Рафаэль

Вроде одинаково...  Левый, правый, опять левый, ещё раз правый…
Яна изучала тонкие тёмно-коричневые линии - как там говорится? – «призванные подчеркнуть выразительность ваших прекрасных глаз».
Рисовать стрелки и красить ресницы научила Валентина, даже тушь в ближайшей галантерее помогла купить, и карандаш. А помада у неё уже была - перламутровая, розовая, польская…

Что ни говори, а жить в студенческом общежитии не так уж плохо, можно найти массу достоинств. Взять хотя бы летние каникулы после первого курса. Здорово отдохнули под Минском, у Веры. Будущим летом девочки приедут к ним в Новороссийск. Мама сама предложила. Квартира небольшая, да ничего, разместимся. До каникул только ещё надо доучиться…

- Яна, я забыла, вы сегодня куда? – Валя, потягиваясь, отбросила конспект и спрыгнула с кровати.

- В Зал Чайковского. Гарри Гродберг играет Букстехуде и Баха.

- А-а-а. Ну-ну, – Валя хмыкнула. – Пижоны вы оба, однако.
 
- Почему? Любим классику. Мы ещё и в Пушкинском периодически импрессионистов навещаем… и в Музей Востока, там Рерихи… Вот чёрт, криво…

Яна схватила влажную ватку и стёрла подводку правого глаза.

- Ну что ты мучаешься? Не умеешь, попроси старших товарищей. Давай сюда, эстетка… И вообще, начинай отращивать волосы. Густые, красивые, но это же не причёска! «Портрет юноши» Рафаэля знаешь?  Один в один! И уж заодно: всё-таки не забывай, что я тебе про Юрочку рассказывала…

Валя полюбовалась подведёнными светло-карими глазами подруги, провела расчёской по кудрявой шевелюре. Подумала, забрала у неё из рук помаду и, придерживая подбородок, аккуратно подкрасила губы.

- Хороша. Можешь выходить в люди. Так вот, Юрий. Ты бы слышала, как он девчонок оценивает! Перспективные – не перспективные… У меня уши вяли. Не стану я пересказывать, вы же только музыкой вместе наслаждаетесь. Или нет?   

Яна присмотрелась к своему отражению в зеркале. Точно, самой так не накраситься. Чувствуется рука мастера…

- Спасибо. Чувствуется рука мастера. Что ты там про Юрку? Где ты слышала?

- Ой, ну какая разница, случайно. Просто невозможно пакостно. Учти, сколько бы вы вместе по музеям ни разгуливали, он на тебе не женится.

Яна пожала плечами и повертела пальцем у виска:
- Совсем уже. Я вообще так далеко не заглядываю! Ты со своим Валерой вместе приехала, с ним и уедешь. С вами всё ясно. А мне даже думать туда не интересно. Всё. Я ушла.
Яна приехала к Залу Чайковского немного раньше Юры. Он должен подойти минут за десять до начала. На Большой Садовой живут дальние родственники, вот он заодно их и проведает.

Яна сдала плащ, подошла к зеркалу. Оглядела себя: чёрное мини, свитерок, всё нормально. Колготки целы, на лице ничего не размазалось…

- Видишь девочку? В красном свитере?
- Ну.
- Живое подтверждение. Росту метр на каблуках, а пропорции какие? Ножки длинные, шея. Так что дело не в том, вымахала она под два метра или нет, а как эти метры на ней распределены…

Яна слушала, затаив дыхание. В зеркале увидела двух парней богемного вида, лохматых, в длинных шарфах, внаглую рассматривающих её с ног до головы.
Как же поступить: возмутиться? или сделать вид, что не замечает? или наоборот улыбнуться? И вообще-то метр шестьдесят…
На её счастье парни развернулись и пошли в зал. И тут как раз появился Юрка.

- Извини, задержался. Всё в порядке? Ты чего красная такая? В цвет свитера? – Юрка засмеялся и по-хозяйски подхватил Яну под локоть. – Пошли, время.

- Привет. Юрка, слушай, как я выгляжу? Ну там, шея тощая, нет?

- Не говори глупости, - Юра быстрым взглядом оглядел Яну. – Моя девушка не может выглядеть банально. Она обязательно будет особенной. Ясно?

- А я что, твоя девушка?! – Яна изобразила преувеличенное удивление, прижав ладонь к щеке и подняв брови.

