НОТ

                         Великая Октябрьская Социалистическая Революция, кроме всего прочего, порадовала нас форменным расцветом аббревиатур. Явление сокращения по первым буквам слов победоносно двинулось во все области бытия советского человека.  Это касалось буквально всего: названий учреждений, организаций, новых научных терминов и даже личных имён.

                         По этому поводу ходил анекдот:
                                    
Пришёл мужик на медосмотр. Врач осмотрел его и пишет в справке: «МТС» .

Мужик спрашивает: «Что это? Могу работать на машинно-тракторной станции? Или может означать «Мощный, Толстый, Сильный?» .
Врач:
«Нет, ошибаетесь товарисч, это – «Можешь Только Свистеть»!

                         Все эти ВЦИКи,  ЗАГСы, НИИ, РодДОМа худо-бедно расшифровать получалось, а как вам понравится, например,  МУДО?  Звучит? Никогда не догадаетесь о смысле! Это – Муниципальное Учреждение Дошкольного Образования!

                         В книге, уж не помню какой,  встретил  такую аббревиатуру: «Замкомпомордел». Так обзывалась должность заместителя командующего по морским делам. Бедный Зам! Наверняка, его за глаза дразнили «Замком по морде»!

                         Сокращения не являлись случайными. По замыслу они должны были максимально отдалить новаторский язык Страны Советов от русского языка времён царизма. Особенно преуспели коммунисты в выборе имён детям. Зачем нам святцы? Мы новый мир построим!
                         Поэт Евгений Долматовский в стихотворении «Октябрины» писал:

Сергеями, Андреями, Иванами,
Иринами, Маринами, Татьянами
Теперь детей стараются назвать.

А было время – именами странными
Одаривали их отец и мать,
Вот стали взрослыми,
А то и старыми
Энергия,
Ванцетти,
Володар.
И Военмор – во славу Красной Армии,
И Трудомир – в честь мира и труда.

Родварком окрещен рожденный в Арктике...
Поняв, что этот век неповторим,
Старались и краскомы и рабфаковки
Его вручить наследникам своим.

И в новых именах бессмертье видели
Их увлеченье не было игрой.
Не надо обижаться на родителей,
Перемудривших раннею порой.

Сложились судьбы тех детей по-разному,
Но имя тоже освещало путь
Гори, когда Энергией ты названа,
А Володар – так Володарским будь!

Вы, названные Нинами, Маринами,
Андреями, Петрами в наши дни,
Не тяготитесь отчествами длинными,
Что утверждались в жизни Октябринами, -
Свою эпоху славили они.
                        Любовь к вождю революции породила Велюра, что означает «Владимир Ильич любит рабочих» или Винуна – от сокращённого «Владимир Ильич не умрёт никогда»!
                        Ещё меньше повезло девочкам, носившим имя  Диамара (от сокращения слов «диалектика и марксизм» или Даздраперма, что означает «Да здравствует первое мая»! И совсем уже плохо, когда тебя зовут Ледат Петрович! Аполитично и опасно потому, что это расшифровывается как Лев Давидович Троцкий!
                        А как вам нравится Вист Иванович? Вы думаете, что бедного мальчика так назвал заядлый картёжник? Ошибаетесь. Это «Великая Историческая Сила Труда»! Эллина означала «Электрификацию и индустриализацию»; восточное имя Зарема –  «За революцию мира»! Продолжать можно до бесконечности.
                                        
Сокращения проникали буквально всюду, как тараканы! Даже в первомайские лозунги. Как вам нравится такой: «ДАСДГЭС,  ДАСДГЭС,  ДАСДГЭС»! Никогда не догадаетесь. Это означает: «Да здравствуют строители ДнепроГЭСа» три раза!

                       И уж конечно, аббревиатура  не обошла стороной производственную деятельность: отдел капитального строительства или ОКС, отдел труда и заработной платы – ОТиЗ, или уж, на худой конец, научно-техническое общество – НТО. Это ещё как-то можно расшифровать, если напрячь воображение, а вот НОТ…  Всего-то три буковки НОТ напрочь поразили воображение до безобразия молодого главного технолога мебельной фирмы Ивана Васильевича Гурина. Два года назад окончивший институт, он быстро шагал по карьерной лестнице и недавно получил новое назначение на должность начальника отдела  главного технолога.

