Димка и эстрада

          Из сборника «Наш друг Димка»
          (Истории о уже немолодых друзьях.)
          <><><>
         
          Димка нашел меня в гараже.
           – Случилось что, или размяться вышел? – спросил он, не глядя на меня,  взял запаску выкатил её на улицу и сел на неё.
          – Подвинься! – я сел рядом, почти упершись в него плечом. – Так просто! Надоело дома сидеть. Стартер что-то барахлит на «мелкой»,  – я кивнул на «одиннадцатую».
          – Понятно! Снимать надо, а яма занята, а в наклонку боишься за спину, – он ввернул «бычок» в землю.
          – Точно! – согласился я.
          – … А я вот… Решил к людям пойти.  Надоели эти разговоры со всех сторон. Муть какая-то! Уже не стесняются – врут и не подпрыгивают, – он, прищурившись, откинул голову.
          – Там уже перестали прыгать? – съязвил я и уперся в его плечо сильнее. Димка повернулся и сел, прижавшись ко мне спиной. – Знаешь, раньше как-то даже забавно было, когда эти два чудика врали. «Консенсус» и «Понимаешь»…
          А ведь знали мы, что «Бог шельму метит». Нет! На тебе! Улыбались, как будто Тарапунька и  Штепсель перед нами…
          Не родственница ли  Тарапуньки эта девица? 
          …Бабе ноги нужны! Без ног… Пусть даже и с косой… Её все равно снимать придется…
          …Сложно без ног-то!
          Помнишь, у тех ещё было: «У каждого века баллада своя…»  Вот тебе и «Баллада 21 века!»
          – Не помню! – признался я. – Помню, бред был – «Родился я на хуторе Козюльки».
          – Там, говоришь, родились? Похоже! Не помню! – сказал Димка. – Вообще повезло нам, – все время какие-нибудь клоуны развлекали. Дурь какая-то! Тупили нас тупили… Потом затачивать начали.
          Ну, если не оттуда руки растут, какого хрена к верстаку их всех – этих говорунов тянет?
          Помнишь,  был всегда какой-нибудь «серый кардинал», чтоб на него все вешать. Собак всяких.
          – В смысле, – бурундуки, хомячки, суслики? – попытался уточнить я.
          – Ну!.. Не-е-е-е… Сусло – это не от суслика. Это  – «плохой человек».
          – Придумал! Сусло – это отвар на муке и солоде – основа для приготовления пива.
          – И это тоже! Но я про другое!..
          Всегда какой-нибудь клоун находился, который думал, что кругом дураки.  А народ про него анекдоты.
          Почему так? Может понимал,  что не дураки, но что-то надо было делать? Странно как-то все это. Раньше как-то не раздражало, а теперь – бесит. Ладно, наши нас за дураков держат, так ещё и заморские придурки нас дураками видят.
          Ведь, идиоты идиотами, а нас дураками считают. Почему? – Димка стал возиться.
          – Сиди тихо! Не дергайся!
          …Так – молчим мы! Поэтому! Истерить надо больше! Орать! Дело и не в дело, а  орать надо! С них пример брать!
          А, вроде как, и стыдно самим! Нет у нас таких. Нанимать надо! Орунов, говорю,  нанимать надо! –  предположил я.
          – Надо! Платить придется!  Какой дурак тебе за бесплатно орать будет – дураком себя выставлять?
          Так надо, чтоб искренний был. Им вон повезло – у них эта рыженькая с  голубенькими бусиками… О!..
           Им повезло! Надо бы и нам что-нибудь такое же. А кто пойдет? Нет! У нас и за деньги никто не пойдет!
          …Может с эстрады кого взять? На эстраде-то у нас… О-о-о! На эстраде у нас…
          А кого?
          Димка замолчал.
          «Кого?» – подумал я, и не нашел ответа.
          – Нет! Нам больше рыженьких не надо! Был один! Артист! – сказал я. – «Чубчик, чубчик, чубчик кучерявый.  Да ты не вейся на ветру».
          Я засмеялся!
          – «Где найти мне сорок миллионов –
           Я бы все их бабам раздарил,
           Ах, ты, чубчик, чубчик кучерявый,
           Ах, зачем страну ты разорил?» – пропел Димка. –  Нет! Нет у нас на эстраде никого! Либо настоящие дураки, а такой вряд ли потянет, либо таланту нет, чтоб все это было искренне.