- На ближайшие два часа точно. А там посмотрим. Всё, молчим. Ты программку купила? Давай…
Случаются московским синим апрелем чудесные тёплые вечера, когда мимолётное дыхание лета навевает непреодолимую лень, пробуждает фантазии, заставляет забыть о приближающейся сессии; и хочется думать только о любви и прекрасном будущем.
Думать медленно, говорить ещё медленнее, и хорошо бы чего-нибудь сладкого…

Валя, Вера и Яна вынесли на балкон стулья. Вера положила руки на перила, голову на руки и…

- Агульная млявость? – Яна разломила последнюю зефирину, половину отправила в рот, вторую протянула Валентине.

- И абыяковасть да жыття, - поддержала Валя. – Скорее, девушка перегуляла вчера со своим Вовой.

- Эй, на мостике, я не сплю. Я наблюдаю, - отозвалась Вера.

- Есть что смотреть? – спросила Яна.

- Учитесь, девочки. Мне-то ни к чему, мы с Вовкой… Это потом.

- Учись, Яна, - Валя засмеялась и похлопала Веру по плечу, - мы с Валерой…

- Какие-то секреты, а я не знаю? – Яна переводила взгляд с одной подруги на другую.

- Узнаешь… А, вот ты о чём!

Валя понимающе улыбнулась: мимо балкона, но главное - мимо стоящей под старыми тополями скамейки, медленно шествовали две девушки из соседней комнаты.

Одна из них едва доставала второй до подбородка. Высокая же, самая красивая девушка во всём общежитии, - да что там, на всём факультете! – добавляла себе росту великолепной осанкой, гордо поднятой головой. Её пластика навевала литературную мысль о походке Береники. При взгляде на низенькую возникала другая, о форме ног царицы Савской…*

Поравнявшись со скамейкой, девушки отрепетированно помахали двум студентам  и рассмеялись. Ребята жили в этом же корпусе и учились с ними в одной группе. Высокая подошла к скамейке, вручила какую-то тетрадь, и прогулка продолжилась.
 
Всё нормально, вечер замечательный, девушки дружили, вышли вместе прогуляться... Но…
Яна недоумевала: зачем они так оделись?! Одинаковые куртки, одного покроя удлинённые юбки. Шёлковый платок, повязанный модным тюрбаном, подчёркивал высокий лоб и аристократические скулы "Елены Прекрасной". И совсем не шёл её круглолицей подруге…

- Не идёт же совсем! Зачем ей понадобилось эта чалма… - пробормотала Яна.

Вера и Валя переглянулись, Валя спросила:
- Янка,  ты придуриваешься или правда не понимаешь? Это же классика! Одна самым примитивным образом подчёркивает свои прелести, чтоб на фоне. А вторая либо такая же наивная как ты, либо просто дура.

- Я склоняюсь ко второму, - ответила Вера.  – Ага, вот и цель определилась. Конечно, нельзя же было отдать конспект  до того, вот же… Но какова синхронизация! 

Девушки тем временем дошли до конца дорожки, развернулись, и дефиле продолжилось в обратном направлении. Навстречу им шёл двоюродный брат одного из сидящих студентов, сын декана другого факультета и естественно - москвич. Все знали, что в конец недели он приезжает за братом.

И надо же было такому случиться, именно напротив той же скамейки у красавицы – ах! развернулся тюрбан. Шёлковый платок соскользнул на асфальт, и блестящие каштановые локоны рассыпались по плечам…

- Всё, не могу видеть этот цирк, - рассердилась Вера. -  Так ронять себя, да на глазах всей общаги… Ясно к тому же, ничего у неё не получится!

- Вер, что ты там про Вовку начинала? – вспомнила Яна, не отрывая глаз от развёртывающейся внизу процедуры знакомства.

- Вова вернётся из стройотряда, сыграем свадьбу и бай-бай общага, уйдём на съём.  И все дела, - спокойно и буднично ответила Вера.

Яна потрясённо молчала, а Валя рассмеялась:
- Так они что, Вовка с Валеркой, договорились?!  Мы тоже! Только в октябре, чтобы мама с папой смогли приехать.

- Девочки, ничего себе! Вот это да! Нет, ясно было, вы с ребятами приехали вместе, но чтобы вот так, сразу… Сопромат же ещё не сдали!* – Яна с трудом подбирала слова.

- Совсем не сразу! Мы с восьмого класса вместе, - сказала Вера.

- А мы всю жизнь соседи, - добавила Валя. – Янка, всё хотела спросить, ты вообще хоть раз в жизни целовалась?

