа – все голубки, а как окольцуют, так и понеслось, и понеслось… Вот только не стал бы я обсуждать свои семейные дела. У меня тоже много чего в жизни наворочено! Да и у тебя, Ваня, крылья за спиной не растут. Живём с тобой уже два месяца, а семейных дел своих не обсуждали. Как-то недостойно это. Не по-мужицки это. Вот закончится командировка – напишу рассказ о том, как мы с тобой выживали в Москве без копейки денег!
                   - А как же ты домой поедешь? У тебя и денег на бензин-то нет.
                   - Так брат скоро приедет, у него и разживусь. А в Воронеже у меня зазноба есть, не пропаду. В родных пенатах и голые стены помогают!

                   Вечером пришёл в гости профессор. Он присел на краешек стула и осторожно начал мямлить, что его друг – очень достойный человек попал в сложную жизненную ситуацию и просит погадать ему. Душа его неспокойна, а он ведь талантливый учёный. Докторская готова. Надо бы уже защищаться, а тут пока нет необходимого для дела настроя.
                   - Помогите коллеге, Иван Васильевич, вы же добрый человек, я знаю. А он узнает, что его ждёт, и успокоится! Делом займётся.
                   – Иван Васильевич скрепя сердце согласился. На следующий день бледный клиент с трясущимися руками сидел за столом. За гадание он выложил пятьдесят рублей.
                   - Бедный учёный, совсем с ума сошёл, - подумал Василич, но сказал львовянину, чтобы тот расслабился, иначе карты могут лечь неправильно.

                   - Вот, что я вам скажу, - начал Василич, разложив карты, - должен вас огорчить, но семёрка пик с тузом, которые выпали при раскладе у меня из рук, говорит, что у вас сейчас крупные неприятности, в которых замешан казённый, плохой и ничтожный человек. Но неприятности могут носить временный характер! Всё зависит исключительно от вас... Посмотрим, что у вас над головой и справа от короля – это ваше ближайшее будущее.
                   Здесь – девятка пик с тузом бубен предупреждает нас о хитрости и обмане близких людей, но зато в делах – три десятки. Это очень хорошее совпадение! Десятки – карта деловая, и чем их больше, тем более блестящи ваши дела и перспективы. По-видимому, в делах вы на правильном пути, коллега...

                   А вот в ногах короля – дама бубен. Это скорее всего близкий вам человек, и такой расклад означает, что этот человек скоро исчезнет из вашей жизни, но не умрёт, а просто исчезнет за ненадобностью. Восьмёрка пик с семёркой треф говорит об измене. Измена коварная, от близкого, но примитивного человека.
                   Справа – туз бубен с шестёркой треф говорит о скором свидании и разговоре на улице. Такая карта – это тоже обман близких людей. Особенно в ваше отсутствие...
                   Однако вот этот туз треф с десяткой треф обещает перемену к лучшему, говорит о временном характере всего плохого, которое вы должны устранить сами.
Шестёрка пик, да ещё остриём вверх! Предвещает скорую и необходимую дорогу. Восьмёрка пик рядом с шестёркой говорит, что вам предстоит тяжёлый разговор...

                   - А вот этот пиковый туз... Он что, означает, наверное, страшный удар? – спросил львовянин с перекошенным лицом, покрытым красными пятнами. Руки его тряслись.
                   - Нет, - уверенно произнёс Василич, - удар, когда у пикового туза пика направлена вниз, а здесь пика – вверх. Это, наоборот, радость, освобождение, разрешение ситуации! Учтите, коллега, сегодня пятница, тринадцатое ноября, наилучшее время для карточных гаданий время – карты правду говорят!

                  - Это всё?
                  - Всё, сказали мне карты. Счастье в ваших руках! – Доцент вскочил и молча поплёлся к двери.
                  - Вот тебе – ни здравствуй, ни до свидания!

                  - Ну, ты, Василич, даёшь! – Афанасич восхищённо смотрел на Ивана, - а я думал, что ты издеваешься надо мной, а ты… Ас!

                  Утром на занятиях по математике Василич отметил, что профессор из Львова сидит в одиночестве. Его друг отсутствовал. В перерыве он подошёл к нему.
                  - Скажите, а где же ваш коллега? – спросил Всилич, - вчера после гадания он ушёл по английски, не прощаясь. Уж не заболел ли?
                  - Не знаю, не знаю, - профессор казался растерянным, - он пришёл сам не свой. Бормотал что-то, нервно ходил по комнате. А ночью кричал во сне. Может быть и заболел…  Но только утром схватил портфель и уже на пороге бросил, что едет в аэропорт.  Во Львов, крикнул он, во Львов, пора кончать эту историю!
                  Я уж беспокоюсь. Как бы он не наломал дров! Я уже и не рад, что посоветовал… Карты – штука опасная, вещая!

                  Скажите, Иван Васильевич, а вы не могли бы мне тоже погадать…  вечером?