          Вот у них… Да! Хороша эта рыженькая! Все с неё, как с гуся вода! Хотя с нашего рыженького  тоже… Как с гуся вода! Хрен утонет! – Димка словно прочитал мои мысли.
          – А вот эта?.. Ну, та, которая у Ивана на подпевке?
          – Нет! Эту жалко! Умна! Такая не справится! – он посмотрел на часы. – Хороша, но умна чересчур!
          – Торопишься? – спросил я.
          – Куда? Куда нам уже торопиться?
          …А я вот если бы тебе закрыли въезд в Америку, то я бы тоже  не поехал. И Вовка бы не поехал! – вдруг заявил Димка. – Тем более, что там делать нехрена! А здесь-то по-всякому мы втроем замутили бы что-нибудь? Так ли? И другие бы подтянулись. Ноги бить – туда ездить!
          – Оно так! Вот поэтому и не всем коровам бог рога дает, – согласился я, улыбаясь.
          – Слушай! А, может быть, только мы одни остались… ну, кто еще в своем уме?  И нас уже не учитывают и «гонят пургу» в расчете на всех остальных.  А те и рады – смакуют. Это… как его… «сусло пьют». Ведь, действительно: кругом концерты. Куда не глянешь – актеры. Трупы уже никто не считает – а нахрена?
          Увлеклись и перепутали где игра, где сцена, где жизнь? А? – Димка опять заерзал и посмотрел на часы.
          – «Сусло пить» – на Волге это якорь перебрасывать, – сказал я, – раньше его за суку вытаскивали на завозню.  А уж потом опять ходу… – сказал я, вспомнив бурлаков.
          – Хорошо! «Суку втащить на завозню…» – Димка чмокнул губами. –  Нет! Бабам никак нельзя быть с больными ногами…
          – Дурак! «Сука» – это поплавок на якоре, – перебил я его.
          – Тоже хорошо! «Поплавок на якоре!»
          Дурдом! Как был, так и остался! Что у нас, что на Волге.
          Куда не глянь – дурдом! Как сподобились по жизни пройти, не вступив в это дерьмо? Не знаю!.. Как-то бог миловал! Или просто повезло?
          Эстрада! Кругом тарапуньки и штепсели… И эта… как её… ну – рыженькая в красном платье и с голубыми бусиками. 
           Я вот свою бы с голубыми бусиками и красном платье ни за что не выпустил на улицу. Как считаешь?
          – Чем не нравится?
          – Что значит «не нравится»? Надо… это… Ну, с белым, черным, фиолетовым, ну, на худой конец, с синим! Но не с голубым же? Дурь какая-то?
          – Так может она этими бусиками на красном фоне умным и показывает, что все-то она понимает! Все-то она знает?
          – Тогда бы уж и в рваных колготках выходила! «А чё, в натуре? Я ни чё!»
          – А может и выходит? – я засмеялся.
          – Вот! Нам-то всего не показывают! Как думаешь: у неё платье ниже колена или нет? Я вот думаю, что ниже. У них, ведь, у большинства коленки, как у лошадей. Помнишь, к нам журналистки иностранные приезжали? Сверху смотришь – вроде нормально. А снизу…  Не тянется рука-то! Нет этого!
          Нет! Коленки – это очень важно! Вообще, ноги для женщины – это важный элемент.
          О! Идет! – Димка вскочил.
          Я посмотрел туда, куда он махнул рукой и увидел Вовку.
          Он шел к нам, улыбаясь, и держа два пакета на вытянутых вперед руках.
          – Бли-и-и-н! Тебя за смертью посылать! Этот тут, – он повернулся ко мне и плюхнулся опять на колесо, – мне все уши прожужжал про баб и эстраду.
          – И что про эстраду? Подвиньтесь! Расселись! Жарко! – Вовка, растолкав нас, сел рядом. – Про баб ясно – воспоминания! Что ещё вам осталось.
          – Ты, как Петруха! «Подвинься, Василь Иванович, я рядом с тобой на рельсах посижу…» Что-то развелось этих Петек-ординарцев...
          Дрянь – эстрада, артисты – пьянь!  – Димка поправил колесо и уселся, потеснив нас.
          – Дрянь! – согласился Вовка.
          Мы сидели, прижавшись спинами, друг к другу.
          Неожиданно разом замолчали и затихли.
          – Вот почему так холодно было ночами в Афгане? – вдруг сказал Димка, пошевелив плечами, прижимаясь плотнее ко мне и Вовке. – Вроде, ведь, юг!
