Рассказ о маленькой сломанной серьге. часть 8

начало   http://www.proza.ru/2014/06/06/1784
- Этого просто не может быть! – проговорила задумчиво Кока.

- Ты мне можешь подробнее рассказать, что с ней случилось? Я же почти ничего не помню из Бабушкиных рассказов о ее сестрах. Ты что-нибудь о Шурочке помнишь? Почему ты говоришь, что этого не может быть? Чего не может быть?

- Шурочки не может быть… Умерла вместе с младшей дочкой от тифа… Ладно, слушай, что помню - расскажу.
Я уже и не вспомню сейчас, как звали мужа Шурочки, знаю только, что он служил в лейб-гвардии Кирасирского Его Величества полка. В июле 1917 года полк был переименован в Подольский кирасирский, а уже в декабре полк был расформирован, просуществовав двести тринадцать лет, служа верой и правдой императорам и Отечеству.
После революции все надеялись, что вся эта неразбериха быстро закончится, да и трудно было представить, что против армии сможет выстоять толпа необученных крестьян и рабочих.
А потом, понимаешь, имея свои имения и живя в них, многие не верили, что их верные и такие преданные, живущие с ними постоянно бок о бок, люди смогут поджечь дом, убить, ограбить, поэтому просто выжидали, что вот-вот еще чуть-чуть и все обязательно кончится и опять все будет хорошо. Надо только подождать.
Но постепенно кончались деньги, продукты, а у них уже были девочки-погодки. И тут кто-то его узнал на улице и донес.
Его арестовали… Но не успела Шурочка на следующий день отправиться в тюрьму, как появился муж и сказал, что встретил там какого-то знакомого и его отпустили на поруки. Но они не должны обольщаться и что ему шепнули, что второй раз не смогут помочь и поэтому нужно срочно бежать.
 
Куда бежать, как бежать? На руках маленькие дети, младшая девочка была больна… Знаю, что они нашли кого-то, кто обещал помочь добраться до знакомых во Франции. А так как боялись доверять, дети и золото было поделено пополам – Шурочка осталась с младшей больной дочкой у нас, а ее муж со старшей девочкой уехал, с условием, что как только они доберутся до Франции, тот час же напишут и Шурочка с младшей  дочкой попытается тоже выехать к ним.

Моя мама - твоя бабушка рассказывала, что смотреть как они прощались, было невыносимо! Рыдали все! Но оставаться было нельзя…

- Кок, но почему нельзя было вместе уехать? Как-нибудь тихонько…

- Как? Как тихонько?
Ему одному уехать, оставив Шурочку с двумя детьми? Ехать всей семьей, а это четыре человека и болеющий ребенок на руках? 
Нет, решили они правильно, да и проводник брался помочь, если будут выбираться по двое, а не все вместе…
Страшно было доверять-то тогда кому-либо! Хоть и от знакомых пришел человек, но сама понимаешь, все,  же знали, что не с пустыми руками люди выбираются из России, а это соблазн сама знаешь какой!

Вот и решили, что хоть кто-то, может быть, спасется и хоть одного ребенка удастся спасти! 
И вот представь, проходит время и появляется на пороге дома человек, тот самый проводник, с которым и уехал муж Шурочки и не просто появляется, а с письмом, что все хорошо и что с этим самым проводником, которому можно доверять, нужно Шурочке с младшей дочкой отправляться в дорогу.
Но по дороге Шурочка с дочкой заболели тифом и их сняли с поезда.
Многих тогда сняли с этого поезда и живых еще и уже умерших.
Вернувшийся проводник сказал, что и Шурочка, и девочка умерли.  Потом пришли письма из Франции, но мама, ответив на первое письмо и рассказав, что ей было известно, больше на письма не отвечала, потому что боялась.
Ну, вот и все, что мне известно о Шурочке…

Смотри, вот это Шурочка с дочками! – Кока мне протягивала фотографию, на которой сидела Шурочка с двумя хорошенькими девочками.

- О, Господи! Это точно они! – тихо охнула я.

- Что с тобой?

Я не могла говорить и только пальцем тыкала в медведей, которых держали обе девочки.

- Что? Не понимаю…

- Медведь… У меня дома не только фотографии, но и медведь… Вот такой же, как здесь… почти... Кок, ты что?! – я заметила, как побледнела Кока.

- Татка, принеси лекарство… Что-то мне нехорошо… - моя тетя была бледной и еле дышала.

- Ну, вот, только этого не хватало… Что?! Сердце? Давление? Что?! – суетилась я.

- Да успокойся ты, суета! Дай отдышаться! Сейчас пройдет…

Я принесла лекарство и присела рядом.

- Так что получается? Получается, что Шурочка с  дочкой остались живы? – отдышавшись, проговорила Кока.

- Я думаю, что если и остался кто-то жив, то это был ребенок… Шурочка вернулась бы, а вот маленькая девочка… Сколько лет ей было – года четыре, не больше? Что она могла помнить? Ничего или почти ничего… А вот письма и фотографии кто-то ей сберег… Потому что, сама понимаешь, чужие письма, фотографии и замурзанного медведя никто хранить просто так не будет всю жизнь – это или как память хранили или как доказательство чего-то важного…

Я медленно листала альбом, внимательно всматриваясь в старые фотографии, давая тете время придти в себя.

А это что?!

На старой фотографии, как тройная камея, были изображены три сестры в профиль, и на аккуратном ушке каждой из сестер, были черные овальные серьги с глазком в серединке.

Я перевернула фотографию и там увидела надпись – «Трем сестрам – по серьгам! 1916 год. Рождество»

- Кока, а это что?! Кто это на фотографии?

- Как кто?.. Шурочка, Даля, и Муся – бабушка твоя… Они втроем на Рождество купили серьги на Кузнецком мосту в ювелирном магазине Хлебникова и, спустившись вниз к Столешникову, сфотографировались на память, так мне мама рассказывала.

- Кокочка, а где бабушкины серьги? – не смогла удержаться я от «неправильного» вопроса.

- Да я уже и не помню, куда они подевались, а что такое?

Я поняла, что не надо было мне задавать последний вопрос, но было поздно.

- Да нет… Ничего… Просто, стало интересно…

- Так столько лет прошло! Кто же знает, где они могут быть? Продали или на хлеб поменяли во время Гражданской или уже в Отечественную войну…

Я тактично промолчала, потому что если бы было так, как  сказала моя тетя, то я эти серьги ни помнить, ни видеть точно не должна была.

Но я-то их видела!

Я распрощалась с тетей Лидой и, пообещав не пропадать, уехала.
продолжение   http://www.proza.ru/2014/06/25/1564