Яна надменно подняла брови:
- Конечно! Мне же не шестнадцать лет!.. Но вообще-то только один раз, на выпускном… Девочки, да мне некогда было дружить с кем-нибудь! Я живописью в студии занималась, всё время на неё уходило, это если после школы что-то оставалось. Потом ещё кружок рисования вела. Постоянный цейтнот.  Да и вообще, куда торопиться… А когда праздновали, тогда и поцеловалась. Что странно, с тех пор как вина выпью, губы немеют. Образовалась такая вот ассоциативная связь…

Девушки рассмеялись:
- Не грусти, уникальная ты наша, нашла, в чём оправдываться, - сказала Валя. -  Просто-напросто пока никто по-настоящему не нравился.
Только про Юрку не забывай, что я тебе говорила. Он высокомерный сноб, из очень богатой семьи. Его отец там, на севере, кто-то влиятельный…
И в общагу его поселили исключительно для анкеты. Ну и своего рода пыль в глаза, ближе к народу чтоб. Подумай, нафиг им такой мезальянс?! Эх, ты, Рафаэль…

- Да хватит тебе. Мы и познакомились случайно: прошлогодний билет в консерваторию выпал из методички, он заметил. Разговорились. Оказалось, у него абонемент, мама-то в филармонии работает. Музыку любит, серьёзную и джаз, точно как я. И все дела! А ты мне плешь проедаешь, - с досадой ответила Яна.

Ей начали надоедать все эти разговоры, целый вечер только одно и обсуждаем. И никого не касается, что и к кому она чувствует. Сугубо личное дело.
«…О любви в словах не говорят…».
По воскресеньям девочки готовили ужин человек на десять. С запасом. Вова, Валера и Юра – едоки постоянные, и всегда набегали знакомые с «мужских» этажей общежития.

Сегодня в программе был настоящий узбекский плов – Валино фирменное блюдо и драники со сметаной – Верино. Яна испекла из полуфабрикатов два кекса, апельсиновый и лимонный. Готовить она почти не умела – некогда было учиться, но починить одну духовку на общей кухне, следить за её состоянием и печь по инструкции на пакете – никаких затруднений.

На запах сегодня явилось народу больше обычного. Ничего, еды должно хватить. Чтобы увеличить количество посадочных мест, стол и тумбочки по отработанной системе придвинули к кровати.

Всё приготовленное смели меньше чем за час. Осталось попить чай с кексами.

Вера наливала чай в разнокалиберные ёмкости, Яна резала кексы и отталкивала нетерпеливые руки, хватающие недорезанные куски.

Сквозь шум и смех Яна услышала Юрин голос, но слов не разобрала:

- Юр? Ты мне что-то сказал?

Юра лежал, вальяжно раскинувшись поперёк кровати.

- Угу, сказал. Сказал, что у тебя странная причёска. Кудельки какие-то. Не можешь отрастить или сотворить что-нибудь пристойное? Валентина, ты бы сводила её к нормальному парикмахеру, что ли…

Яна застыла с ножом в правой руке и, трогая волосы на затылке левой, ответила:

- Правда? Не нравится? А мне говорили - причёска очень славная, идёт. И к тому же я становлюсь похожей на Рафаэля, вернее, на один его портрет. Плохо, что ли?!   

Юра оглушительно хлопнул в ладоши и рассмеялся:
- Рафаэль? Ну, надо же! Это кто ж тебе ляпнул? Ой, не могу, Рафаэль!

Юра продолжал хохотать и бить руками по подушкам, по коленям, по стене за головой…  Он не заметил, что на кровати рядом с ним уже никто не сидит. Не видел, как у Яны дрожит рука с ножом.
Хохот переходил в повизгивание, в воцарившейся тишине он звучал резко и неестественно.

Валя подняла брови и глазами показала Яне «а я что говорила?»

Яна не верила своим ушам. И только думала: как же хорошо, что ни одному человеку на свете не открылась. Что никто не знает, как она радовалась: у них с Юрой общие увлечения и при этом разные специальности – любой НИИ или КБ отхватит такую пару с руками. Хоть на его Севере, хоть на её Юге.

Что прикидывала, какое имя подойдёт к отчеству «Юрьевич»…

Какое счастье, что сдержалась и никому не показывала стихи. Испугалась даже не собственной откровенности, нет. Опасалась, вдруг девочки начнут подшучивать над рифмами, над её поэтическими упражнениями!  Они же иронизируют по любому поводу, а здесь такое поле непаханое: и влюбилась, и скрывает, и, батюшки, любовная лирика прорезалась… Посмеются, и что же тогда делать?!

Потому обидеть её дважды - не позволено. Ни-ко-му.
* Если верить литературным источникам, Береника – дочь царя Агриппы I, любовница императора Тита, обладала колдовской красотой и сводящей с ума походкой. У царицы Савской же ноги были кривые и волосатые…

** Сдал сопромат – можешь жениться. Поверье студентов инженерных специальностей всех вузов и всех времён.