Реве та стогне Днiпр широкий

                         Двухкомнатный номер люкс достался Ивану и Надиру Гасановичу  уже под вечер, когда почти растаяли всякие надежды на поселение.
                         Прекрасное дореволюционное пятиэтажное здание гостиницы «Ленинградская», построенное в стиле неоренессанса и классицизма располагалось в историческом центре Киева в нескольких шагах от Крещатика. В сумерках из окна открывался шикарный вид на бульвар Тараса Шевченко.
                         После плотного ужина с коньяком в ресторане первого этажа Надир Гасанович, на правах шефа, взгромоздился на кровать, оставив Ивану диван в гостиной, и моментально захрапел, как бегемот. Набегавшись за день по служебным делам и отстояв огромную очередь за киевскими тортами, Иван не чувствовал ног, однако заснуть под  раскаты начальственного храпа не представлялось ни малейшей возможности.
                         А Надир Гасанович  лежал на спине, запрокинув голову, и судорожно хватал раскрытым ртом воздух. Потом дыхание прерывалось, словно он умер, воцарялась блаженная тишина, но через мгновение раздавался чудовищный разлив храпа, словно над самой головой пролетал бомбардировщик!

                         Ивану кто-то рассказывал, что если над храпящим человеком поцокать языком – тот перестаёт храпеть. Колебался он не долго, хотя и постоял пару минут в смущении над беспечно рычащим, рокочущим шефом. И  зацокал на все лады. Через пятнадцать минут Иван понял:  совет определённо не действует: язык отсох от цоканья, но менялись только оттенки храпа и мотив выводимых «мелодий», сила и шумовое воздействие оставалось неизменны. Тогда он попробовал перевернуть шефа на бок, однако силёнок явно не хватало! Тот продавил глубокое лежбище, в котором основательно возлежал, как  гигантский кашалот на песчаной отмели!
                        Поняв, что усилия тщетны, Иван закрыл дверь в спальне, взял проспект гостиницы и устроился под торшером на диване. Прочитав, что в гостинице до войны проживал украинский художник Н.И. Ивасюк – автор исторической картины «Въезд Богдана Хмельницкого в Киев», останавливался писатель И. Бабель и что после войны в гостинице размещался горсовет, он понял, что уснуть ему сегодня не придётся. На столе позванивали стаканы с графином, попав в резонанс храпа.

                       Утром с больной головой и красными от недосыпа глазами Иван умылся и пригласил горничную для сдачи номера. Время подпирало: до отлёта оставалось два часа, а ещё надо добраться до Борисполя! Горничная привычно окинула взором номер, пересчитала полотенца – приговаривая, что прошлый раз их спёрли постояльцы и вдруг сделала стойку как охотничья собака:
                       - Ну, вот, - радостно заверещала она, - вы радио испортили! Придётся платить!
                       Надир Гасанович с Иваном удивлённо переглянулись и уставились на неё:
                       - Да мы его не включали, – хором выпалили они. А Иван подумал, что если бы даже и играло ночью радио, вряд ли бы он смог его услышать и неодобрительно покосился на шефа.

                       - Я даже не знаю, где оно находится! - вещал вспотевший Надир Гасанович, - ничего не знаю…
                       - Ах так…- неприязненно проговорила горничная, -вот смотрите сами. Она подошла к радиоточке и покрутила его ручку. Радио молчало.
                       - Так, что платить будем? – Сердито произнесла она, - или я иду за администратором!
                       - Идите, будем разбираться, радио мы не включали! - Посмотрев вслед уходящей горничной Надир Гасанович, засопев добавил, - безобразие! Почему мы должны платить? Хотя… Время-то идёт, ещё на самолёт опоздаем! Сколько оно стоит?
                       Иван снял приёмник с гвоздя и заглянул внутрь: там ничего не было, даже задней стенки! То есть коробка была пуста. Все внутренности видимо, давно были выдраны, так как внутри все пространство заплела паутина!
                       Напротив, закончив уборку из соседнего номера вышла  техничка и, гремя ведром и шваброй, стала спускаться по лестнице.
Вот тут  Ивана осенило! Он на цыпочках скользнул в незапертую дверь соседних апартаментов, крутнул ручку радио. Раздалась музыка. Он сорвал еще радостно заливающееся радио со стены, выдернул штекер и бегом рванул к себе. Обмен приемников не занял и минуты.  Вздохнул с облегчением и закрыл дверь –  вовремя: на пороге показалась горничная с администратором:
                       - Вот, посмотрите Оксана Борисовна, - радио сломали, а платить не хотят! Давайте составлять акт!

                       - Ничего мы не ломали Оксана Борисовна, выдумывает ваша горничная чёрт знает что!
                       - Как это не ломали! - Заверещала горничная, - я включала, а оно молчит! Давайте ещё раз проверим!  Иван подошёл к радио, повернул колёсико включателя и плавно потекла красивая и торжественная украинская песня:
                       - Реве и стогне Днипр широкий...
                      От удивления горничная рухнула на диван и уставилась на радиоточку, как баран на новые ворота!

                      - Ну, всё, - довольно произнес Иван, - инцидент исчерпан. Претензий, как я понимаю, нет. Извините, мы очень торопимся на самолёт. Иван с шефом подхватили портфели и торты и быстро покинули номер, оставив дам стоять с разинутыми от удивления и разочарования ртами.