                       В один прекрасный майский день дверь отдела широко распахнулась. На пороге кабинета Гурин увидел пожилого человечка со всклоченными седыми волосами «а ля Венедиктов», с короткими ручонками и небесно-голубыми глазами.
                                       
– Семён Соломонович Моргулис, – представился посетитель, – начальник отдела НОТ.
                       Необходимо пояснить, что Гурин по молодости и неопытности не подозревал о существовании такого подразделения в мебельной фирме. И к своему стыду не знал, что именно этот НОТ обозначает и чем занимается. В  оправдание новоиспечённого главного технолога надо заметить, что несмотря на наличие в структуре, а следовательно и в штатном расписании такого «зверя», сотрудники фирмы весьма условно представляли, чем конкретно этот отдел занимается. В производственной деятельности НОТ никем замечен не был.
                                       
                       Иван Васильевич надел непроницаемое лицо и сурово спросил посетителя:
                                        
                       – Чем могу служить?

                       Моргулис суетливо вошёл в кабинет. За ним маячили две бледные худосочные девицы на голову выше своего начальника. Одна в кофте, другая в сарафане. Вся эта гвардия  ничего кроме смеха не вызывала.
                       – У нас-таки в плане предусматривается разработать проект научной организации труда для производства нового набора мебели, – быстро защебетал Моргулис, – поэтому мы пришли получить у вас технологическую документацию.
                       Иван Васильевич сделал вид, что давно, чуть ли не с пелёнок знал, чем занимается этот НОТ, но всё же спросил, над чем конкретно они будут работать.
 
                       – Мы возьмём технологические карты и по всей цепочке процесса проведём их исследование. После чего дадим рекомендации по совершенствованию организации и обслуживанию рабочих мест. Разработаем технически обоснованные нормы времени на проведение операций, проанализируем их производственную необходимость.
                                       
                       Брови главного технолога удивлённо полезли на лоб:

                       – Что-то не возьму в толк – чем вы будете заниматься: технология разработана, нормативы времени и расценки ОТиЗ утвердил у главного инженера. Подготовка производства к выпуску новых изделий завершена, а вы, значит, желаете по новой, что ли? Зачем? Кто разрешал?
                       – А мы глубже… – как-то неуверенно промямлил Моргулис, – мы вширь! Нам главный инженер приказал.
                       Получив документацию, «гвардейцы» быстро и почти неслышно ретировались.

                       Иван Васильевич в недоумении зашёл спросить про этот НОТ начальника производственного отдела.
                       – А-а-а, - засмеялся  тот, – не обращай внимания! Так... Дурью маются. Никто их всерьёз и слушать не будет! Не припомню случая, чтобы их писульки кто-нибудь читал.
                        – Тогда зачем…? – протянул главный технолог. – За каким чёртом? Трое сотрудников получают зарплату, что-то пишут… А у меня людей не хватает!
                        – Не бери в голову, сам говоришь: работы выше крыши, а эти… Пусть пишут! Раз в штате положено, куда от них денешься?!

                        Прошла неделя, отцвели жердели. В отдел главного технолога через открытые окна проникал густой запах поздней весны. Иван Васильевич морщился – «прихватывало» сердце. Начиналось лёгкое покалывание, постепенно переходящее в ноющую боль.  В этот самый момент вновь появился Моргулис. Он участливо спросил, что это с Гуриным приключилось, на нём буквально лица нет!
                        – Сердце беспокоит, – прозвучал ответ главного технолога, – надо к врачу, да всё некогда.

                        – О! Батенька, это мне очень даже знакомо! Сам маюсь, – засуетился Семён Соломонович, – щас вмиг вам помогу. Чтоб я так жил! Мне брат прислал из Хайфы. Под язык, и – как рукой всё снимает!  Он достал из кармана упаковку лекарства с замысловатыми надписями на иврите. Большие белые таблетки у Ивана Васильевича вызвали недоверие.
                        – Нет, – произнес он с сомнением, – без врача я это пить не буду, чего заниматься самолечением?
                        – Обижаете, я вас умоляю… Спросите у моих девочек, они скажут за меня, что лекарство проверенное! Эти таблетки такие дорогие, и зачем мне портить с вами отношения? Я сам щас выпью, у меня тоже сердце сегодня как утюг!
                        Моргулис достал две таблетки и одну протянул Гурину, а вторую положил себе под язык. Таблетки по вкусу напоминали валидол.
                        Прошло минут пять... Вдруг Семён Соломонович побледнел и, держась за сердце, рухнул между столами. Иван Васильевич мгновенно вспотел от страха, даже ладони стали липкими. В голове застучало. Перепугался до смерти! Все вокруг забегали, размахивая руками. Кто-то заорал, чтобы вызывали скорую! Иван Васильевич добавил:
                        – Вызывайте две! Две скорых! Я тоже сейчас свалюсь...
                                                
                        Врач прибывшей бригады сделал Моргулису укол, в отделе разнёсся приятный запах спирта. А Иван Васильевич всё не падал. Врач осмотрел его, измерил давление и огласил диагноз: по всей видимости, гипертония.

                        Но Иван Васильевич твёрдо знал: всему виной научная организация труда! Одна она виновата, проклятущая!