          Сидеть было неудобно, и я сказал, стараясь растормошить друзей: – Отрастили животы! Со стороны посмотрят и скажут: «Смотрите! Три дурака, как воробушки…»
          Ни Вовка, ни Димка шутку не приняли.
          – Руки сами ищут, куда бы лечь. Странно! Неужели помнят? Чего-то им не хватает? – сказал серьезно Димка.
          – Знаем, чего им не хватает!  Другим бы сейчас руки отшибить, чтоб нечем было за автоматы хвататься!
          …Жарко! – вздохнул Вовка. – На, займись делом!
          Он подвинул, с хрустальным звоном, к Димке пакеты.
          – Это – дело! А и то!
          …Сделаем! – сказал Димка, улыбаясь. – Там головка нужна на пятнадцать.
          – Где? – спросил Вовка.
          – Так вот… – Димка кивнул на меня, – не может стартер снять. Там делов-то: всего две гайки на пятнадцать. Три спины – две гайки! Справимся.
          Димка зашел в гараж и стал из пакетов  выставлять на стол.
          – Эти гайки и не видно, в придачу! А мне, вот, даже нравится наощупь. Даже от удовольствия глаза сами закрываются. Эх, и… Эх, молодость, где ты! Есть что вспомнить!
          – Правда? Вот что за дурь? – хмыкнул Вовка. – Вот чё учудили? Не на четырнадцать! Не на семнадцать! Вот, дайте выпендриться – на пятнадцать!  Уехал цирк, а клоуны остались!
          – Ну, подходите! За встречу, да начнем машину ломать, – Димка развел руки. – И я   говорю: «Эстрада кругом, а на ней одни клоуны!»
          Давайте! Давайте!
          …Скорее бы ребятишки с автоматами все поняли! Как там, у Ремарка в «Трех товарищах»? «Солдаты с обеих сторон фронта  нормальные работяги, а вот организаторы войн – свиньи,  которые во имя прибыли устраивают войны...» 
          – Это у Хемингуэя в «Прощай оружие», – поправил я Димку.
          – Все равно! Оба знали, что такое война! – сказал Димка.
          – Ремарк говорил: «что такое война могут понять только мертвые. Они её поняли до конца!» – сказал я, тоже взяв стакан.
          – Не читают нихрена! Смотрят эти ящики… А там одни шуты! Вот чему они могут научить  своими улыбочками и всякими «ёчками» с экрана?
          – Ладно, не читают, так ещё и не слушают! Эстрада мозги промыла. Как хлорка! Все отбелила до первородной чистоты. Ни тебе песен! Ни тебе слов в них! Ни тебе музыки!
          Честное слово: запретил бы! Как так можно – дурачиться, когда рядом люди не понимают: зачем стреляют, в кого стреляют, куда и в кого рекошетит? Плакать надо, а не смеяться!
          Ведь самым подлым делом занимаются: своими хиханьками убеждают людей, что ничего страшного в мире не происходит.
          Ля-ля-ля… Фа-фа-фа… Ля-ля-ля… Фа-фа-фа…
          – Так жизнь же продолжается! – попытался я примирить всех.
          – У кого? У нас? У них? В Америке? В Европе? В Малайзии? У кого идет жизнь?
          А у кого уже… закончилось все?.. Им как? – разозлился на меня Димка.
          Мы замолчали. Димка закурил, повернулся, взял стул и сел на него.
          Выпустил струю дыма в нашу сторону.
          – Нет! Все-таки дело не в эстраде! – вдруг сказал он. – Дело в нас!
          …Позволяем из нас дураков делать – они и делают!
          Нагибают, а мы и нагибаемся!
           Они хрень говорят, а мы подсмеиваемся. Досмеялись!
          Лепят нас, как кулички, а потом, как их и топчут.
          А эстрада что? Только помогает им! За рубль родную мать не пожалеют!
          Вот и собрались вокруг нас все самые древние и продажные: журналисты, проститутки и скоморохи…
          А мы и рты раззявили!  Хлеб есть – только зрелищ нам, дуракам, не хватает!
           И обсуждаем! И разговариваем! Такие мы все умные… Друг перед другом, как пацаны у забора: кто выше пописает.
            Противно все это!
          …Ведь только идиоты, и только для идиотов, могут поставить гайки на пятнадцать… И ещё так, чтоб их не видно было!
          Мы, довольные, с Вовкой переглянулись: слава Богу, что, хоть, эти гайки не мы ставили.